Катерина посмотрела на зеркало, на Грейс — и неожиданно для себя самой горько расплакалась.

Все потери, все ужасы последних десяти дней обрушились на Катерину и придавили. Всё это время она не ревела, не скандалила, не истерила и не впадала в депрессию, она сохраняла ясный рассудок и сделала всё, что было нужно… но как и почему?

Да она ж все эти дни была всё равно что под анестезией. И звали ту анестезию — Жиль, Жиль де Риньи. Просто маг-некромант. Лучшая защита от ночных страхов. Хвастун, трепло, всезнайка. Зайка-зазнайка. Невероятно умелый и очень много знающий, хорошо образованный и много где побывавший, умеющий научить даже тому, чего не знает сам. А заботы и нежности в нём, в мужике и маге, столько, сколько не во всякой женщине найдётся. И на мальчишек хватало, и Грейс он улыбался, и всем всё объяснял, если спрашивали. И Джейми побил…

Не говоря о том, что без него они бы до сих пор каждое утро считали потери.

Но ведь… он ничего ей не обещал. Да и вообще, что он мог ей обещать — богатый и образованный, маг, объездил полмира, наверное, и посланник короля — а она кто? Вдова, от которой муж ушёл к неживой матушке, да так там и остался? У которой сомнительная собственность где-то на задворках здешнего мира? Которая только и может, что делать ремонт и заниматься хозяйством, да детей грамоте учить? Которая даже не умеет нормально использовать свои магические способности? И бегает зимой и летом одним цветом, в серой шкурке, как говорил Роб?

Господи, Роб. Зачем ты поехал сюда, зачем мы оба поехали — думала она. Притерпелись ведь уже, притёрлись. Да нормально притёрлись, что там, Катерина знала толк в притирании и понимала — так и прожили бы до старости, и детей бы родили, и ничего, люди и хуже живут. А теперь что? Какое хозяйство, если она даже до Торнхилла добраться не может? Какие дети?

И как жить с тем, что рассказал ей о ней самой залётный маг? О том, что ей подвластны большие силы, и о том, что у неё в сердце могут жить большие чувства… Господи, если это — любовь, то не надо такой любви, пожалуйста!

Катерина не замечала, что уже не просто всхлипывает, а даже и подвывает. И не заметила бы, если бы не Грейс. Та, очевидно, долго решалась, прежде чем села рядом и обхватила Катерину за плечи.

— Не плачьте, миледи, пожалуйста. А вдруг он не насовсем уехал? Может, он ещё вернётся! Он так на вас смотрел, что дурак просто будет, если не вернётся, а он вроде умный!

— Он? — Катерина и не задумывалась о том, что в голове у Грейс по поводу всего происходящего.

— Ну да, господин маг. Видно же, что он вам по сердцу пришёлся.

— Прямо видно?

Если Грейс видно, то кому ещё?

— Видно, видно. Но умный вас осуждать не станет, и промолчит, а дурака вы сами слушать не станете и на место поставите.

— И кто же… дурак? Кого на место ставить?

Может, уже и сплетни по замку гуляют, а она так увлеклась, что не знает ничего?

— Да пока я вроде ни от кого не слышала, — замотала головой честная Грейс.

Ох, не слышала — не значит, что ничего нет. Но… тут уже ничего не сделаешь.

Стук в дверь раздался как раз среди всех этих невесёлых мыслей. Джон вошёл, оглядел гостиную, оценил масштабы разрушений и сел рядом с Катериной. Взял её руки в свои.

— Кэт, что стряслось?

— О нет, ничего. Ничего особенного. Просто я — вдова, стала таковой от того, что мой муж ушёл за призраком своей матери, меня не пускают домой, а единственный знакомый маг-человек сбежал, не попрощавшись. То есть он пытался, да меня не застал. На какой пожар его понесло?

— Я не знаю, Кэт. Но они уехали вместе с Роном — вроде, тот получил какое-то известие. Может быть, Жилю нужно было срочно в столицу по своим посольским делам?

Да, у него ещё и посольские дела. Куда уж ей о них знать! Слёзы всё равно что сами полились.

— Ох, Кэт, я сам в эти дни не сошёл с ума только потому, что рядом был он — и ты. Спокойная, рассудительная и бесстрашная.

— Да какая ж я бесстрашная, это просто с магом было не страшно, понимаешь? А вообще — очень страшно. Особенно в церкви, когда надо было их выманить и отвлечь. И потом, когда в поле Нэн напала на меня. Я думала — разорвёт. Но почему-то вышло наоборот.

— Ты сильнее, Кэт. Я не раз вспоминал тебя в ту ночь, когда сам стоял в церкви и должен был выманить и отвлечь. И говорил себе — если Кэт справилась, то и я справлюсь, — говорил он негромко. — Грейс, принеси еды и выпить. Или скажи кому-нибудь, пусть принесут. Обедали без вас, но тут и ужин скоро.

Грейс выскользнула наружу.

— Джон, я ведь говорила с Робом в ту ночь.

— Я тоже, — кивнул он.

— А ты когда успел? — не поняла она.

— Пока ожидал матушку в церкви. Он выбрался первым, но не хотел идти с ней, потому что не хотел никого уводить и убивать. Ему как-то удалось сохранить если не разум, то душу, и эта мысль греет мне сердце. Он не переродился в тёмную жуть, а по-прежнему остался моим добрым страшим братом. И он сказал, что очень сожалеет о том, что был тебе плохим мужем — пока вы жили здесь и не уехали в Торнхилл. И что ты была права — нужно было уезжать сразу же, было бы лучше. И он раскаивался, что плохо защищал тебя.

— Он… ему трудно было идти против родичей. Спорить с отцом и кузеном, которые с ним с рождения? Из-за жены, которая жена едва месяц или сколько там? Ставить на место брата, который бьёт эту жену, потому что она из семьи предателей? Я понимаю, что Сэ… мой отец поступил, как последний дурак, но он умер, и Саймон тоже умер, а я вовсе не знала ничего об их подковёрных играх с прежним Сэнд-Роком. Он меня за Сэнд-Рока замуж отдать хотел, понимаешь? И я узнала об этом только прошлым летом. А Джейми было мало того, что все причастные убиты, ему ж не жилось спокойно, пока я в этих стенах! И сейчас, кажется, ещё не живется.

— Джейми наказан свыше, как и отец. И я не хочу доискиваться, подобно Рону, за что именно — хватает, за что. И как бы мне тоже не прилетело.

— Сначала — Рональду, — отрезала Катерина. — Он предлагал мне выйти за него замуж, но я отказала. Мне кажется, тебе нужно об этом знать.

— Роб просил защитить тебя от Рона. И сказал, что у меня это выйдет лучше, чем у него. Наверное, он слишком хорошо обо мне думает. Впрочем, я приложу все усилия.

— А я, если вдруг что, буду отбиваться, предупреждаю, — отрезала она.

Грейс принесла кувшин горячего ягодного морса с мёдом, и стаканы, и стопки, и графин. И шедший за ней слуга поставил на стол поднос с едой.

— Кэт, я понимаю, что прошу слишком о многом. Но — мне нужен Джейми. Каким бы он ни был, он — Телфорд. Ты сама уже, наверное, поняла, что управлять владениями проще, когда опираешься на своих. А он — свой.

— Ещё жени его на какой-нибудь несчастной, — фыркнула Катерина, глотнула виски.

Продышалась, запила водой.

— Ты удивишься, но младший сын лорда вполне может показаться кому-нибудь хорошей партией, даже покалеченный.

— Покалеченный, он может причинять боль только словами. А если вдруг вылечится — то ещё и руками, понимаешь? Его что, в детстве только били? И больше никак и ничего? И он тоже умеет только бить? Ах да, ещё говорить гадости.

— У отца рука тяжёлая, конечно, но — нет, не только, — покачал головой Джон. — И Джейми с десяти лет при отце в походах. Отец сам его учил и всегда доверял. Правда, только в военных вопросах, — усмехнулся он тут же. — Скажи, Кэт, что ты хочешь за то, чтобы хотя бы попробовать поставить его на ноги?

Катерина задумалась. Да, дивный случай — самый разумный из Телфордов сидит тут перед ней и говорит — проси, что хочешь. А что она хочет-то?

— Отстаньте от Торнхилла, забудьте про него, он — мой. И Прайорсли — тоже. И дом в городе. Я сделаю Джейми один цикл процедур и уеду к себе, — отчеканила она.

— Не возражаю, — склонил голову Джон. — Это твоё. Дела Прайорсли в порядке, про Торнхилл ты сама всё знаешь. И я готов выделить денежную сумму — в качестве вдовьей доли. Ты снова богатая невеста и хорошая партия, Кэт.