Но экономический подъем в такой разоренной стране, как Вьетнам, подчеркивает наличие серьезных предпринимательских усилий, на которые мир должен обратить внимание. В ближайшие годы следует ожидать значительного увеличения инвестиций в эту страну. «Теория домино» была неправильной, потому что коммунизм в своей чистой форме неспособен создать лучшую экономическую модель, чем капитализм. Демократические отношения создать труднее, чем капиталистические, поскольку просвещенные коммунистические государства (сюда не входит Северная Корея) стали понимать, что не смогут удержать в руках политическую власть, если не ослабят экономические вожжи. Введя относительную экономическую свободу, они смогли сохранить политическое господство: мы видим это на примере Китая, России, а сейчас и Вьетнама. Эти государства поняли: признание и поддержка экономического на-чалаявляется единственным способом сохранить политическую власть в своих руках, а также убедились в том, что, пока у народа есть экономические права, его, вероятно, в меньшей степени будут заботить права человека. Америка была основана на противоположном принципе.— приоритете прав человека и политических свобод, однако просвещенным коммунистическим государствам удаётся с поразительным успехом перевернуть эту теорию с ног на голову.

Посмотрим на уроки возрастной структуры вьетнамского населения. Большинство промышленно развитых и развивающихся стран мира переживает демографический кризис — это, безусловно, касается Америки, Европы и Японии, где население живет дольше, чем когда-либо, но коэффициент замещения снизился до небывало низкого уровня. Противоположная ситуация во Вьетнаме: более 60 процентов из 84-миллионного населения составляют граждане, не достигшие 27-летнего возраста. Хотя молодежная возрастная структура не всегда ведет к успеху (государствами с самой низкой медианой возрастного состава являются слаборазвитые страны Африки), здесь она может быть оправдана, если учесть серьезную ориентацию правительства на образование и царящий в стране социальный оптимизм, особенно среди молодежи.

И если вы хотите начать собственное дело, например заняться торговлей в Америке, садитесь в самолет, летите во Вьетнам и выясняйте, какой изготовленный тут товар можно быстро закупить и немедленно экспортировать. Трудовых ресурсов здесь в избытке.

Спустя тридцать лет после неудачной попытки США подавить коммунизм во Вьетнаме эта страна стала моделью предпринимательства, торгуя товарами, оружием и идеями с сильнейшими капиталистическими державами. В каком-то смысле лет через тридцать таким же станет Ирак, который, отказавшись от формальной демократии, будет сотрудничать с США и учить другие страны проводить местные референдумы и интернет-конференции с президентом. Разумеется, сейчас дела обстоят иначе. Но когда вы видели, как Марлон Брандо спускался в ад в фильме «Апокалипсис сегодня», вряд ли представляли, что когда-нибудь будете покупать вьетнамский кофе и рис.

Французы больше всего на свете любят пить вино. Вся культура Франции строилась на употреблении вина в повседневной жизни — за завтраком, обедом и ужином, и если французы собирались вместе, то обычно за бутылкой вина. И за сыром — но разве можно считать сыр вкусным без стакана доброго вина?

А вот факт, при упоминании которого французские торговцы вином начинают ругаться. За последние сорок лет ни одна страна в мире не сократила потребление алкоголя так, как Франция (за исключением Объединенных Арабских Эмиратов, где по крайней мере в одном эмирате людей публично секут за хранение алкоголя). Все дело в вине. В то время как потребление пива и крепких напитков во Франции осталось примерно на прежнем уровне, потребление вина на душу населения сократилось с 20 литров в 1962 году до 8 литров в 2001-м. Это 235 бокалов вина в год на человека по сравнению с 425 бокалами в 1962 году. Прогнозируют, что к 2010 году потребление вина будет уменьшаться еще быстрее.

Справедливости ради нужно отметить, что французы до сих пор пьют вина больше, чем любой другой народ. Даже при таком значительном сокращении средний взрослый француз продолжает выпивать 235 стаканов вина в год, это эквивалентно примерно одному стакану каждый рабочий день или одному бокалу каждый день начиная с Нового года и кончая началом сентября. И тем не менее это очень серьезное сокращение.

Одной из причин уменьшающегося потребления вина является то, что французы стали есть быстрее. В 1978 году средний прием пищи длился 82 минуты. Достаточно времени, чтобы выпить полграфинчика, если не всю бутылку. Сегодня средний прием пищи сократился до 38 минут и скорее всего, как и во всех других городах Европы, включает гамбургер «Макдоналдс» и жареный картофель. Вино стало жертвой исчезновения неторопливого поглощения пищи. Уменьшение потребления вина — это побочное проявление нынешнего, более насыщенного и скоростного стиля жизни. Веками сопротивлявшаяся изменениям Франция становится более современной, а привычки Старого Света быстро уступают дорогу новым веяниям. Дети сегодняшней Франции больше не защищены от Интернета, видеоигр, телевидения и быстрого питания. В то время как раньше сельская местность была невосприимчивой к городским изменениям, сегодня мы видим, как сужаются границы страны благодаря скоростным поездам, ломающим культурные барьеры и соединяющим отдаленные уголки с центром.

Вторая причина заключается в недавней кампании за общественную безопасность, в основном направленной на предупреждение аварийности на дорогах. Поданным на 2004 год, в Европейском союзе в автомобильных авариях, связанных с употреблением алкоголя, каждый год погибали 10 тысяч человек, причем Франция занимала одно из первых мест в этом списке. В США федеральное правительство ответило на подобное увеличение смертности на дорогах, заставив все штаты поднять возраст начала потребления спиртных напитков до 21 года, что, по мнению специалистов, спасло десятки тысяч жизней. Хотя во Франции всерьез не рассматривали возможность поднять возраст начала потребления алкоголя (сейчас он составляет 16 лет), министерство транспорта за последние годы ужесточило меры против пьяных водителей, а также запустило публично-образовательную кампанию, предназначенную для предупреждения последствий вождения

под воздействием алкоголя. Водители прислушались к ней. Настолько, что производители вина, чьи доходы резко упали, подали в суд на правительство и ответили контрнаступлением, в котором требуют приравнять вино к пищевым продуктам. Тем самым они не только устраняют предупреждающую надпись о вреде здоровью на этикетках винных бутылок, но и добиваются неограниченной рекламы на радио и телевидении. Не смейтесь. В Испании вино приравняли к пищевым продуктам еще в 2003 году.

Третья причина того, что во Франции пьют меньше вина, заключается в том, что французы, как и многие другие жители Западной Европы, стали больше беспокоиться о своем здоровье. Очевидно, что некоторые француженки толстеют и пытаются соблюдать диету и заниматься гимнастикой, как все остальные женщины. А в 2007 году, отказавшись еще от одной типично французской привычки, в стране запретили курение в общественных местах, и примерно 70 процентов населения поддержали этот запрет.

Возможно, важен также тот факт, что за последние 10 лет подавляющее число иммигрантов составляют мусульмане, которым религия запрещает употреблять алкоголь. Поэтому Франция не может рассчитывать на то, что следующее поколение мусульман спасет винную промышленность, если уж на то пошло, растущее мусульманское население лишь усугубит проблему, а земля, которая лежит сейчас под виноградниками, принесет большую прибыль, если пойдет под застройку.

Обычно проблемы с потребительскими товарами решаются с помощью экспорта: если французы не пьют французское вино, его нужно экспортировать. Но куда? Начинающие производители вина во всем мире — от США до Австралии и от Китая до Бразилии- делают собственное, более дешевое и вполне приличное вино. А американцы, например, уже не так интересуются французским вином, как раньше. Судебные тяжбы по поводу торгового знака «картофель фри» и серьезные расхождения во внешней политике заставляют американцев думать, что Франция не такой идеальный торговый партнер, каким была раньше. Франция, когда-то бывшая стандартом роскоши и ключевым игроком Западной Европы, больше не является страной, которую американцы вспоминают в первую очередь, особенно если сравнивать ее с Китаем, Индией, Россией и Великобританией. А американские торговцы воспользовались этим, чтобы увеличить долю рынка калифорнийского вина. Два десятилетия назад дегустаторы вин воротили от него носы. Сегодня они его хвалят. И хотя любители вина в Америке воспитывались на мерло и каберне, они почти забыли, что такое бордо или бургундское. Американские виноделы обучали своих потребителей, а французские повернулись к ним спиной. Результаты этого оказались драматичными. Тем временем на сцену вышли виноторговцы из Испании, Австралии и других стран с популярными, более дешевыми винами, а французские оказались недоступными из-за дороговизны и потери конкурентных преимуществ.