Докурив, мы со Стасом отправились обратно в наш класс. Мне безумно хотелось снова увидеть Еву, заглянуть в ее темно-карие глаза, так необычно сочетающиеся со светлыми волосами, вдохнуть ее аромат, прикоснуться к мягкой коже руки…

Но подойдя к нужной двери, я остановился как вкопанный.

Она была не одна…

Ева

— Ева, что он с тобой делает, и что ты сама делаешь? Этот вид, все эти смешки… Это не ты, — лицо Вити искривилось от боли.

Мы стояли в дальнем углу класса напротив дверей. Воспользовавшись тем, что Власов ненадолго оставил меня одну, он подошел ко мне и спросил, можем ли мы, наконец, поговорить.

— Витя… — я не знала, как объяснить свое поведение, не рассказывая обо всем, что происходило между нами с Макаром.

— Мне невыносимо думать о том, как он к тебе относится! Ты для него всего лишь… Он же совсем тебя не знает, да и ему все равно. Но хуже всего то, что ты сама позволяешь ему так с собой обходиться. И почему? Как ты… у меня в голове не укладывается, как ты могла уйти от меня к нему после всего, что он сделал!

— Витя, прости, я не могла иначе!

Я коснулась его предплечья, но он отстранился от меня.

— Потому что тебе надоело сопротивляться этому влечению? У нас с тобой было что-то настоящее, но ты предпочла покориться своей физиологии. Как же я могу простить тебе это?

— Все не так, как кажется, — нахмурившись, я скрестила руки на груди, — ты делаешь выводы, вообще ничего не зная.

— Так расскажи мне, Ева, я, правда, хочу понять!

Я вздохнула. Он заслуживает знать правду, какой бы тяжелой и неприглядной она ни была.

— Недавно произошло кое-что, о чем я тебе не говорила. Макар… ты его не знаешь, и я раньше не знала его. Я не забыла того, что он мне сделал, и простить ничего ему не смогла. Я не доверяю ему, я боюсь его, он продолжает играть со мной, но я не могу, Витя! — опустив голову на несколько мгновений, я снова посмотрела ему в глаза. — Я люблю его.

Его лицо слегка побледнело, он посмотрел на меня расширенными глазами.

— Я долго пыталась сопротивляться этим чувствам, но они становятся все сильнее. Я увязла в них… Я знала, что совершаю ошибку, расставаясь с тобой, но все равно не могла поступить иначе.

Витя обескураженно молчал еще какое-то время.

— Что ж, — наконец, сказал он, — это все объясняет. Я и сам должен был догадаться, что ты что-то к нему чувствуешь. Но, наверное, мне трудно, а точнее, просто невозможно понять, как можно любить такого, как Власов. Ева, я безумно за тебя беспокоюсь. Мне страшно представить, что он способен с тобой сделать. Если бы я мог защитить тебя от него… — покачав головой, Витя взял меня за руку.

Я благодарно улыбнулась ему. Мой друг, наконец, вернулся ко мне, а ведь я почти потеряла надежду, что это когда-нибудь произойдет!

— Спасибо! И за это беспокойство, и вообще. Мне очень тебя не хватало, — мой голос слегка дрогнул, и я сжала его ладонь в своей.

Витя осторожно обнял меня, и я почувствовала знакомый запах туалетной воды, исходящий от его одежды и кожи.

— Ева, ты же знаешь, как я к тебе отношусь, — вздохнул он.

— Думаешь, мы сможем остаться друзьями?..

— Сможем. Это будет нелегко, но, конечно, сможем.

Несколько минут мы стояли так, нежно сжимая друг друга в объятиях. После нашего разговора на моем сердце стало и легче, и светлее ‒ я почти этого не замечала, но все предыдущие дни эта ссора давила на меня, камнем висела на моей душе.

Тут краем глаза я заметила Макара ‒ он как раз подходил к двойным дверям, ведущим в класс, напротив которых и стояли мы с другом. В первую секунду я ощутила что-то вроде чувства вины, но потом вспомнила, что могу делать что угодно и с кем угодно, не испытывая ни малейших угрызений совести. Наоборот, мне будет только на руку, если Власов увидит меня с Витей.

Приблизившись к лицу бывшего парня, я прошептала:

— Можешь кое-что сделать для меня по-дружески? Мне бы это очень помогло.

— Конечно. Что сделать? — так же негромко спросил Витя.

— Поцелуй меня у него на глазах.

Если в первый момент он и был удивлен моей просьбой, то его недоумение очень быстро прошло. Витя посмотрел мне в глаза, на его лице отразилась грусть. Последний поцелуй… Мне тоже стало грустно, мою душу наполнили воспоминания о проведенных с ним неделях. Мы были так дороги друг другу, но расстались впопыхах и чуть ли не в ссоре, не поговорив, не объяснившись, не попрощавшись по-нормальному.

Последний поцелуй…

Наши губы встретились, и в это мгновение я ощутила, чем он был для меня. Я уже скучала по нему, по его невероятной доброте, по легкому веселому характеру, по нашей с ним близости. В этом поцелуе чувствовались боль и тоска. Витя не сдерживался, как обычно, из опасения оскорбить меня, он целовал меня так, как никогда раньше этого не делал. Нет, я не знала, как он относится ко мне. Была это простая симпатия или же настоящее чувство?

Наверное, я никогда точно этого не узнаю.

Прозвенел звонок, и мы поняли, что пришла пора расстаться навсегда. Еще несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь ухватиться за это ощущение, как-то продлить его… но наше время пришло, и ничего изменить не удастся.

Возвращалась я к своей парте, по-прежнему погруженная в мысли о Вите, но тут наткнулась на сумрачный взгляд Макара и вспомнила, зачем вообще все это затеяла.

Мои губы раздвинулись в ехидной улыбке, мне захотелось спросить его, понравилось ли ему это зрелище. Но не успела я занять свое место, как он сам ко мне обратился.

— Ты победила, Ева. Мы в отношениях, ты моя девушка, я твой парень, и ты не можешь встречаться ни с кем, кроме меня! — в его голосе слышалась плохо сдерживаемая ярость.

Я весело рассмеялась:

— А как же, «Уходи в загул, мешать не буду»? Как-то быстро ты сдался!

— Ты мне выбора не оставила, — прищурил глаза Макар. — Ну, все, довольна, наконец?

Вовсе я не была довольна, наслаждаться ощущением триумфа мне пришлось недолго. Ведь по сути ничего не изменилось ‒ он не хотел со мной встречаться, я вынудила его своим поведением. Может, Власов приревновал меня к Вите, а может, просто испугался, что я буду позорить его перед ребятами, целуясь с бывшим у всех на глазах. Так или иначе, ни о каком доказательстве его чувств ко мне речи не шло.

Я вздохнула.

Проще не стало, лучше не стало. Наверное, в этих ярлыках, и правда, немного смысла.

— Мы с Макаром начали встречаться, а с Витей помирились.

— Что-то не слышно в твоем голосе особой радости. Разве это не то, о чем ты мечтала?

Я устало пожала плечами:

— Мила, я не уверена, что Макар хочет быть со мной. Но это еще только полбеды. Он постоянно говорит или делает что-то такое, отчего мне хочется разорвать с ним всякие отношения. И одновременно я понимаю, что не смогу этого сделать, просто не смогу, никогда и ни за что! Даже сейчас мне уже плохо и больно без него, хотя мы не виделись всего несколько часов. Он сказал, что позвонит мне завтра, и теперь я жду его звонка и больше ни о чем думать не могу. Не знаю, сколько я еще так выдержу, Мила!

Сегодня Макар кое-как согласился назвать меня своей девушкой ‒ уже, можно сказать, победа. Но я не могла не вспоминать, как он обращался со мной вчера. Мне было больно думать об этом, особенно сейчас, в разлуке с ним.

Жертва абьюза, заложница токсических отношений… неужели теперь все это про меня?

Подруга вздохнула. Задумчиво накрутив на палец прядь своих тициановских рыжих волос, она отпустила получившийся завиток, и он дважды подпрыгнул, прежде чем снова неподвижно застыть возле ее лица.

— Сочувствую тебе всем сердцем! Непреодолимая тяга ‒ мне это знакомо.

— Это не тяга, а любовь!

— Тебе виднее, — по глазам Миланы я увидела, что она мне не поверила.