— Я люблю его. Люблю таким, какой он есть, — произнесла я словно в каком-то забытьи.

Витя признался вчера мне в своих чувствах, возможно, мне стоило выразиться как-то по-другому, но сейчас я просто не в состоянии была думать еще и о нем. Все мои мысли занимал Макар.

Я кусала губу, грызла колпачок от ручки. Происходящее на уроке проходило мимо моего сознания. Мне ни на чем не удавалось по-настоящему сосредоточиться. Я ждала момента, когда мне удастся поговорить с ним без присутствия посторонних.

И вот во время большой перемены я, наконец, смогла заставить себя подойти к нему.

— Макар, можно тебя на два слова?

— Конечно, — он взглянул на меня, чуть приподняв брови.

Его запартник усмехнулся и, пожав плечами, отправился дальше в сторону класса английского языка, а мы зашли в тихий и относительно уединенный коридор, ведущий к спортивному комплексу, и отошли к одной из его стен, выкрашенной желтой масляной краской.

Мы смотрели друг на друга, несколько минут никто из нас ничего не говорил. Мое сердце в очередной раз замерло и перевернулось. Я почувствовала, что бледнею.

— Я все вспомнила, — наконец, удалось произнести мне.

Его глаза слегка расширились.

— Все?

— Все, и то, что со мной было после смерти тоже. Я буквально вернулась с того света, побывала в мире духов. Макар… — я сделала вздох и, как могла, попыталась взять себя в руки. — Спасибо, что спас меня от Высших, вытащил из той комнаты. Прости, что сказала, что не хочу тебя вспоминать.

Я напряглась, до боли сильно закусила губу. Но затем все-таки заставила себя продолжить разговор.

— Перед тем, как я вырвалась из своего тела, ты сказал мне… Ты произнес те слова. Ты действительно хотел сказать их, или это была часть магии Высших?

Только бы он повторил их. Сделал все то же самое, но по своей воле… Подняв голову, я встретилась с ним взглядом. На его лице застыло какое-то сложное выражение.

Секунда перед его ответом растянулась на целую вечность.

— Ева, я счастлив, что ты жива, но…

Макар замолчал, но что он имел в виду, было ясно без слов.

Ну, вот и все.

Вот и все, что мне нужно было услышать. Что-то глубоко внутри меня дрогнуло и рассыпалось. Глаза защипало, горло сдавило спазмом. Я опустила голову вниз.

На то, чтобы снова взять себя в руки, у меня ушла целая минута. Этот разговор еще не был закончен, мне нужны были силы…

— Макар, мне нужно кое о чем тебе рассказать. В мире духов я встретила своего отца-ангела. Он сказал, что ты не проклят. Служение Высшим никак не помешает тебе попасть на небеса, если ты захочешь. В этом ты ничем не отличаешься от других людей. Ты вовсе не нежеланная часть этого мира.

Я снова посмотрела на него. Мне трудно было судить, что для него значила эта новость. Выражение его глаз было почти невозможно прочесть, и все же мне показалось, что в их глубине что-то промелькнуло.

— И еще он сказал, что и я сама в любой момент могу отправиться в рай, стать полноправным ангелом. Оставаться на земле или нет ‒ решать мне самой.

Мне показалось, будто от лица Макара отлила кровь, и побледнели даже его губы. Мое сердце замерло на секунду, в нем всколыхнулась последняя надежда…

— Макар, если у меня будут причины остаться, я этого не сделаю, — я посмотрела на него с робкой безотчетной мольбой во взгляде.

— Ева…

На какое-то время парень замолчал. Его лицо напряглось и расслабилось, он прикрыл глаза на мгновение.

— Ради меня не оставайся, — наконец, произнес Макар чуть слышно.

Я кивнула.

Последняя надежда промелькнула и исчезла, в моей душе поселилась пустота.

И я просто ушла, даже не взглянув на него в последний раз.

Выбравшись из коридора, я на минуту привалилась к стене сразу на выходе из него. Приложила руки к груди. Снова расставание… Настоящее расставание после всего, через что мы прошли вместе. После всех сказанных нами слов.

Раз за разом я оказываюсь в той же ситуации. С разбитым кровоточащим сердцем, с любовью, которая причиняет мне одну только боль.

— Ева, что он сделал? Что он снова сделал с тобой?

Оказывается, Витя пытался со мной говорить.

— Ничего, — хрипло, сквозь слезы ответила я и, не глядя на него, пошла вперед по коридору.

Я сказала Макару неправду. Я пока не думала о небесах. Не собиралась отправляться туда в ближайшее время.

Не собиралась до этого момента…

Макар

Я все еще не мог поверить в то, что отпустил ее. Мои внутренности застыли, мне было трудно дышать. Я не мог сделать свободно ни единого вздоха.

— Ты в последний раз причинил ей боль, — внезапно в мой живот врезался кулак.

Оттолкнув от себя Александрова, я уставился на него с ненавистью, за это время пропитавшей мою душу насквозь. В этот момент я был бы рад избить кого-нибудь и все равно невольно замешкался ‒ как бы я ни относился к нему, он был ее другом. Все эти дни он помогал ей, заботился о ней, в то время как я…

— Сколько раз я говорил ей, чтобы она держалась от тебя подальше!

— Я ничего ей не сделал!

Правильнее было бы сказать «Я не сделал ничего». Просто ничего не сделал…

Лицо Александрова исказилось от ярости и отвращения.

— Ты гнилой, Власов! Ущербный. Если бы ты знал, что такое сопереживание, доброта, знал, что такое любовь…

— Я люблю ее! — наконец, не выдержав, я выкрикнул то, что жгло мое горло все это бесконечно долгое время. — Я отпустил ее, потому что больше не могу причинять ей боль! Я отпустил ее… потому что все, что я умею ‒ это мучить девушку, которую люблю. Что бы ни делал, как бы ни пытался уберечь… Я отпустил ее, потому что она заслуживает кого-то лучше меня.

После этого всплеска эмоций, силы меня окончательно покинули; я ощутил, как мной снова завладели холод и оцепенение.

— Сто лет проживи, ты не поймешь, почему я это сделал…

Его глаза расширились, затем сузились.

— Но она любит тебя. Тебе просто нужно было быть рядом с ней!

Любит. Ева любит меня. Конечно, это так.

Она ждала от меня слов любви, а я…

Я испугался. Просто испугался, что снова увижу это в ее глазах, услышу в голосе. Что я тот человек, кого она боится и презирает, но от которого не может сбежать, как бы ни старалась. Тот взгляд… который был у нее, когда она сказала, что не хочет меня вспоминать. Он отпечатался на моей душе, как клеймо, как след, оставленный раскаленным железом. Взгляд, полный страха перед тем, что я могу с ней сотворить.

Весь тот месяц, что ее не было на земле, я не мог перестать прокручивать в голове, что делал с ней все время нашего знакомства. И мое нутро обжигал стыд, меня мучили сожаления настолько болезненные, что мне казалось, я просто не смогу этого выдержать. Ведь она умерла, защищая меня…

Часть меня требует догнать ее, признаться в любви, умолять остаться на земле. Поговорить с ней, пока не поздно, если еще не поздно. Но другая часть знает, что я не имею права ни о чем ее просить.

Темная сторона велит мне сделать так, как будет лучше для меня. Ведь во что превратится моя жизнь без нее? Я знаю ответ на этот вопрос. Я уже чувствую, как ко мне со всех сторон тянутся ледяные скользкие щупальца, готовые утянуть меня в мир одиночества и тоски, пустой, необитаемый мир моих кошмаров.

Но любовь говорит мне отпустить ее.

Проигрывая в голове наш последний разговор, я осознал, что сделал еще одну, самую ужасную ошибку, но так же понял, что поступил правильно. Ради меня ей не нужно оставаться. Ей нельзя оставаться ради меня.

Только она привносила свет в мой темный мир.

Но ей не нужна моя темнота.

Ева

Не дожидаясь окончания уроков, я вернулась домой, вырвала из тетради листок бумаги и села за письмо своей маме. Я писала, что уезжаю и не знаю точно, когда смогу вернуться. Писала, что у меня все хорошо, и просила за меня не волноваться.