С трудом поднявшись, Ника отряхнула платье, вытерла щёку и огляделась.

Пустынную площадь укутали вечерние сумерки. Дождь прекратился. Ветер стих. Потеплело. Опускался туман.

Сколько часов она провела в башне? Больше двух? За это время её успели хватиться.

Заметив у здания караульной службы отряд стражников, слегка хромая, направилась к ним.

Ночной дозор заступил на службу. Патрульные слушали своего капитана, дававшего им указания.

У коновязи стояли два осёдланных коня, один из которых — Люцифер. Увидев Нику, он заржал, невольно привлекая к ней внимание.

— Уж не сестра ли Чёрного Капитана к нам идёт? — сказал один из стражников, кивнув в её сторону.

Стоявший спиной к Нике офицер обернулся и задержал на ней долгий вопрошающий взгляд.

Остановившись в нескольких шагах от дозорных, девушка поздоровалась и спросила:

— Вы не могли бы мне помочь?

С интересом рассматривала высокого, молодого, крепко сложенного мужчину в чёрной форме, занявшего место покойного Якубуса и смутно ей кого-то напомнившего. Напомнившего не ей — Руз.

Он шагнул к ней. Беспокойными глазами заскользил по её фигуре:

— Руз? Что случилось?

По ряду стражников прошёл приглушённый ропот.

Мужчина подошёл ближе:

— Ты не помнишь меня? Я Алан Матфейсен. Заходил к вам перед Рождеством. Якубус представлял меня тебе.

— Ах, Алан… разумеется, помню, — Ника нервно улыбнулась. — Хорошо, что я встретила именно тебя. Там… в башне… наверху… пьяный. Он сорвал с меня накидку. Вернуть бы её, — закончила нерешительно.

Увидела себя чужими глазами: мокрую, грязную, растрёпанную. Что о ней подумают бывшие сослуживцы Якубуса? Не дожидаясь расспросов, пригладила волосы и поспешила прояснить обстановку:

— Глупо всё вышло. Шла мимо, заметила, что дверь в башню открыта и решила подняться наверх, посмотреть на наш город с высоты. Давно хотела, да случая не было. Почти поднялась, а там пьяный на лестнице спит. Я подумала, что ему плохо и решила помочь. Вместо этого потеряла накидку и ещё… — вздохнула и опустила глаза, — дверь заклинило. Не смогла сразу выйти, — обняла себя руками.

— Так это звонарь Антонис, — сказал стоявший близко к ним немолодой стражник. — Снова напился до беспамятства. Не впервые такое случается. Вам свезло, что он на ногах не стоит. Пьяный он буйный. Его лучше не трогать.

— Его бы как-нибудь спустить вниз. Во сне может скатиться с лестницы и шею свернуть, — Ника поёжилась. — И там холодно.

— Быстрее придёт в себя, — послышался смех мужчин. — Отоспится и сам спустится.

— Идём, провожу тебя домой, — капитан торопливо снял свой плащ, набросил на её плечи и мягко подтолкнул в направлении дома Ван Вербумов.

— Мне бы накидку забрать, — упёрлась Ника.

— Найдём и принесём, — успокоил её Алан.

Он потёр переносицу, дал указания и два дозорных заспешили к башне.

— Спасибо. Спокойного вам патрулирования, — улыбнулась Ника стражникам.

Они шли по тихой улице. Их обгоняли редкие прохожие, оглядывались.

Позади в отдалении дозорный вёл в поводу Люцифера. Слышался гулкий стук копыт по мостовой, звон уздечки и недовольное ворчание сопровождающего. Конь не слушался и норовил вырваться.

— Почему ты в такое время ходишь одна? — спросил Алан у Ники.

— Так вышло, — уклонилась она от ответа.

Вспомнила, что видела капитана мельком среди его сослуживцев на похоронах Якубуса. Теперь он занял его место. Люцифер теперь тоже его.

— Как чувствует себя госпожа Маргрит? — спросил Матфейсен с искренним сочувствием во взгляде.

— Плачет, — вздохнула Ника.

— Так что ты здесь делала одна? — снова спросил он, оглядываясь на воевавшего с конём стражника.

— Ходила в лавку за мылом и поддалась искушению, когда увидела открытую дверь в башню. Знала бы, что так будет, пошла бы по другой улице.

Ника украдкой рассматривала нового знакомого.

Алан Матфейсен выглядел не старше Ван дер Меера или Якубуса, не выше и не шире в плечах. Подтянутый, стройный, светловолосый. С тонкими чертами лица и негромким голосом. Цепкий пытливый взгляд голубых глаз, мягкий рисунок губ, аккуратные усы. Руки с узкими ладонями и длинными пальцами, на одном из которых крупный золотой перстень, явно фамильный. Аристократ. В манере говорить и двигаться чувствовалось благородное происхождение.

Мужчина следил за собой: форма подогнана по фигуре, обувь начищена. Смотреть на него было приятно.

Некоторое время они шли молча.

— Осторожно, — Алан взял Нику под локоть, направляя в обход череды небольших луж.

— Как тебя принял Люцифер? — спросила Ника. Внимание и обходительность капитана приятно согрели душу. — Слушается?

— Жеребец с характером, — качнул головой Алан. — Дня два не подпускал к себе, затем согласился, что лучше подружиться со мной, чем быть проданным на ферму, — обернулся на коня. — Верно, Люцифер?

Черный великан фыркнул и мотнул головой. Воспользовавшись послаблением со стороны дозорного, вырвал уздечку из его руки.

Ника не успела испугаться, а капитан закрыть её собой, как звеня сбруей, конь подбежал к девушке и мягко боднул её в бок. Миролюбиво уткнулся лбом в грудь.

— Узнал меня, — часто дыша и дрожа от восторга, засмеялась Ника. Трепала Люцифера по холке. — Побегать хочешь? Нельзя, дружок. У тебя служба. Как-нибудь в другой раз господин капитан позволит тебе погулять на свободе.

Дозорный, пыхтя от неловкости, вернул коня.

— Пришли, — повернулась Ника лицом к дому.

В гостиной ярко горели свечи. На фоне окна расплылась тёмная бесформенная тень, показавшаяся девушке зловещей и враждебной.

Возвращаться в дом не хотелось. Сердце сжалось в плохом предчувствии.

— Спасибо, что проводили, — Ника подала руку капитану.

— Я зайду утром после службы, — сказал Алан. Задержав её руку в своей руке, заглянул в глаза. — Накидку принесу. Погоди…

Его пальцы коснулись щеки Ники, осторожно стёрли подсохшую грязь. От его лёгкого прикосновения кожа вспыхнула.

Девушка задержала вдох — её никогда никто не провожал до дома, не заботился о ней, не касался вот так… просто, нежно и… волнующе.

Ника с сожалением сняла плотный тёплый плащ мужчины. Она не только согрелась, но и чувствовала в нём себя защищённой.

— Буду ждать, — улыбнулась на прощание.

Обернувшись на коня, вскинула руку:

— Пока, Люцифер.

Тот заржал и замотал головой.

Пока Ника шла от калитки и поднималась на крыльцо, ощущала на себе напряжённо-пристальный взгляд капитана Матфейсена. Он будто касался её, щекотал, возбуждал, разливаясь по телу тяжестью сладкого томления.

Ника даже не старалась прошмыгнуть в свою комнату незаметно — чему бывать, того не миновать. Громко хлопнув входной дверью, прошла в гостиную.

Её ждали.

У камина в кресле с подушкой под спиной и компрессом на лбу полулежала госпожа Маргрит. Рядом стоял лекарь с колбой в руке, которую только что убрал от лица женщины. Спёртый воздух был насыщен ароматами дымящихся трав и камфоры.

Питер сидел у стола, сервированного к вечерней трапезе. Похоже, он поел один. Положив ногу на ногу, изучал бумаги. При появлении Ники, торопливо положил их под лежавшую на краю стола папку.

При виде жалкого вида кузины едко ухмыльнулся и с видимым облегчением сказал:

— Вот и пропажа объявилась. Я же говорил, что не следует так рано отправлять прислугу на поиски. Стоило подождать до полуночи и уж только тогда беспокоить господина старшего бальи.

— Ру-уз, до-очка... — протяжно застонала мама и бессильно уронила протянутую руку. С её лба сполз компресс, который она сбросила под ноги лекарю. — Где ты была?

— Со мной всё в порядке, — прошла Ника к столу.

Осмотрев блюда, не садясь, плеснула в бокал вина. Выпила залпом, следом отправила в рот ломтик сыра и ветчины. Прожевав, устало сказала:

— Приведу себя в порядок и вернусь, — направилась в сторону кухни.