— Не сметь!

Ника вздрогнула и сильнее сжала поручень. Неожиданно громкий голос женщины прозвучал хлеще пушечного залпа.

— Не сметь говорить о моей дочери в подобном тоне! — по полу заскрипели ножки кресла — женщина встала. — Говоришь, мне следует забыть о родстве с безродным бывшим торговцем? — госпожа Маргрит вызывающе рассмеялась. — Вспомни о происхождении своей матери, подкидыш! Кому ты обязан всем, что имеешь? Если ты забыл, кто твой настоящий отец или думаешь, что я не знаю, то глубоко заблуждаешься ты, дорогой… племянник! — голос источал сарказм. — Я знаю всё в мельчайших подробностях. Освежить твою память?

— Нет! — взвизгнул Питер по-женски.

«Вау!» — расширила Ника глаза. Очень хотелось посмотреть на выражение лица мужчины. Представила его униженного, поникшего, с опущенными плечами. Ай да госпожа Маргрит!

— Хенни! — позвала та. — Поутру сходи к госпоже Шрайнемакерс. Пусть придёт без промедления, — голос приобрёл усталые нотки, вернув Нику в действительность.

«Сваха», — защипало в носу. Ничего не изменилось. Проблему словами не решить.

— А как же Амстер?.. — промямлила Хенни, замолчав на полуслове.

— Помоги мне подняться в комнату Якубуса и приберись тут.

— Сперва постели мне постель. Спать буду, — услышала Ника озлобленный голос кузена.

— Гадёныш, — прошептала она, поднимаясь в комнату. — И шантажист! Чтоб ты захлебнулся во сне собственным ядом!

Хотя, его можно понять. Он печётся о своих деньгах. Чужие долги легли на его плечи тяжким бременем. Кто их заплатит — ему плевать, как было плевать и Якубусу, и сейчас плевать госпоже Маргрит.

«Сваха, значит?», — скривила Ника губы. Что ж, познакомимся завтра с жутко дорогой местной сводницей.

Ника не стала ждать Хенни и сама принялась делать уборку в комнате, предварительно спрятав бизнес-проект бюро за раму картины.

Собрала с пола разбросанные вещи и села у сундука. Разглаживала ладонями, складывала сорочки, воротники, манжеты, чепцы, головные и носовые платки. Сворачивала в рулончики ленты и кружево. Со смиренным вздохом откладывала испачканное бельё с грязными следами подошв. Кто топтался по белоснежным вещам — Питер, его слуга или оба, — заплатят сполна. Кузен уже теряет деньги и время и беснуется от этого, его холуй… Она подумает, как поступит с Корнелисом.

Встав, собираясь закрыть сундук, почувствовала боль в мышцах и скованность движений.

«То ли будет утром», — подумала Ника с тяжёлым вздохом. Ей хорошо знакома такая боль. Неженка Руз непривычна к большим физическим нагрузкам. Она никогда не занималась спортом, не поднималась по лестнице выше второго этажа и не спускалась с двадцать пятого со скоростью пули.

Услышав шум открывшейся двери, Ника неспешно обернулась и села на стул.

В комнату вошла госпожа Маргрит. Пройдя к сундуку, села рядом с дочерью на освободившийся от вещей стул. Несмотря на недавнее воинственное настроение, выглядела она плохо. Трагическая печать безысходности сквозила во всём: в потухших покрасневших глазах, скорбно поджатых губах, опустившихся плечах.

— Руз… дочка, — взяла её за руку, погладила. — Скажи мне правду. Ты же пошла в башню не для того, чтобы… — замолчала, сжав ладонь Ники. Глаза наполнились слезами.

— Чтобы свести счёты с жизнью? — уточнила девушка, вытащив ладонь из руки женщины. — Нет. Я давно хотела посмотреть на город с высоты. Увидев открытую дверь в башню, вошла, не думая о последствиях. Дверь захлопнуло ветром.

Ника потёрла плечи и откинулась на спинку стула, чувствуя усилившуюся боль в мышцах.

— Ты ведь не ходила в мыльную лавку, — нахмурилась мама. — Я проверила наши запасы. Хоть они и невелики, но мыла хватит надолго. Куда ты ходила? Почему пошла без Хенни?

— Я ищу для себя жильё для съёма. На случай, если вы выставите меня из дома за непослушание.

Ника больше не хотела изворачиваться и лгать. Смотрела в глаза женщине без тени страха, с решимостью. Она не смирится с уготованной для неё участью, не станет жить по указке и будет готова уйти, если это понадобится.

— Если вы всё ещё надеетесь, что я соглашусь на предложение господина Ван Ромпея и стану его женой, то не надейтесь. Побои тоже терпеть не стану — уйду из дома. У меня есть кое-какие сбережения, на первое время хватит.

О том, что она отдала сбережения Руз Ван дер Мееру, никто не знал. Кстати, кузен Питер готов купить бизнес-проект похоронного бюро за сто гульденов да ещё с бонусами. Чем не деньги?

Госпожа Маргрит опустила глаза на свои сжавшиеся в кулаки ладони, поджала губы и подавила вздох.

Ника сглотнула тягучий ком в горле и продолжила:

— Если вам не приходило в голову представить меня с господином Ван Ромпеем в постели, — у неё дрогнули губы, — то я не только вижу это во всех подробностях, но и ощущаю его прикосновения, поцелуи. Я вижу его голым, — она посмотрела на маму задумчивым, потерянным взглядом.

Та неслышно ахнула и накрыла ладонью рот. В глазах стояли слёзы.

— Девочка моя… — прошептала она еле слышно.

— Чтобы закрепить его право на купленный титул, мне нужно будет родить от него ребёнка. Верно? Именно по этой линии станет передаваться титул.

Женщина скривилась, будто съела дольку лимона, и заёрзала на стуле:

— Я отказалась от данной нам возможности, и настаивать на твоём согласии не стану. Дочка, будет так, как захочешь ты.

— Вы знаете, как я хочу, но завтра придёт сваха.

— Подслушивала? — госпожа Маргрит удивлённой не выглядела.

— Разглашать услышанное не собираюсь, — ответила Ника. — Вы поставили Питера на место. От угроз он не перейдёт к делу.

Мама встала:

— Послушаем, что предложит госпожа Шрайнемакерс. Кто знает, возможно, кто-нибудь из претендентов придётся тебе по нраву.

— Послушаем, — с облегчением улыбнулась Ника. Вспомнила, что завтра вечером из Арнема вернётся Адриан.

— Умница, — госпожа Маргрит поцеловала дочь в макушку и погладила по голове. — Даст Господь, всё наладится.

— Вы же знаете точную сумму задолженности? — спросила Ника. — Нас не вводят в заблуждение? Какова она?

Мама подняла брови, собрав на лбу глубокие морщины. Со вздохом ответила:

— Для меня непомерная. Нужно продать дом, всё, что в нём есть и добавить ещё треть.

Вошла Хенни с комплектом свежего постельного белья. Глянув на беспорядок, покачала головой:

— Я так и знала… То-то гадала, почему этот Корнелис-шмарнелис смотрит на меня и насмехается. Вот же ж сучий хвост!

— Хенни, — госпожа Маргрит предупредительно помахала указательным пальцем.

Служанка потёрла ягодицу и промычала:

— Синяк уже образовался. Болючий.

Набрала воздух в лёгкие и выпалила:

— Скажу вам сразу, что как только поднимусь спать на чердак, вниз не ходите. На нижних ступенях будет лежать швабра для незваных гостей. Услышите грохот и крик — не пугайтесь.

Ника хотела рассмеяться, но согнулась и схватилась за поясницу.

Хенни заметила:

— Сейчас, госпожа, перестелю постель и ляжете. Спину камфорой натереть?

— Пройдёт, — уверила её Ника, представив, как от неё будет благоухать утром.

— Принеси мне успокоительной настойки и воды. Горшок не забудь, а то вчера забыла, — напомнила госпожа Маргрит.

— Всё сделаю. Ничего не забуду, — отозвалась Хенни.

Как Ника и ожидала, утром ей легче не стало. Болело всё тело, общее состояние ухудшилось.

Сдерживая рвущийся стон, она потянулась. Лёжа на спине, через силу сделала несколько простых упражнений, помассировала икры ног, растёрла плечи, шею.

Хенни вошла с кувшином и переброшенным через плечо фиолетовым, почти чёрным платьем. Под мышкой — чёрные туфли на высоком каблуке. Украшенные чёрными кружевными розетками с лаковыми пуговками в центре, они смотрелись симпатично. В другой руке — курильница, из которой вился лёгкий дымок.

Запахло лавандой, полынью, розмарином, чем-то ещё не менее острым и приятным.