— Это вы? — безрадостно удивилась Ангелина.

— Есть встречи и приятнее, вы хотите сказать? — ухмыльнулся в ответ Борис Витальевич и, увидев, что она недоумённо разглядывает капельницу, добавил, — это для спокойствия вашей мамочки.

"Интересно, — подумала Ангелина, — у него волосы сами по себе такие обвислые, или он их как-то выпрямляет — не хочет ходить барашком?.. О чём я только думаю?"

— Почему я здесь? — наконец задала она вопрос по существу. — Я же звонила Егору.

— Ваши родные доставили вас в больницу по "скорой помощи", — охотно ответил врач, машинально её "сканируя". — Должен сказать, вам крупно повезло, что я оказался на дежурстве. Егор нагнал их уже в больнице, перехватил и оповестил меня, не то засунули бы вас куда-нибудь в реанимацию.

Гелька сердито сжала губы — она же просила Гошу дождаться Егора! Как будто читая её мысли, Полетаев заметил:

— А Егор вам ничем бы не помог — даже я с трудом справился. Кто это вас так? Такое ощущение, что вы попали на пиршество дюжины "вампиров", и они постарались вас прикончить.

— Ну… — Ангелина опустила глаза.

— Только давайте без слёз.

Гелька возмущённо глянула в ответ.

— Я и не собиралась плакать! — и тут же у неё предательски защипало в носу. Она шмыгнула. — Можно мне воды?

— Да, конечно. Сейчас я пущу к вам родных, но я с вами ещё не закончил.

— Они здесь?

— Да. Егор тоже обещал быть — вы его выдрали своим звонком прямо со встречи с куратором. Расскажете нам, что за напасть довела вас до такого состояния. Ещё, маме вашей мне пришлось сказать, что у вас упадок сил из-за возрастной перестройки организма и последствий болезни.

— Угу, — промямлила Гелька, в предвкушении встречи с напуганными родными.

— Солнышко моё, ну, как ты? — мама протянула ей стакан воды. Она радостно улыбалась, но была не в силах справиться с дрожащими руками. Вытянутая физиономия Гоши маячила за её спиной. К своему удивлению, Гелька поняла, что не сможет сама сесть. Мама с Гошей бросились ей помогать — приподняли, чтобы подпереть подушкой, и Ангелина почувствовала, как кровь отхлынула у неё от лица, в глазах потемнело, зашумело в ушах… Боясь потерять сознание, она потянулась к стакану и стала пить, ощущая, как с каждым глотком дурнота отступает. Ну, и ну! А она подумывала пойти сегодня на дискотеку! Отдышавшись, Гелька перевела взгляд со встревоженной мамы на брата. Тот всё понял по её виду.

— Я не виноват, — прошептал он, кивая на маму, — она зашла к тебе в комнату и сразу вызвала "скорую". Извини.

Гелька улыбнулась — в конце концов, всё обошлось.

— Там Петя, — мама протянула руку к двери, — хочет зайти, но боится помешать.

Ангелина смутилась: они и Петю с собой прихватили! Её грызла мысль, сколько яда будет в насмешках Бориса Витальевича, когда он узнает, как она заработала свою "брешь". Может, ничего ему не рассказывать, списать всё на таинственного противника? Хорошая идея. А потом она узнает у Егора, как делается "переливание", и такой глупости больше с ней не случится.

Вдруг Гелька ахнула и схватилась за голову.

— Что с тобой? Тебе плохо? Позвать врача? — испуганно склонились к ней мама с братом. Гелька отрицательно замотала головой, и тут же закивала.

— Да-да, позовите его скорее!

Родные метнулись к двери.

— Гоша! — окликнула Ангелина. — Подожди!

Растерянный брат вернулся от порога.

— Янка! — простонала Гелька. — Ей может быть плохо! Надо срочно позвонить! Ты понял? Сейчас же! Скорее! Позвони, узнай, как она, и возвращайся! Здесь где-то должен быть телефон.

Гоша рванулся к двери, но снова вернулся.

— А номер?

— 36-12-64. Торопись!

В палату вошёл Борис Витальевич, за которым семенила расстроенная Нина Михайловна.

— Что тут с вами?

Гелька нетерпеливо скребла ногтями по краю кушетки, ожидая, пока врач подойдёт поближе, и, едва он оказался в пределах досягаемости, рванула его за синюю униформу, притягивая ближе.

— Моя подруга! — горячо зашептала она ему на ухо. — Я хотела восстановить её силы и сделала дыру.

Полетаев резко выпрямился. Его медицинская рубаха затрещала по швам — Ангелина держала цепко, стараясь сказать ему ещё что-то, чтобы убедить, объяснить…

— Выйдите, пожалуйста, — нарочито равнодушным тоном попросил он Нину Михайловну. Та всплеснула руками и, едва не плача, вышла за дверь.

— Что?! — Борис обернулся и схватил Гельку за руку, вцепившуюся в его рубашку.

— Я хотела ей помочь! — шмыгая, жалобно простонала Гелька.

Дверь неожиданно распахнулась, и в палату влетел Гоша. Увидев врача, он споткнулся, притормозил, извинился и, наклонившись в сторону сестры, громко зашептал:

— Она дома. Очень рассердилась, что я линию занимаю: говорит, что ждёт звонка. Не знаю, но, по-моему, она в порядке.

Он кивнул доктору и вышел. Борис Витальевич повернул к Ангелине своё разъярённое лицо, перехватил её руки и прошипел:

— Как можно быть такой безмозглой?

Гелька, свесив голову, заплакала. Раздался стук, и в палату заглянул запыхавшийся Егор. Увидев разворачивающуюся сцену, он недоумённо замер на пороге. Борис гневно отбросил от себя руки Ангелины и желчно обратился к Егору:

— Наша чудо-девочка наделала глупостей. Вам придётся найти время проведать её подругу, которой она здорово удружила!

— Что случилось? — Егор перевёл взгляд на Гельку.

— Янка, — всхлипнула она, — ты её знаешь — она надо мной живёт. Проверь её, пожалуйста, просканируй…

Гелька сползла на подушку и залилась слезами, а Егор вышел из палаты без лишних вопросов.

Через час, который мучимой тревогой Ангелине показался вечностью, парень принёс добрые вести.

— Тебе почти всё удалось, — утешал он её. — Конечно, сначала лучше было посоветоваться, хотя бы со мной… но, в целом, ты справилась: и энергию перелила, и целостность биополя подруги восстановила. А ауру поправлять я тебя научу. Только вот себя ты не пощадила.

— Да, — каркнул из своего угла заполнявший какие-то бумажки и всё ещё сердитый Борис Витальевич, — ей нужно было "сдать кровь из пальца", а она "резанула себя по горлу"! Примерно так.

— Ты ещё после вчерашней потери энергии не восстановилась, ничего не ела, а тут вскрыла напрочь весь свой резервуар, — пояснил Егор. — Да! Твоя подруга спрашивала на счёт какого-то ключа?

— Ах! — Ангелина прижала ладонь ко рту. — Я ей обещала перед уходом занести ключ, чтобы она могла собраться на дискотеку! Бедная Янка! Но ведь мама с Гошей уже вернулись домой, да?

— Нет, ты совершенно невозможна! — с изумлением покачал головой Егор. — Только что чуть не убила подругу, а теперь переживаешь, что та не сможет пойти на дискотеку?

Из своего угла многозначительно хмыкнул Борис Витальевич, и этот звук должен был, по-видимому, означать: "подожди, поживи с моё, тогда перестанешь удивляться женщинам!"

— Для неё это очень важно! — сердито заявила Гелька. — И она пойдёт на дискотеку! Только в своих штанах!

Егор странно хрюкнул, сделал вид, что закашлялся и отвернулся, пряча улыбку. Ангелина поняла, что сморозила жуткую глупость, поэтому рассердилась ещё больше.

— Я хочу домой! — заявила она, приподнимаясь. — Я уже хорошо себя чувствую!

— Лежать! — рявкнул на неё Полетаев. — С вашей терминаторской мощью и куриными мозгами, вас опасно пускать к людям! Кто знает, что вы ещё отмочите! Уж сутки я вас здесь продержу: и мне спокойнее, и окружающим безопаснее.

Гелька умоляюще взглянула на Егора, но тот, непреклонно покачав головой, похлопал её по руке и поднялся.

— Я пойду. Надо же проверить, что в моей комнате творится.

Борис Витальевич вышел вместе с ним, и сразу стало пусто и скучно.

Время в больнице тянется особым образом: дробится мозаичными осколками и замирает в попытке оттянуть неприятные человеческому организму моменты. Оно впечатывает в память болью мельчайшие детали, противоестественной нормальной человеческой жизни обстановки и отвратительные подробности экзекуции над собственным телом, как будто необходимые ему, чтобы жить.