В первые же пять минут Ангелина уже нестерпимо соскучилась и загрустила. Сейчас она рада была бы даже раздражённому Борису Витальевичу с его едкими репликами.
"Хорошо, что это всего на день", — утешала она себя, — "хорошо, что не делают уколов." Воображая себе Янкиного кавалера, нежно обнимающего подругу в медленном танце, она не заметила, как заснула.
Проснулась Гелька, как от толчка — стукнула приоткрытая форточка. Поднимался ветер. Чёрные, в свете уличных фонарей, ветви деревьев больничного парка шумно сражались за окном с его порывами, оставляя на стенах палаты свои мечущиеся тени.
Вдруг Ангелина замерла под одеялом и проснулась окончательно, неожиданно ощутив знакомое покалывание. Она искоса взглянула на молчаливый Солар, который Борис Витальевич приволок в её палату из своего кабинета. Нет, тут что-то другое. Никто не говорил ей, можно ли испытывать такие ощущения просто так, без чужого влияния, от каких-нибудь естественных причин — как головную боль при перемене погоды.
Она испуганно шарила глазами по углам тёмной комнаты из-под одеяла натянутого до носа. "Надо встать, включить свет, и всё станет понятно", — уговаривала она себя, но продолжала лежать, с дрожью выискивая глазами среди скользящих по стенам кружевных силуэтов ветвей, признаки присутствия чего-то инородного.
Спросить о странном явлении было некого: Борис Витальевич, закончив смену, ушёл домой, а его сменщик… Какая разница? Всё равно она не могла себя заставить вылезти из кровати. Казалось, враг притаился и ждёт, чтобы напасть, стоит ей только пошевелиться. Хотелось, как в детстве, спрятаться от своих страхов с головой под одеяло. Но ей нельзя двигаться — страшное где-то близко!
Но вот, когда ветер сделал секундную передышку, чтобы набраться сил и подуть ещё яростней, и тени, грозящих ему ветвей, перестали прыгать по стенам, она разглядела то, что искала — промежуток между двумя шкафами, напротив её кровати, был заполнен желтоватым свечением, поблёскивающим красными искорками. Оно казалось объёмным, в отличие от ровного плоского бледно-жёлтого отсвета фонарей на стенах.
Ангелина настроила полевое зрение и успела узнать своего единственного известного врага до того, как осознала, что выдала себя своим сканированием. Противник стремительно ринулся на неё, но ещё до того Гелька, падая с кровати, успела перейти в полевую форму и, избежав удара силовым импульсом, разнёсшего стеклянные дверцы шкафа, извернулась и выскользнула в открытую форточку.
Ветер рванул её и понёс сквозь хлещущие ветви деревьев куда-то в небо, клубящееся рваными клочьями облаков. Она не понимала, где верх, где низ, несомая, как лист, по осеннему небу. Самое ужасное, что Ангелина не могла ничего поделать — по-видимому, все её слабые силы ушли на то, чтобы преобразиться, и на борьбу со стихией их просто не осталось.
Хотя противнику в толчее мечущихся туч, ни за что было её не найти, страшно Гельке было до умопомрачения: в бесконечности небесного катаклизма она казалась крохотной песчинкой. Куда её занесёт, как она сможет преобразиться, что, если она, ослабев, не сможет даже идти?! И ещё одна мысль — всего кошмарнее — вдруг она нечаянно материализуется ещё в воздухе и будет падать с огромной высоты?! Если бы Ангелина сейчас была собой, то отчаянно вопила бы от ужаса, а так, только мысли, одна другой страшней, пронзали ей нутро. Как это отличалось от её вчерашнего восторженного полёта домой. Домой, домой! Забиться в тёплую постельку, в мамины ласковые объятия, под защиту родных стен! Господи! Спаси и помилуй!
Вдруг порыв ветра ослабел, и она скользнула вниз, вывалившись из месива облаков в ветреную ночь. Земля чернела внизу сплошной громадой — нигде ни огонька. В отчаянии озирая окрестности, Ангелина направила свой планирующий полёт в сторону края неба, казавшегося более светлым. Только бы это не был призрачный свет восходящей Луны! Плавно падая, она старалась продолжать двигаться в нужную сторону. Но постепенно её цель скрыли деревья. Ещё некоторое время, петляя между стволами, Гелька держалась в воздухе, но вскоре, обретя тело, скатилась на удушливо пахнущую землёй подстилку из прелых листьев. Здесь, внизу, за стеной деревьев, ветер почти не ощущался, только их макушки высоко вверху раскачивались и скрипели.
Место было глухое и страшное — самая чащоба, под стать её маскировке под "привидение". Ангелина вдохнула и поняла, что в виде "привидения" было куда лучше: воздух морозным облачком вырывался изо рта от её хриплого дыхания, липкий холод пробирал до самых внутренностей, не смотря на то, что она, к своему удивлению, оказалась закутана в больничное одеяло, вместе с которым упала с кровати, спасаясь от преследователя. Из одежды на ней были только домашние брюки, носки и футболка. А этого для осеннего марш-броска до города было явно не достаточно. Тем более, что попытавшись встать хотя бы на четвереньки, Ангелина поняла, что это ей не под силу.
Она ворочалась на липнущих к телу мокрых листьях, стараясь приподняться, но ослабевшие руки обессилено подламывались. Всё, конец! Осталось только сложить их на груди и… Интересно, как долго ей предстоит дожидаться, пока неизбежное случится? И сколько проваляется здесь её несчастное тело? Её никогда не найдут, и мама не узнает, что с ней случилось, и станет искать и ждать!
С безнадёжным отчаянием уставилась девочка в просвет между гнущимися кронами деревьев, по которому неслась белёсая рвань облаков, как на недоступный выход из капкана. Она отказывалась верить, что это конец. Что-то должно было случиться! Какое-то чудо! Вокруг неё последнее время происходит так много необъяснимых чудес!
Вдруг однообразный лесной шум прорезал резкий звук, напугав Ангелину, дёрнувшуюся от неожиданности в своём коконе из одеяла. Какое-то повторяющееся громкое гудение раздавалось совсем рядом — прямо под ней! Гелька испуганно шарила руками по мокрым листьям. Господи, что это ещё за напасть в глухом лесу, когда она спокойно собиралась отдать концы? Рука её скользнула по бедру — что-то твёрдое у неё в кармане. Боже! Раздирая спеленувшее её одеяло, она просунула руку к карману брюк. Скорее! Телефон! Он всё время был с ней и теперь звонил, соединяя её с людьми, давая надежду, что не всё ещё кончено, что ей помогут, должны помочь!!
— Алло! — прохрипела она отчаянно, стараясь проглотить в горле ком внезапно вырвавшихся слёз облегчения, мешающий говорить.
— Ангелина! — раздался в трубке гневный голос Учителя. — Что ты себе позволяешь? Ты в Организации на особом положении, но это не даёт тебе право пренебрегать элементарными правилами приличия!
— Я… — попыталась было сказать Ангелина, но Учитель не дал ей договорить.
— Мне только что позвонил Борис Витальевич — он в ярости: палата разгромлена, а ценная пациентка испарилась в форточку! И ему теперь приходится объясняться, как из его отделения, из палаты на третьем этаже, исчез человек! Твоё счастье, что его уникальный прибор не пострадал, не то я бы за твою драгоценную шкурку!..
— Сергей Петрович!! — завопила Гелька в трубку, что было мочи, и Учитель, наконец, замолчал. В трубке теперь слышалось только пиканье телефона, подающего какие-то сигналы. — На меня напали. Я в лесу, не могу идти…
Телефон пропел красивый пассаж и отключился.
— Алло! Алло! — с нарастающим ужасом закричала Гелька в замолчавшую трубку и откинулась на листву. Холод как будто стал ещё стуже. А страх смерти сдавил горло и парализовал мозг: панические мысли, бестолково мечущиеся в голове, пульсировали теперь одним словом — конец, конец, конец!.. Она словно застыла в коллапсе вечности, безразличной к биению жизни…
Неожиданно Ангелина чихнула, прервав свою истерическую рефлексию, после чего ей пришлось вытереть нос краем одеяла. Потом ей захотелось сменить положение, занывшего от долгого лежания на сырой земле, тела. Устав ворочаться, она, в конце концов, уселась, посильнее завернувшись в одеяло. Хм…
Она ещё чувствовала себя усталой и разбитой, но тело её сейчас дрожало только от холода, а не от бессильных усилий. "Что это я здесь сижу?" — подумала Ангелина и, потягиваясь и разминая онемевшие члены, поднялась на ноги. Не веря до конца в такое везение, она осторожно крутанулась, вознеслась и стремглав рванула вверх к вершинам деревьев — своему выходу из ловушки и спасению.
