Но Яр определенно не всерьез.

Если бы всерьез, то было бы предложение, переданное с послом. Конкретное, а не один лишь портрет с кем‑то пучеглазым и круглолицым, пугающим этой самой чрезмерной круглолицестью. А потом дары, как принято… даже Ричард вон прислал. А этот?

Экономит?

– Я твоей сестре не слишком нравлюсь.

Она все‑таки остановилась и оглянулась. Лестница уходила куда‑то вниз или даже вглубь тумана, который колыхался над нею сизым облаком.

Неуютненько. И назад совершенно не хочется.

– Открою тебе секрет, – Яр почесал шею. – Я ей тоже не слишком нравлюсь. Вообще, будь моя воля, оставил бы трон ей, и пусть бы сама маялась с Думой. Или Дума с нею. Хотя… было бы взаимно.

– А ты?

– А я бы… я бы отправился в неизведанные земли. Покорять.

– Знаешь, – Летиция не без труда отвела взгляд от тумана. – По‑моему, ты уже там. В смысле на неизведанных землях. Покорить осталось.

– Это да… ну что, идем, что ли?

– Куда?

– Ну… я не особо‑то умный, в отличие от Славки, но мне кажется, что это неспроста.

Он указал куда‑то. И Летиция не сразу поняла, куда именно. Еще подумала, откуда здесь снег? А потом сообразила, что это не снег вовсе, а лепестки. Белоснежные. Они кружились в воздухе, сплетаясь узорами, а потом взяли и сложились дорожкою.

И вправду…

– Ты на самом деле подумай, – Яр снова взял за руку. – Что? Мало ли… вдруг да потеряюсь. Или на подвиги потянет. Ты тогда покрепче держи.

Летиция вздохнула.

Но…

Почему бы и нет? И ведь во многом он прав. Замуж выходить все равно придется. Или в монастырь. Она еще не решила, где лучше. Наверное, нигде. Но с замужем сложнее. Даже если чудо свершиться, и они вернутся домой. То… то что их ждет?

Ничего хорошего.

Это… это не видения чудесные, где все‑то хорошо. Это правда жизни. А значит, или замуж, или в монастырь.

Белые лепестки печально опадали.

…и ведь не сбежишь.

Или… из монастыря проще?

Проклятье, о чем она вообще думает?

– Я тебя не обижу… честно… содержание назначу. Еще и бояре кланяться будут. Соболями там, медами, жемчугами и золотом, чтобы ты на меня положительно повлияла.

– Положительно – это как?

– Ну, это зависит от того, кто конкретно кланяется. Нет, интриговать тоже станут, не без этого. Но привыкнешь…

Летиция слушала это бормотание и… и оно её не раздражало.

Совершенно.

Вопрос, достаточно ли этого, чтобы брак удался?

«И женщины – суть создания лукавые. Ни слова‑то не скажут они прямо, но будут вздыхать, краснеть и играть смущение. Столь же искренне играют они любовь во всем её многообразии, от робости до пылкое страсти. И воистину скажу вам так, что нет актрисы лучше, нежели женщина, желающая получить мужчину»

«Откровение о женщинах, писаное монахом‑схимником на закате лет его»  

Артан оказался… где?

Он помнил туман. И сизую муть. И все остальное тоже. И коридор узнал. Правда, в отличие от того, виденного им в грезах, нынешний был сер и грязен. Солнце, проникая сквозь запыленные стекла, окрашивало золото алым. И клочья пыли катились по узорчатому полу.

Тлен.

И запустение. Артан оглянулся. Надо же, он один… а где прочие? Или это уже не имеет значения? У каждого свой подвиг. И ему ли желать иного.

Он коснулся короны, убеждаясь, что та на месте. И переступил через тяжелый стебель шиповника. Тот вяло шелохнулся, но остался недвижим.

Другой и вовсе убрался с пути.

– Подождите! – раздался тонкий голосок. – Подождите, пожалуйста…

Теттенике или та, что притворялась ею, вынырнула из ниоткуда, чтобы повиснуть на шее. Стало быть, не дочь кагана. Та никогда‑то не вела себя подобным образом.

– Я так испугалась! Так… испугалась! – она громко и совершенно неестественно всхлипнула, чтобы спустя мгновенье отстраниться. – Здесь и одна… совсем одна.

Артан высвободил руку.

– Вы меня спасете? – уточнила ведьма.

И подумалось, что самое время взять её за шею и хорошо тряхнуть.

– Конечно, – сказал Артан обреченно. – Куда я денусь.

– Тогда нам надо спешить! Я видела! Если мы не поторопимся, то умрем! Все умрем! И они тоже… – она вцепилась в руку и потянула за собой. – Скорее же! Скорее…

Она почти бежала. И колючие стебли убирались с их пути. А ведь их много. и… и хорошо, наверное, что он не убил ведьму.

А вот и двери.

Одна половина лежит, изуродованная, изогнутая. Вторая повисла на одной петле. И кажется, что легчайшего прикосновения хватит, чтобы эта дверь рухнула.

Ведьма остановилась.

Оглянулась.

На мгновенье прекрасное лицо её исказила гримаса ярости. И исчезла. Бессильно опали руки, и сама она сгорбилась.

– Скорее же… – полушепот, полукрик вышел жалобным. – Ты должен… должен одолеть её!

– Как? – Артан коснулся двери.

Золото.

И пыль. Столько пыли, что золото кажется серым. И на этой серости остаются следы его прикосновений. И хочется стереть еще и еще, освобождая чудесный узор.

– У тебя есть сила! Дар! Клинок! Она ничего не сделает тебе… просто подойди… корона защитит, – тонкие руки легли на плечи. И горячее дыхание коснулось щеки. Она говорила быстро и страстно. – Ты сумеешь… подойди. Она в круге. Она сильна. Ни одно оружие, сотворенное людьми, не причинит ей вреда! Но твой клинок – другое дело!

От нее исходили волны жара. И тот туманил разум.

Туманил бы.

Но…

– Откуда тебе известно? – поинтересовался Артан. Странно, что женщина больше не казалась ему красивой. Нет, она не изменилась и… в иной той жизни он не остался бы равнодушен. Все‑таки он живой человек. Сейчас же Артан разглядывал её, испытывая одно желание – оттолкнуть.

– Я видела!

Врет.

И ложь видна, как белое перо среди черных.

– Что ж, – губы занемели и улыбаться не получалось, хотя Артан старался. – Тогда идем…

– Я… – она отступила. – Я… тут подожду.

И еще шаг назад. Маленький шажок.

Артан удержал ведьму.

– Боюсь, – сказал он, перехватывая её за плечо. – Я не могу этого позволить.

Когда в тумане появился путь, Брунгильда просто шагнула на него. И потом вышла. Огляделась. Хмыкнула. Комната… белая такая, некогда роскошная, надо полагать.

Позолота сохранилась.

И роспись на потолке. Брунгильда никогда не видела ничего подобного. Она задрала голову, разглядывая корабли, которые плыли по… морю? Океану? Огромные, даже на картинках. С белоснежными парусами, что вздымались в два или три ряда. Опутанные нитями снастей. Грозные. И… удивительные.

Ниже скользили длинные тела морских змеев.

– Красиво, – сказала Брунгильда и обернулась.

Никого.

Выходит, она… потерялась? Или прочие? И что дальше? Где она вовсе?

Брунгильда подошла к окну. Ступала она осторожно, но под сапогами все одно что‑то да похрустывало. Она старалась не думать о том, что это. Из окна открывался вид на туман. Сизый, переливчатый. Где‑то там, вдалеке, из него поднимались каменные статуи, которые казались маленькими.

Дворец стало быть.

И демон рядом.

И дальше‑то что? Брунгильда еще раз огляделась и пошла в другую сторону, к дверям. Если уж во дворце, то надо демона искать. Оно, может, и не разумно, но что‑то подсказывало, что и остальные придут к такому же выводу. А стало быть, там и встретятся.

Она вышла в коридор.

И…

Огромный.

И снова кости, правда, лежат уже не так, чтобы часто. Можно пройти. Сколько же тут людей‑то полегло? Брунгильда покачала головой.

– Мир вам, – сказала она, поклонившись. Кем бы ни были они, но участи подобной они не заслужили. Мертвецов надо предать земле. Или морю. Тут уж как получается.

По полу будто сквозняком потянуло.