И полупрозрачным пологом распахнулись за спиной её крылья.

– Да, дорогой, – сказала она. – Хотя, конечно… но ничего, начнем с малого.

Она протянула руку, и тело демоницы приподнялось. А потом истлело, осыпавшись в пески. Потоки же силы устремились в пальцы.

Белая кожа слегка замерцала.

– Идем, дорогой, – демоница направилась к скалам. И те, кто скрывался в песке, затаились. Она была сильна… сильна и прекрасна. Настолько, что Хранитель Мертвого моря оценит.

В мире демонов вообще ценили силу.

И красоту.

«И средь многих тварей, лживых и коварных, наособицу стоят ведьмы. Нет равных им по лукавству, по умению заглянуть в душу человеческую, а после, добравшись до желаний тайных, извратить их до невозможности. Многих сгубили они, заставивши свернуть с пути истинного, а потому долг каждого воистину доброго человека – изничтожить ведьму, коли попадется та на пути»

«О людях и ведьмах», речь одного весьма уважаемого жреца.  

Я сидела.

Странное состояние.

Будто и не со мной.

Девушки, вставшие кругом. Еще немного и хоровод заведут. Но нет, не они. Закружила, заметалась сила, раскрываясь над нами воронкой. И всхлипывающая демоница, которая растирала слезы, успокоилась вдруг. И только слезы поднимались клочьями тьмы.

Тьма ко тьме…

Почему он умер? Он… не должен был! Не имел права! Мы ведь… мы и не встречались‑то толком. И не ссорились. Не ругались, чтобы раз и навсегда. И не мирились.

Не поженились.

Не завели детей, чтобы потом выяснять, кто из них на кого похож. Мы… мы так и остались по сути чужими людьми, и это не честно!

Несправедливо.

Я склонилась над ним. Я коснулась губ, которые были еще теплыми. Но только в сказках поцелуй кого‑то оживить способен.

Соберись.

Это не сказка, а… мы связаны! Он ведь слово дал.

– Ты ведь слово дал, сволочь! – гнев мешался с болью. И сила… сила у меня имелась. Какая‑то. На что‑то да она должна годиться. И… и если поделюсь? Ведь делятся же…

Как там?

В горе и в радости? В болезни… и это тоже болезнь.

Я позвала огонь. И позволила ему вспыхнуть на ладони. А потом положила эту ладонь на рану… и…

– Кровь лучше, – демоница вытерла щеки. – Кровь демона – это… она помогает.

– От чего?

– От всего. Раньше из крови варили многие зелья. В ней сила. И те, в ком есть кровь, они живучие. Только в тебе нет. Ты взяла силу. Я вижу.

– А кровь…

Сердце екнуло, пропуская удар. А демоница молча протянула руку. Вот и нож, в замке прихваченный, пригодился. Его бы в грудь всадить или горло перерезать. Одним ударом. Чтобы раз и навсегда, но… я провожу по запястью. И черная, густая кровь капает в раскрытые губы.

Раз.

И два. И… и ничего не происходит. Почему…

– Они долго были вместе. Этот мальчик и мой сын, – демоница поднимается и протягивает руки. – Но вы правы и нам надо уйти. Здесь нам будет плохо.

И тьма устремляется к ней, обнимает, а воронка сверху распахивается черной пастью.

– Крови может быть недостаточно, – демоница поднимает руки, и тьма от них устремляется вверх, к это пасти. И кажется, что саму её втягивают внутрь, оплетают. – Кровь, сила… душа…

Эхо бьет по ушам.

А из воронки, втянувшей демонов, хлещет черная злая сила. Она… она кажется родной, и зовет, и… и ярость в какой‑то момент туманит разум.

Да как он посмел умереть!

Бросить!

Как…

– Щит! – крик доносится сквозь вой ветра и ярость бури иного мира. И мое сердце отзывается… сила… тоже отзывается!

Её не так и мало.

Распахиваются за спиной огненные крылья. Хлещет хвост, подстегивая к…

…убить.

Кровь стучит, вытесняя прочие мысли. Сила? Её можно взять. У этих вот… они ослабли. И сил их почти не осталось… но…

Стоп.

Это не я.

Я никого никогда убить не хотела. Сила? Сила это хорошо.

Я опустила взгляд, а потом собрала силу, всю, до которой дотянулась, и направила в тело. Ну же?! Вставай! Кровь и сила… и этого хватит! Героям не положено умирать!

Слышишь?

Просто не положено! По сюжету! По тому, в котором «жили они долго и счастливо». Я так хочу! Я заслужила!

– Яр!

Поток силы, устремившийся ко мне, ослаб. Но нить, связавшая меня с Ричардом, была крепка и… и он дышал. Он дышал, мать его так… связавшуюся с нежитью.

И саму нежить.

И демонов всех, чтоб их… всех. Весь этот долбаный несправедливый мир, в который меня угораздило вляпаться.

Кто‑то… тронул плечо.

– Он жив, – сказала Мудрослава Виросская, опускаясь на колени рядом с Ричардом. – Во всяком случае дышит.

– И сердце стучит, – Ариция прижала пальцы к шее. – А рана затянулась… такое бывает?

– Кровь демонов, – ведьма вытерла нос, из которого текли сопли. И… и превратилась в хорошо знакомого мне угловатого мальчишку. – Кровь демонов дает силу. Неуязвимость. И меняет тело.

– А ты вообще кто?

– Ведьма, – сказал Артан Светозарный, баюкая клинок. – Ты его убила.

– Не его, а демона. И вообще с точки зрения физиологии он вполне себе жив.

– Ты убила не только его! – возмутилась Летиция, щурясь. – Та девушка… и…

– И не одна, – согласилась ведьма. – Поверь, на моем счету столько девушек, что я уже точно и не скажу, которая из них «та».

Я вытерла глаза.

Сухие.

И… надо бы плакать. От радости. Или от страха. Или…

– А вообще что тут произошло‑то? – рыжий парень поскреб макушку.

– Мы мир спасли, – Брунгильда оперлась на секиру. – И одолели древнее зло.

– Это еще вопрос, кто кого одолел, – проворчала Мудрослава. – Мне кажется, что она получила именно то, чего хотела. А ты… ведьма… не вздумай бежать.

– У нее не выйдет, милостивая госпожа, – напевно произнес Легионер, и отчего‑то глаз Брунгильды дернулся. – Так вышло что при жизни своей я встречал подобных созданий. И ей недолго осталось. Видишь, тьма оставила след на высоком челе её.

– Где‑где? – уточнил рыжий.

– На лбу, – перевела Летиция. – Там и вправду пятно какое‑то…

– Договор исполнен, – сказала ведьма, и лицо её потекло, меняясь. Мальчишка исчез, но появилась девушка, которую я уже видела, пусть и мертвой. А её сменил мужчина. Его я тоже, кажется, видела. – И я могу уйти.

Она улыбнулась.

Счастливо так.

Никогда бы не подумала, что человек может так радоваться предстоящей смерти.

– Что ты понимаешь, демоница…

– У тебя рог отвалился, – сказала осторожно Теттенике, подбираясь к ведьме поближе. Явно не затем, чтобы пятно разглядеть, которое теперь и вправду было отчетливо видно. Черное. Большое. Не пятно – язва, которая расползалась.

До меня не сразу дошло сказанное. Я… тронула макушку. И… и вправду отвалился. Правый. А левый отпал, стоило коснуться. Крылья… хотя сил нет, совершенно. И выходит, что крыльев тоже.

А хвост?

Хвост дернулся. Ну хоть что‑то. К хвосту я привыкла… дурость.

– И чего я не понимаю?

Ричард и вправду дышал. Лицо его разгладилось. И на губах появилась улыбка. И казалось, что вот сейчас он откроет глаза.

– Не откроет, – ведьма снова сменила обличье. Она перетекала из одного в другое стремительно, задерживаясь в новом на пару мгновений. – Демон… он и демон слишком давно жили вместе. Моя мать сожрала его душу, и появилось место для демона.

– Погоди, но раньше ведь как‑то… обходились.

– Кто сказал? Я… искала ответы. Долго. Они не трогали суть демона. Брали силу. Брали плоть. Но саму суть, которую вы зовете душой, не трогали. Ведь иначе или демон сжирал человека. Или наоборот. Но чаще демон.

Юноша. Прекрасный. С тонкой фарфоровой кожей. С очами синими, в которых мне мерещится печаль.

– Хороший был мальчик… – сказала ведьма печально. – Жаль, что пришлось его…