– Я… – Артан закрыл глаза. – Я поеду.

И едва не согнулся от мощного дружеского хлопка.

– Не сомневался! Завтра выходим!

– Завтра?!

– А ты что думал? Поспешать надобно, а то же ж, сам понимаешь, дорога ложка к обеду. К слову, про обед если, ты не намекал своим поварам, что не нужно сыпать такое безумное количество перца?

Ночью меня разбудил хлопок дверью. Громкий такой.

Я села на кровати, сонно хлопая глазами, пытаясь сообразить, что происходит. Ничего. Тишина. Пустота. Только зеркало на стене появилось. А в нем я, как есть, с перекошенным лицом, растрепанная и рогатая. В общем, красавица такая, что не каждое сердце встречу с этой красотой выдержит.

– Что? – сипло поинтересовалась я у Замка.

А то кто еще тут дверью хлопать станет.

И зеркало убралось. Начинаю привыкать, даже почти и не жутко. Удобно. Дом-трансформер в лучших традициях киберпанка или чего там? Главное, что и интеллект имеется.

Скрипнула дверь, приотворилась, приглашая на прогулку.

А вот спать мне когда?

Или сон демонам не очень нужен? Дверь качнулась. И кровать подо мной пришла в движение, намекая, что расставание наше неизбежно. Временное.

Исключительно временное.

– Да встаю я, – я выбралась из-под мягкого пухового одеяла.

А прохладненько.

Очень так прохладненько. Я бы сказала даже холодно.

– Куда?

Дверь распахнулась. Не та, что вела в коридор, но та, которая соединяла меня с чужой гардеробной. Ныне в ней было жутковато. Света почти нет. Силуэты роскошных нарядов видятся темными горами. Пахнет пылью и лавандой. И вообще не отпускает ощущение, что кто-то да за мной следит.

Кто-то на редкость недобрый.

И от этого взгляда кожа становится гусиной, а хвост мелко-мелко подрагивает.

Спокойно, Жора. Дышим глубже и улыбаемся. Кому? Собственной паранойе. И идем, идем… на полу проступает мерцающая дорожка. Замок заботливый. Очень опасается, как бы я с пути не сбилась.

А вот и комната.

И зеркало, которое выглядит черным, гладким. И я отвожу взгляд, потому как жутко становится. По спине холод бежит, а хвост и вовсе нервно ногу обвивает.

Дорожка…

Ведет дальше.

И дальше. Мимо зеркала. И мимо кровати, на которой тихо спит женщина. Я останавливаюсь. Ненадолго. Я понимаю, что вижу то, чего больше нет. Но вижу… она почти как настоящая.

Красивая.

Светлые волосы растрепались, и белая кожа в полумраке светится, кажется вовсе полупрозрачной. Дыхание женщины спокойно, но вот она вдруг открывает глаза. И улыбается. Садится, протягивает руки.

– Что? Испугался? Иди ко мне… папа скоро вернется, а пока давай ты будешь охранять мой сон. Ладно?

Я вижу тень, что забирается на покрывало и все исчезает.

А дорожка света на полу дрожит, переливается. Зовет. Куда? Иду. Ступаю. И следы мои отпечатываются темными пятнами. Один. И другой.

Третий.

Снова дверь.

И галерея.

Узкая такая. Темная. Я даже теряюсь от этой темноты.

– …ты уверен? – голос резкий, раздраженный. И незнакомый. Еще один призрак?

– Сколько их у тебя? – шепотом спрашиваю я у Замка. Он вздыхает.

Много.

Он очень старый Замок, вот и накопилось.

– Нет, мне кажется, ты ошибаешься, – теперь в голосе звучит сомнение. – Он, конечно, весьма своеобразен, но все объяснимо. Все-таки возраст. Характер. Дурной характер – это еще не признак безумия.

Я стою.

И дышу-то через раз. Почему-то кажется, что эти видения слишком хрупки. И в то же время важны. Не будь важно, меня бы не подняли посреди ночи.

Но кого я вижу?

Мужчину.

Он выступает из темноты так резко, что я едва успеваю отступить к стене. Стена кажется ледяной. И не кажется. Её покрывает изморозь. И я вздрагиваю от прикосновения. Мужчина же идет мимо. Он мрачен. Задумчив. А еще я его, кажется, видела.

Точно видела.

Темные волосы. Тонкие черты лица. Нос с характерной горбинкой. Резкая линия скул. И шрам на щеке. Помню. На одном из портретов был этот, со шрамом.

– Погоди, – второй тоже выступает из темноты и он похож на первого, как брат. А может, брат и есть? Точно. – Ты не можешь отрицать очевидного!

– Я и не отрицаю.

– Он уничтожил ту деревеньку!

– Знаю.

– И? Ты и вправду веришь ему? Веришь, что их коснулась тьма? Что люди были заражены? Все, до одного?

– Может, и не все, – тот, который со шрамом, остановился. И закрыл лицо руками. – Скорее всего, что не все… но как определить? Как понять, кто изменится, а кто останется прежним?

– Подождать.

– Чего? Когда люди начнут превращаться в тварей? Когда станут пожирать друг друга? Когда… когда кто-нибудь прорвется сквозь оцепление и понесет заразу дальше?

Тишина.

Бьет по нервам. А я понимаю, что то, что случилось, это было давно. Очень давно. Задолго до появления Ричарда на свет.

– Он подарил им быструю смерть. И безболезненную. Это уже много.

– Да, но… – тот, второй, мнется. – Я осматривал тела.

– Ты?!

– Я. Осматривал. Я… понимаю, но… я должен был убедиться!

– Скажи, что ты не прикасался?

– Нет, конечно! Я… я знаю. Понимаю. Я защитил себя, но… дело в том, что я не нашел.

Молчание.

Вздох.

– Она всегда оставляет отметины. Но я не нашел. Ни одной! Ни на ком! – и это почти крик, он срывается, тонет в коридоре. А тот, второй, зажимает брату рот.

– Тише. И… и это еще ничего не значит. Выброс был. И тот бродяга тоже, который добрался до деревушки. И туман поднимался. Туман сползал в долину. Деревня стояла на его пути. Так что или так, или этак, но заражение произошло. Да, возможно, что симптомы не проявились.

– Ты пытаешься меня успокоить? Или себя? Или, может, все иначе? Дело не в них, не в людях, а в нашем отце? Что если тьма коснулась не их, а его?

– Это невозможно.

– Почему? Да, кровь защищает нас, но… её слишком давно не обновляли.

И видение тает.

Последнее, что я слышу:

– Мы должны остановить его…

И тишина.

В этой тишине громко колотится сердце. Мое сердце. А на стенах тают белые узоры инея.

«А наглавнейшим признаком одержимости девы, ежели в том есть подозрение, является то, что обретает сия дева преудивительную красоту, устоять пред которою мужчине не по силам…»

«О ведьмовстве, одержимости и прочих женских недостатках»

Ксандр, опустившись на корточки, обнюхивал плиты. Действие это вызывало какое-то престранное чувство неправильности. На плитах еще остались темные пятна крови, которую долго не выйдет смыть. Останки твари убрали, да и галерею осмотрели сверху донизу, но ничего не нашли.

А ведь тварь крупная.

Твари.

Пара.

Парой они сходятся лишь по осени, когда начинают строить гнезда. Да и то выбирают места подальше от людей, норовят подняться повыше, найти какую-нибудь трещину поглубже, так, чтобы другие криги до яиц не добрались, да и кроме криг хватало желающих на легкую добычу.

А эти в замке.

Парой.

И без гнезда.

Ксандр тоже нахмурился и лоб потер.

– Не понимаю, – признался он.

Редкий случай.

– Может, случайно забрели? – предположил Ричард, сам понимая, сколь нелепо это предположение. Замок закрыт щитами и заклятьями, и ни одно творение тьмы не способно проникнуть внутрь.

Кроме тех, кого призовут.

Но…

– Знаешь, если бы я хотел убить тебя, я бы выбрал тварь поопасней. Криги… они агрессивны, но туповаты, да и не сказать, чтобы быстры.

– Я ничего такого не думал! – Ричард с тоской понял, что снова краснеет.

– Брось, – отмахнулся Ксандр. – Это вполне нормально.

– Подозревать друга?

– И друга, и недруга… и вообще. Но это и странно, что напрочь лишено смысла. Допустим… допустим, кто-то хотел тебя убить.

– Кто?