– Что ты такое?

– Проклятое дитя перерожденной нежити и того, в ком текла кровь рода Архаг, проклятого рода.

– Он… очнется?

– Может быть. Но лучше бы нет.

Для кого лучше?

– Моя мать уже была неживой. И я… мертвый ребенок, который появился на свет. И попал в руки чернокнижника. В месте, где только что убили всех… всех‑всех‑всех… – она хихикнула. И стала старухой. Сгорбленная спина. Длинные иссохшие руки, что торчали из лохмотьев, словно две палки. Сухие пальцы. – Он… тот, кто долго называл себя моим отцом, сумел провести обряд. Вдохнуть в меня капли чужой жизни. А потом закрепить их кровью демона. У него была кровь демона.

Она дернула головой.

– И ты…

– И я жила. Сперва я мало что понимала. Мы поселились на краю мира. Так мне казалось. И жили. Отец был увлечен наукой. Он и меня учил. Оказалось, что у меня талант. У меня многое получалось проще, легче… ритуалы, обряды… у него было много книг. И не только книг. После обрядов я чувствовала себя уставшей, и отец убивал животных. Сперва хватало животных, но однажды нам пришлось отправиться в деревню. А там случился пожар. Большой. Многие погибли. И оказалось, что смерть людей – это много, много лучше… к тому же животных мне было жаль.

Она раскрыла руку. На смуглой коже, с которой стремительно исчезали морщины, проступило еще одно пятно.

– Тогда‑то отец и раскрыл мне, кто я. Рассказал о матери. О том, что любил её…

– Врал.

– Скорее всего. Но мне было семнадцать. И я верила. Всегда ему верила. Он говорил о том, что матушка до сих пор жива. Что она далеко, в плену у проклятых. И что там же, у них, мое наследство. Книга, которая сделает меня властительницей мира.

– А сильно хотелось?

– Да не особо. Но отец… он рассказывал о древнем городе, столь удивительном, что и представить себе невозможно. О том, что в городе этом есть Храм, а в нем – запертый демон, с которым матушка заключила сделку. О том, что демон ждет и сделка эта – залог моего бессмертия. Что… я должна вернуться.

Она поглядела на Ричарда.

– Вернуться и принести жертву. Достойную жертву. Такую, которой хватит, чтобы рухнули оковы, демона запирающие.

– И ты пошла войной, – Артан глядел на ведьму… с жалостью? Она снова изменилась. И теперь перед нами стояла высокая девушка с длинными светлыми волосами. Красивая.

– Я была молода. А отец к старости сильно сдал. Почему‑то он уцепился за мысль, что я должна повелевать миром. Теперь я понимаю, что годы не щадят и чернокнижников, но тогда я была послушной девочкой. Отец все говорил, что кто‑то там пожалеет, что он напомнит всем… заставит… в общем, мы пошли войной. Я поднимала мертвецов. Отец командовал ими…

– Пока не случилось поражение.

– Мозговой удар, как я понимаю. В какой‑то момент я ощутила, как оборвалась нить его жизни. И испугалась. Я ведь всегда делала только то, что он говорил… и тут армия… маги, рыцари. А у меня мертвецы, которых сложно удержать одной.

– И ты ушла.

Она развела руками. Их покрывали узоры.

– Почему ты просто не приехала сюда? – спросила я. – Ведь… приезжают. Купцы. И просто селяне. И… другие люди тоже.

– Сперва я пряталась. Я видела, что они сделали с отцом. И испугалась. Очень. Потом путешествовала. Мир оказался таким большим, таким… я честно пыталась никого не убивать. Иногда выходило. Если не использовать силу, то голод, он не сразу приходит. Порой получалось держаться год или даже два. Одно время я устроилась в лечебницу для бедных. Там многие умирали и часто – в мучениях. Я забирала их силу в обмен на тихую смерть. Но оказалось, что когда её так много, то сила прорывается. Требует, чтобы её использовали. И за мной пришли из Храма. Я сбежала… я… потерялась.

Вздох.

И снова женщина. На сей раз она немолода. Белая кожа. Величавая стать. Она явно не из простых, и этот взгляд снисходительный.

– А потом, в одной лавчонке я увидела зеркало. И в нем – демона, который назвал меня по имени. По давно забытому имени. И сказал, что я должна исполнить слово.

– И ты…

– Сбежала. Может, я и темная ведьма, но не настолько безумна, чтобы связываться с демонами.

А Ричард все так же лежал. Тихо. Неподвижно. И сердце билось. Я слышала. Прижала руку к груди и держала так. Рана вот затянулась. И осталась тонкая полоска. А я все равно держала, страшно было, что если руку уберу, то она раскроется.

– Я меняла земли, я… бежала, только теперь голод настигал меня все чаще. И приступы его были мучительны. Мне приходилось убивать. Снова и снова. Раз за разом. Иногда совсем не тех, кто был достоин смерти.

Нельзя жалеть ведьму.

Никто и не… это не жалость.

– В какой‑то момент я поняла, что так продолжаться не может, что я схожу с ума, совсем как отец. Что демоница приходит во сне. И эти сны… кровь и безумие. А еще со мной говорила матушка. И я решилась. Сперва я попыталась нанять охотников. Это оказалось несложно.

– Не вышло?

– Я сорвалась и убила их, – скащала ведьма, преобразившись в массивного бородатого мужика. Вот так и тянуло поинтересоваться, как же с законами физики и сохранением энергии с массой вкупе. – Как и других… стоило пересечь границу гор, как я теряла разум. Потом… были еще попытки. Купцы. И просто селяне, как ты сказал… ничего хорошего не вышло. Мне пришлось вернуться и искать путь, как обуздать голос в моей голове. Заодно я нашла способ связаться с матушкой. Зеркало… бойтесь зеркал. Никогда нельзя узнать точно, кто скрывается на той стороне.

Учту.

На будущее. Если у меня есть будущее.

– Матушка и помогла. Я сотворила зелье, которое не только помогало использовать суть другого человека. Я словно бы становилась этим человеком. И безумие уходило.

– Оно…

– Вернется. Осталось не так и много. Но я расскажу. Успею. Должна же хоть кому‑то.

А ведь язвы оставались, вне зависимости от того, кто стоял передо мной. Женщина. Мужчина. Совсем дитя… и старик с длинным носом, что нависал над белой кучерявой бородой.

– Матушка сказала… договор… я должна исполнить договор. Она обещала родить дитя и принести его в жертву. Это двойная жертва. Мать отдает ребенку часть себя. Своей души. Она связана с новорожденным. А потому, принося его, убивает и себя. Добровольно. Сложно объяснить, но энергии много… только она не стала. Она меня любила. Наверное.

Никто не ответил.

– Она сказала, что демон обманул. Что он обещал ей жизнь, а она стала нежитью. Что её заперли. Что я должна открыть путь. Найти кого‑то, кто достаточно силен, чтобы удовлетворить демона. И тогда тот освободится. А освободившись, отпустит и меня. И нас.

– Но ты убила демона?

Что‑то у нее с логикой. Или у меня. Но как‑то сомневаюсь, что демоница имела в виду, что в жертву надо принести её сына.

– Демонам нельзя верить. А я… я устала быть кем‑то. Я уже забыла, кто я. На самом деле и…

Она подняла пальцы, которые стали тоньше.

– …и просто хочу покоя…

– Поэтому убивала?

– Не поэтому. Но… я пыталась жить. Как обычный человек. И даже получалось. Местами. Но потом приходил голод и…

Она тряхнула головой, преобразившись.

– Его звали Киган. Он был моим мужем. Третьим, кажется. Хорошим. Он меня любил. А я выпила его. И его сестру. И её детей… и всех‑то. Я так долго терпела… а это Никса. Добрая женщина, которая нашла меня в лесу и взяла домой.

Не старая еще, сохранившая остатки красоты.

– Её я тоже убила. Два года мы прожили вместе, а потом… и многих. Многих! – ведьма сорвалась на крик. – А я… я не хотела править миром! Я хотела жизни! Нормальной! Чтобы семья, дети… чтобы никого не убивать!

Черные язвы расползались по коже. И снова мелькали лица. Сколько же их…

Артан держит руку на мече.

– Но получилось… я думала, что доберусь до демона. Выпущу матушку. А дальше… не знала. Но убила бы. Я хотела убить демона. Однако так даже лучше. Я… чувствую, что… они там. А мы здесь. Тьма… она осталась, вы не надейтесь. И выплеснулось её изрядно. Но со временем уйдет, да…