Дело в том, что… хотя это казалось совершенно нелепым и наводило на него жуть, он считал Буча… своим. Именно он, Ви, ввел парня в этот мир. Жил с ним в одной комнате несколько месяцев. Пошел за ним, когда лессеры сотворили с ним свое гнусное дело. Разыскал, вылечил.

И своими руками превратил Буча в вампира.

Вишу выругался и, пошатываясь, прошел к парапету высотой в четыре фута, по всей длине обегающему террасу. Поставил на него бутылку, она слабо звякнула; покачнулся, поднося стакан ко рту… Пустой. Он обхватил бутылку и расплескал некоторое количество жидкости, пока наливал. Вновь поставил бутылку на парапет.

Опустошив стакан, перегнулся и посмотрел на улицу тридцатью этажами ниже. Его охватило головокружение, мир завертелся вокруг, и в этом вихре Ви нашел определение своему страданию. У него разбито сердце.

Черт… что за дрянь.

Ввиду полнейшего отсутствия поводов для веселья он засмеялся над собой; резкий звук унесло порывом холодного мартовского ветра.

Он поставил голую ступню на холодный камень парапета. Пытаясь удержать равновесие, посмотрел на руку без перчатки. И замер в ужасе.

– О боже… нет…

Мистер Икс уставился на Вана. Затем потряс головой.

– Что ты сказал?

Они стояли в тени на углу Коммерс и Четвертой улицы, и мистер Икс порадовался, что они одни. Потому что не мог поверить услышанному и не хотел выглядеть ошеломленным в чьих-то глазах.

Ван пожал плечами.

– Он вампир. Выглядел так. Действовал так. И обнаружил меня тотчас, хотя я понятия не имею, как он мог меня вычислить. Но наш-то, которого он забрал? Это самое странное. Тот попросту… испарился. Не так, как если бы его закололи. Светловолосый брат тоже был в полном шоке. Часто происходит такое?

Такого не происходило никогда вообще. Чтобы парень, который был человеком, теперь отрастил клыки. Это противоречило природе, как и вся эта ерундистика с вдыханием.

– И они позволили тебе уйти? – спросил мистер Икс.

– Блондин слишком переживал за своего дружка.

Преданность. Проклятие. Вечная идиотская верность братьев друг другу.

– Ты что-нибудь заметил у О’Нила? Помимо того что он прошел превращение?

«Возможно, Ван попросту обознался…»

– Мм… его рука была повреждена. Что-то с ней не то было.

Мистер Икс почувствовал внутреннюю дрожь, словно его тело превратилось в звучащий колокол. Он спросил нарочито спокойно:

– Что именно не так?

Ван поднял руку и пригнул мизинец к ладони.

– Вот. Мизинец неподвижный и свернутый, как если бы он не мог им пошевелить.

– На какой руке?

– Э… на правой. Да, на правой.

Словно в дурмане, мистер Икс прислонился спиной к зданию химчистки. И в его голове всплыли слова пророчества:

Кожа мистера Икса стянулась. Проклятье. Проклятье.

Если О’Нил чувствует лессеров, может быть, это и есть еще один компас, которым он владеет. И рука подходит, коль скоро он не может использовать свой мизинец. А что насчет дополнительного шрама – минутку… отверстие, куда Омега поместил часть себя… плюс пупок, и это те же два шрама. Черная же отметина, оставшаяся после разреза, – это, возможно, и есть глаз, упомянутый в манускриптах. Что до рождения и смерти, то О’Нил получил в Колдуэлле новую жизнь в качестве вампира и, возможно, здесь найдет свою смерть.

Все сходится, но самое замечательное не это. Никто никогда не слышал, чтобы лессера убивали подобным способом.

Мистер Икс сосредоточился, подумал о Ване, и к нему пришло осознание, разом соединившее все разрозненные части.

– Ты не Избранный.

– Надо было оставить меня, – сказал Буч, когда они с Рэйджем подъехали к дому Ви, – Оставить и бежать за другим лессером.

– Угу, ты выглядел так, будто тебя переехал поезд, а вокруг наверняка было много других убийц, я тебе зуб даю.

Рэйдж покачал головой, когда они вышли из машины.

– Хочешь, помогу тебе подняться? Ты до сих пор похож на издыхающую белку.

– Плевать. Возвращайся и завали этих тварюг.

– Обожаю, когда ты со мной такой жесткий.

Рэйдж слегка улыбнулся, потом посерьезнел.

– Послушай, о том, что случ…

– Поэтому я хочу поговорить с Ви.

– Хорошо. Ви знает все.

Рэйдж вложил ключи от «кадиллака» в руку Буча и сжал его плечо.

– Звони, если понадоблюсь.

После того как брат растворился в воздухе, Буч прошел в вестибюль, помахал охраннику и вызвал лифт. Он поднимался целую вечность, все время чувствуя в своих венах зло. Его кровь снова черная, это уж точно. И от него чертовски попахивало детской присыпкой.

Когда он вышел, чувствуя себя прокаженным, услышал грохот музыки. Песня Лудакриса «Chicken-n-Beer» оглушала уже на лестничной площадке, и не только.

Буч постучал в дверь.

– Ви?

Никакого ответа. Черт. Однажды он уже вломился, когда брат…

По какой-то причине дверь щелкнула и приоткрылась на полдюйма. Буч толкнул ее, все инстинкты копа обострились, музыка стала громче…

– Вишу?

Когда Буч вошел внутрь, холодный ветер промчался через пентхаус, ворвавшись в открытую раздвижную дверь.

– Эй… Ви?

Буч взглянул на бар. Там стояли две пустые бутылки, а на мраморной столешнице валялись три крышки. Похоже, запой.

Направляясь к террасе, Буч ожидал увидеть Ви без сознания.

Вместо этого Бучу предстало ужасное зрелище: Вишу стоял на парапете, огибающем террасу, голый, качающийся на ветру и… весь светящийся.

– Господи Иисусе… Ви.

Брат покачнулся, затем широко раскинул свои излучающие свет руки. С безумной улыбкой на лице он медленно повернулся кругом.

– Мило, не правда ли? Я такой везде.

Он поднес бутылку к губам и с трудом отпил из нее.

– Эй, как считаешь: они теперь меня свяжут и покроют татуировками каждый дюйм?

Буч медленно пересек террасу.

– Ви, приятель… как насчет того, чтобы слезть оттуда?

– Зачем? Бьюсь об заклад, я достаточно умен, чтобы полететь.

Ви глянул вниз в тридцатиэтажную пропасть. Он раскачивался на ветру, его сверкающее тело было ослепительно красивым.

– Точно: думаю, я настолько умен, что смогу перехитрить гравитацию. Хочешь посмотреть?

– Ви… – Проклятье, – Ви, дружище, слезай оттуда.

Вишу посмотрел на Буча и, кажется, внезапно протрезвел, сведя брови к переносице.

– Ты попахиваешь как лессер, сосед.

– Знаю.

– А почему?

– Скажу, когда слезешь.

– Шантаж, шантаж…

Ви сделал еще один глоток водки.

– Я не хочу слезать, Буч. Я хочу летать… улететь.

Он поднял лицо к небу и пошатнулся… затем восстановил равновесие, размахивая бутылкой.

– Упс. Чуть не упал.

– Вишу… Матерь Божья…

– Итак, коп… Омега снова в тебе. И кровь в твоих венах черна.

Ви откинул с глаз волосы, и на виске показались татуировки, черные на фоне светящейся кожи.

– И в то же время ты не подлинно злой. Как она сказала? Ах да… семя зла – в душе. А ты… ты, Буч О’Нил, обладаешь доброй душой. Добрее, чем у меня.

– Вишу, спускайся. Сейчас же…

– Ты мне сразу понравился, коп. С того момента, как тебя встретил. Нет… не с первого. Когда в первый раз встретил – хотел убить. Но потом ты мне понравился. Очень.

Господи, выражение лица Ви не могло сравниться ни с чем, что Буч когда-либо видел. Печаль… привязанность… но больше всего… тоска.

– Я наблюдал за вами, Буч. Я наблюдал, как ты… занимаешься с ней любовью.