– Что не так? – спросила она.

– Ты такая узкая.

– А ты вообще-то большой.

Он рассмеялся.

– Самые приятные слова… ты говоришь мне самые приятные слова.

– Ты собираешься остановиться?

– Только если ты этого захочешь.

Не услышав от нее слова «нет», он напрягся и снова нашел вход. Поднес руку к ее лицу и заправил волосы за ухо.

– Если можешь, попробуй расслабиться, Марисса. Так тебе будет легче.

Он начал раскачиваться, его бедра опускались и отступали, нежное движение туда и обратно… Но каждый раз, когда он пытался сделать более глубокий толчок, ее тело сопротивлялось.

– Ты в порядке? – спросил он сквозь стиснутые зубы.

Она кивнула, хотя вся тряслась. Все казалось таким странным, особенно учитывая, что они еще не так далеко продвинулись…

Внезапным плавным движением он оказался внутри, проскальзывая мимо мышц, упираясь в барьер, который до этого нащупал пальцем. Когда она напряглась, Буч застонал и уронил голову на подушку рядом с ее головой.

Она неуверенно улыбнулась, не ожидая внутри себя такого присутствия.

– Я… кажется, должна спросить, в порядке ли ты.

– Шутишь? Я готов взорваться.

Он снова сглотнул, отчаянно давясь слюной.

– Но мне ненавистна мысль, что я сделаю тебе больно.

– Поэтому давай быстрее оставим эту часть позади.

Она скорее почувствовала, чем увидела его кивок.

– Я люблю тебя.

Быстрым рывком он сдвинул свои бедра и скользнул внутрь.

Боль оказалась жгучей, Марисса ахнула, упершись в плечи Буча, чтобы остановить его от дальнейшего продвижения вперед. Ее тело стало инстинктивно сопротивляться, пытаясь вырваться на свободу или, по крайней мере, оттолкнуть мужчину хоть на какое-то расстояние.

Буч откинулся сам, их животы потерлись друг о друга… Увесистый крест висел между ними, и Марисса выругалась. Прежнее давление оказалось пустяком по сравнению с этим. Все ужасно болело.

Она чувствовала себя захваченной им, поглощенной. Боже, болтовня женщин, которую она подслушала, о том, как это чудесно, когда ключик подходит к замочку, как в первый раз все волшебно и просто, совершенно не соответствовала действительности.

Мариссу охватила паника. А что, если она внутри и вправду испорчена? Может, это и есть тот изъян, который заметили в ней мужчины глимерии? Что, если…

– Марисса?

…она не сможет пережить этого? Что, если так больно будет каждый раз? О боже… Буч такой мужественный и такой сексуальный. Что, если он станет искать себе другую…

– Марисса, посмотри на меня.

Она перевела взгляд на его лицо, но слышала лишь голос, звучащий в ее голове. О боже, ведь не должно же так болеть, правда? О боже… ее изъян…

– Как ты? – грубо спросил он, – Поговори со мной. Не держи все в себе.

– Что, если я не смогу это вынести? – выпалила она.

Лицо его стало совершенно невозмутимым, как напускная маска спокойствия.

– Думаю, мало кому из женщин нравится это с первого раза. Романтическая сказка об утрате девственности – ложь.

А может быть, и нет. Вдруг вся проблема – в ней?

Слово «изъян» еще быстрей закрутилось в ее голове, зазвучало еще громче.

– Марисса?

– Я хотела, чтобы все было прекрасно, – сказала она с отчаянием.

Нависла ужасная тишина… Марисса чувствовала лишь напряженную плоть в своем теле.

– Извини, что разочаровал тебя, – произнес Буч, – Но я не особенно удивлен.

Он стал выходить из нее, и тогда кое-что переменилось. Он зашевелился, и это ощущение вызвало в ней трепет.

– Подожди, – Она схватила его за бедра, – Это ведь еще не все, правда?

– Еще много чего. И каждый раз – все глубже.

– Ах… но ты не закончил…

– Мне и не нужно.

Когда его плоть выскользнула из нее, Марисса почувствовала необъяснимую пустоту. Затем он отодвинулся, и она похолодела. Буч накинул на нее одеяло, Марисса на мгновение почувствовала прикосновение его плоти. Ствол оказался влажным и более мягким.

Буч устроился на спине рядом с ней, закрыв лицо руками.

Боже… что за неразбериха. Теперь, когда ее дыхание выровнялось, Марисса хотела попросить его, чтобы он продолжил, но знала ответ. Все напряженное тело Буча говорило «нет».

Пока они лежали бок о бок, она чувствовала, что должна что-нибудь сказать.

– Буч…

– Я правда очень устал и не очень трезво мыслю. Давай просто поспим…

Он отвернулся, подоткнул под голову подушку и прерывисто вздохнул.

Некоторое время спустя Марисса проснулась, удивленная тем, что вообще спала. Но это из-за кормления. После него ей всегда нужен был отдых.

В полумраке она проверила красные цифры на будильнике. До рассвета – четыре часа, ей нужно успеть этой ночью кое-что еще сделать.

Она обернулась. Буч лежал на спине, рука на голой груди, веки подергивались – он спал глубоким сном. На подбородке немного отросла щетина, волосы растрепались, и он выглядел моложе. И был очень привлекателен во сне.

Почему у них не сложилось все иначе, подумала Марисса. Продержись она еще чуточку – дала бы ему шанс. А теперь пора уходить.

Она выскользнула из-под одеяла, поеживаясь от холодного воздуха. Двигаясь тихо, подобрала свою нижнюю юбку, корсет… трусики, где же трусики…

Резко остановившись, она с удивлением посмотрела вниз. По внутренней стороне бедра сбегала теплая струйка – кровь. Оттуда, где незадолго до этого он…

– Иди сюда, – сказал Буч.

Она чуть не выронила свою одежду.

– Я… я не знала, что ты не спишь.

Он протянул руку, и Марисса подошла к нему. Когда она приблизилась к кровати, Буч обвил рукой ее ногу и привлек на матрас, так что теперь она упиралась в него коленом.

Затем он прислонился к ней, и она ахнула, почувствовав его язык на внутренней стороне бедра. Теплым прикосновением он добрался до ее центра и поцеловал остатки ее девственности – сцеловал их.

Она удивилась: откуда ему известна эта традиция? Неужели и люди делают так со своими женщинами, когда лишают их девственности?

Для вампиров-то это было священнодействием между молодоженами.

Черт, ей опять хотелось заплакать.

Буч отпустил ее и снова откинулся на кровать, следя за ней глазами, которые не выдавали эмоций. По какой-то причине она ощутила неловкость быть перед ним обнаженной, даже с прижатой к телу юбкой.

– Возьми мой плащ, – сказал он, – Надень его.

– Где он?

– В шкафу. Висит на двери.

Она развернулась. Плащ был темно-красного цвета, от него шел характерный запах Буча; Марисса сдернула его с вешалки неловким движением. Тяжелый шелк упал на пол и покрыл ее ноги, пояс оказался таким длинным, что она смогла обернуть его вокруг талии четыре раза.

Девушка взглянула на свое изорванное платье.

– Оставь его, – сказал Буч, – Я потом выброшу.

Она кивнула. Подошла к двери. Взялась за ручку.

Что надо сказать, как улучшить ситуацию? Она чувствовала, что все испортила – сперва между ними встала ее биологическая сущность, затем обнаружился изъян сексуального характера.

– Все в порядке, Марисса. Ты можешь просто идти. Не обязательно что-нибудь говорить.

Она опустила голову.

– Увидимся за Первой Трапезой?

– Да… конечно.

Ничего не видя перед собой, она добралась до главного здания. Когда догген открыл входную дверь, она подобрала низ плаща, чтобы не споткнуться… и тут вспомнила, что ей нечего надеть взамен.

Пора поговорить с Фрицем.

Найдя дворецкого на кухне, она спросила, где находится гараж.

– Вы ищете свою одежду, госпожа? Почему бы мне не принести вам необходимые вещи?

– Я пойду и выберу что-нибудь сама.

Он встревоженно посмотрел на дверь справа, когда Марисса двинулась к ней.

– Обещаю позвать, если мне что-то понадобится.

Догген, еще более встревожась, кивнул.

Войдя в гараж, она замерла и подумала: куда она, черт побери, попала? Здесь не было никаких машин. Им бы и не хватило места. Какие-то шесть пролетов, и… боже милостивый… Ящики, ящики, ящики… Нет… не ящики. Гробы? Что это?