Джон уронил голову и рассеянно потер рукой о подлокотник кресла.

– Думал, что дело в Тормане?

От звучания этого имени у Джона защипало в глазах, он не хотел смотреть на Рэта.

– Думал, я пришел сказать о его гибели? – вздохнул тот.

Джон пожал плечами.

– Так вот… я не верю, что он отправился в Забвение.

Взгляд Джона резко переместился на широкие королевские очки.

– Я до сих пор чувствую эхо в моей крови, это он. Когда мы потеряли Дариуса, я сразу перестал ощущать его присутствие. Поэтому я верю, что Тор жив.

Джон почувствовал облегчение, но затем опять начал тереть подлокотник.

– Думаешь, ты его не заботишь, коль скоро он не позвонил и не вернулся?

Джон кивнул.

– Послушай, сынок, когда вампир теряет свою супругу… он теряет себя. Это самая тяжелая разлука, которую ты можешь вообразить, – хуже, чем, как я слышал, потеря ребенка. Твоя пара – твоя жизнь. Бет – моя. Если что-то случится с ней… да, я однажды сказал Тору, что даже гипотетически не могу себе этого представить.

Рэт протянул руку и положил ее на плечо Джона.

– Скажу еще вот что. Если Тор вернется, то только ради тебя. Он считал тебя своим сыном. Пусть он ушел от Братства, но не сможет оставить тебя. Поверь мне на слово.

Глаза Джона заволокло пеленой, но он не собирался плакать перед лицом короля. Когда он распрямился, слезы высохли, и Рэт одобрительно кивнул.

– Ты достойный мужчина, Джон, и заставить его гордиться тобой. А теперь я пойду, выясню насчет Лейлы.

Король пошел к выходу, но в дверях обернулся.

– Зет сказал мне, что вы вдвоем гуляете каждую ночь. Это хорошо. Так держать.

Когда Рэт ушел, Джон откинулся на спинку кресла. Эти прогулки с Зетом такие странные… Не произнося ни слова, одетые в парки, они бесцельно бродили до самого рассвета по лесу. Он ждал, когда брат начнет задавать вопросы, допытываться, копаться в его голове. Но ничего такого не происходило. Они лишь гуляли вдвоем в тишине под высокими кронами сосен.

Забавно… Джон стал зависеть от этих маленьких вылазок. А после разговора о Торе сегодняшняя ему действительно понадобится.

Буч уже не кричал, а хрипел, когда подбежал к парапету. Он перегнулся через него и посмотрел вниз, но ничего не увидел, потому что находился слишком высоко, а здание с этой стороны освещено не было. Что до удара тела об асфальт, то Бог свидетель: Буч так громко вопил, что заглушил бы любой грохот.

– Вишу!!!

О боже… нужно спускаться как можно скорей, тогда он сможет… ну, отвезти Ви к чертову Хаверсу – или еще что-нибудь… что угодно. Он развернулся, приготовившись бежать к лифту…

Вишу возник перед ним, как светящееся привидение, – точная копия того, кем являлся брат, как неземной образ лучшего друга Буча…

Буч споткнулся, из его рта вырвался жалкий вопль.

– Ви…

– Я не смог, – сказало привидение.

Буч нахмурился.

– Ви?

– Как бы сильно я ни презирал себя… я не хочу умирать.

Буч похолодел. Затем побежал, раскалившись не меньше, чем тело его соседа.

– Ты чертов мерзавец!

В ярости он бросился вперед и схватил Вишу за горло.

– Ты чертов… мерзавец! Ты меня до смерти напугал!

Ударом в лицо он сбил Вишу с ног, под кулаком хрустнула челюсть. Ви, ставший белее мела, вскочил, готовый нанести ответный удар. Но, вместо того чтобы кинуться в драку, сомкнул руки вокруг Буча, опустил голову и… обрушился на него. Весь задрожал. Затрясся.

Браня брата на чем свет стоит, Буч принял вес Вишу на себя, крепко держа его обнаженное светящееся тело в руках, пока холодный ветер крутился вокруг них.

Исчерпав запас бранных слов, он сказал Ви на ухо:

– Еще раз выкинешь такой фокус, я тебя сам убью. Понял?

– Я схожу с ума, – сказал Ви, припав к груди Буча, – Единственное, что всегда спасало меня, и я это теряю… уже потерял… я исчез. Это единственное, что меня спасало, а теперь у меня ничего нет…

Буч обнял его сильнее, чувствуя, что сам расслабляется, ему легче и он выздоравливает. Но не стал особо зацикливаться на этом, поскольку что-то горячее и мокрое просочилось ему за воротник. Подумал, что слезы, но не хотел привлекать к этому внимание. Без сомнения, Ви и сам сейчас напуган тем, что проявляет слабость… если это действительно слезы.

Буч положил руку на затылок Ви и пробормотал:

– Я присмотрю за тобой, пока не приведешь свою голову в порядок, ясно? Я позабочусь о тебе.

Когда Вишу наконец кивнул, кое-что до Буча дошло. Черт… он прижимает к себе свет, огромную огненную массу… но он не загорелся и не ощущал боли. На самом деле… да, он чувствовал лишь, как темнота покидает его кожу и кости, перетекая в белый свет, в который превратился Вишу. И заметил он это только сейчас.

Но почему он все-таки не сгорел?

Из ниоткуда прозвучал женский голос:

– Потому что так и должно быть: свет и тьма вместе, две половинки соединились в целое.

Буч и Ви подняли головы. Над балконом парила Дева-Законоучительница, ее черная мантия не колыхалась, несмотря на ледяные порывы ветра.

– Вот почему ты не поглощен, – сказала она, – И вот почему он увидел тебя изначально.

Она слегка улыбнулась, но Буч не знал чему.

– Эта причина, по которой судьба привела тебя к нам, потомок Рэта сына Рэта. Разрушитель явился, и ты – это он. Теперь в войне наступит новая эра.

Марисса кивнула, переместила мобильник к другому уху и заново просмотрела список заявок на своем столе.

– Верно. Нам нужна производственная линия, минимум шесть конфорок.

Почувствовав чье-то присутствие, она подняла глаза на дверь. Ее мысли мгновенно спутались.

– Могу я… алло, могу я перезвонить?

Не дожидаясь ответа, она отключилась.

– Хаверс. Как ты нас нашел?

Ее брат склонил голову. На нем, как обычно, спортивная куртка, серые брюки и галстук-бабочка. Очки в роговой оправе отличались от тех, что Марисса раньше у него видела. И в то же время были копией старых.

– Мой медперсонал сообщил мне, где ты.

Она поднялась со стула и скрестила на груди руки.

– Ну и зачем ты сюда пришел?

Вместо ответа он огляделся по сторонам; было нетрудно догадаться, что ее офис не произвел на него особого впечатления. Стол, стул, ноутбук, свободное пространство деревянного пола. И… не менее тысячи листков бумаги, на каждом – запись о том, что надлежит сделать. Кабинет Хаверса, в противовес этому, был оформлен в духе Старого Света – пол, покрытый дорогими коврами, на стенах – дипломы Гарвардской медицинской школы вперемежку с частью коллекции пейзажей Гудзонской школы живописи.

– Хаверс?

– Ты сделала в этом помещении много хорошего.

– Мы только начинаем, и это дом, а не помещение. Но почему ты здесь?

Он прокашлялся.

– Я пришел по просьбе Совета принцепсов. На следующем собрании состоится голосование по поводу отстранения. Лиидир сказал, что пытался связаться с тобой на прошлой неделе. Но ты не перезвонила.

– Как видишь, я занята.

– Но они не смогут голосовать, пока все участники не соберутся в зале.

– Тогда они должны меня исключить, и все. Правду сказать, я удивлена, что они еще до этого не додумались.

– Ты одна из представителей шести родов-основателей. Ты не можешь быть исключена или освобождена… в данный момент.

– Ах, какое для них неудобство. Ты ведь поймешь, если я буду вне зоны доступа тем вечером.

– Я еще не назвал тебе дату.

– А я уже сказала, что буду недоступна.

– Марисса, если ты не согласна с прошением, то можешь высказать свою позицию во время обсуждения. Тебя выслушают.

– Со всеми вашими голосами «за»?

– Важно обезопасить женщин.

Марисса похолодела.

– И тем не менее ты выставил меня из единственного дома, который я имела, за полчаса до рассвета. Означает ли это, что ты изменил свои убеждения насчет моего пола? Или не считаешь меня женщиной?