— Все? — издеваясь, спросил Лапшин.

— Да, все!

— Но мы же разнесем эту новость по всей «Заре», — невинно произнес Лапшин. — Правда, дорогая? — обратился он к Рябининой.

Сюткину с трудом удалось удержать «дорогую», чтобы она не влепила Лапшину пощечину.

— Григорий!

— А что я такого сказал?..

— Вы немедленно отсюда уйдете! — в голосе Яйцина послышался уставной металл. — И никому… Я повторяю — никому! Не. Расскажете. Что. Здесь. Видели… Вы меня поняли?

— Забавно! — засмеялся Лапшин. — Я, между прочим, представитель свободной, демократической и независимой прессы!..

Набычив голову, Яйцин внимательно выслушал это признание и неожиданно достал из кобуры пистолет. Демонстративно щелкнул предохранителем. В наступившей тишине отчетливо раздались жующие звуки — не обращая ни на кого внимания, медсестра продолжала листать журнал и что-то жевать.

— Я не буду повторять, — спокойно сказал Яйцин. — Если вдруг я узнаю, что вы кому-то рассказали, то… — он выдержал значительную паузу, — буду вынужден вас задержать… Вы меня поняли?

— Вот теперь мы вас поняли! — ласково отозвался Лапшин. — Пойдем, дорогая…

Он галантно подхватил Рябинину под руку. Ошеломленная случившимся девушка не сопротивлялась. Пожав плечами, Костя Сюткин шагнул за ними, но его неожиданно задержал Блудов:

— Костя, постой!

— Что?

— Ты мне нужен… — Блудов посмотрел в сторону начальника охраны и безопасности и твердо произнес: — Он мне нужен!

Яйцин поморщился, но немного подумав, согласно кивнул…

— И что же дальше? — поинтересовался Туровский.

— Я сделал попытку проникнуть в подсобку, но к сожалению из этого ничего не вышло… — неохотно ответил начальник охраны и безопасности.

— Почему?

В голосе Туровского послышалась плохо скрываемая ирония, но Яйцин ее не почувствовал.

— Да как вам сказать…

— Честно. Говори честно и правдиво.

— Понимаете, там дверь железная… Ключи подбирать бессмысленно. Этот подлец, ну, Калачев… — Яйцин проникновенно выругался, — заперся изнутри на задвижку, так что…

Он глупо улыбнулся и замолчал, не желая рассказывать о подробностях неудачного «штурма» подсобки. А подробности были, честно говоря, весьма примечательны!

После изгнания журналистов Яйцин почувствовал себя несколько увереннее. Медперсонал и робкий с виду Сюткин особой угрозы его авторитету не представляли и вели себя почтительно, не в пример этим распоясавшимся журналистам…

Для начала Яйцин решил провести небольшой допрос.

— Спрашиваю Илью, остальные молчат! — предупредил он. — Ясно?

Сюткин удивленно кивнул. Блудов поморщился, а равнодушная медсестра, по обыкновению, никак не прореагировала.

— Когда он туда проник? — начал Яйцин.

— Кто? — не понял врач.

— Калачев, мать твою…

— А-а… В обед.

— Точнее!

— Не помню…

— Вспомни!

— Ну, минут сорок назад…

— Еще точнее!

— Не помню. Лева, ей-богу, не помню! — Блудов посмотрел в оловянные глаза начальника охраны и безопасности, тяжело вздохнул и соврал без зазрения совести: — Ровно сорок две минуты назад. Можешь записать.

— И запишу, — отозвался Яйцин, и к изумлению врача, действительно, что-то быстро черкнул в блокнот.

— Идем дальше. Что там внутри?

— Где?

— В подсобке, мать твою…

— А-а… Мы там храним лекарства, шприцы, кое-какую аппаратуру…

— Составишь список.

— Зачем? — поразился Блудов.

— Надо! — отрезал Яйцин.

— Хорошо…

— Второй выход имеется?

— Не помню… Кажется нет…

— Нет?

— Нет.

— Ты уверен?

— Да…

— Абсолютно?

— Лева! — воскликнул Блудов, словно начальник охраны и безопасности пытался уличить его в каком-то преступлении.

— Ты только подумай, что говоришь…

— Молчать! — оборвал его Яйцин. — Молчать, когда я спрашиваю!..

— Уважаемый, вы, кажется, нелогичны, — вдруг подал голос Сюткин.

— Цыц! — рявкнул Яйцин.

— Ну вот, разорались, — недовольно заметила медсестра. Яйцин хотел и ее оборвать, но тут из-за железной двери вдруг раздался такой истошный крик Калачева, что все замерли, раскрыв от изумления рты.

— Ой, бедненький, — прошептала медсестра и быстро перекрестилась.

— Свет! — крикнул Блудов и яростно забарабанил в дверь. — Открывайте! Слышите, открывайте!..

Медсестра щелкнула кнопкой выключателя.

— Калачев, это я, начальник охраны!.. Немедленно приказываю открыть дверь!.. — присоединился к врачу Яйцин.

Теперь они вдвоем стали ломиться в дверь.

— Вам ничего не будет! — подхватил и Сюткин.

— А ну-ка!.. — потребовал Яйцин и с размаху прыгнул на дверь.

— Так ничего не получится, — заметил Блудов. — Она открывается наружу…

Не слушая врача, начальник охраны и безопасности сделал еще несколько попыток, но все его усилия оказались тщетны. Рассвирепев, Яйцин достал пистолет, но фоторепортер успел схватить его за руку.

— Вы убьете его!

— Туда ему и дорога!..

— Нельзя!!!

Некоторое время они боролись, пока на помощь к Сюткину не подоспел его друг Блудов. Вдвоем они одолели могучего Яйцина, свалив его на пол…

— Лева, успокойся!..

— Пусть открывает!..

— Ты же видишь, он сбрендил…

— Это не мое дело! Пусть немедленно подчинится!..

— О, черт!.. Да не хочет он! — заорал на Яйцина врач. — Понимаешь ты русский язык или нет?!. Не хо-чет!..

Некоторое время они бешено смотрели друг на друга.

— А может ему снова свет выключить? — влезла с предложением медсестра.

— Помолчите вы! — осадил ее Блудов.

— А я что?.. Я ничего… Мое дело маленькое.

Обидевшись, медсестра вышла из тамбура, оставив мужчин наедине с неподдающейся дверью.

— Вставай! — протянул руку Блудов.

Подумав, Яйцин принял предложение и с некоторым трудом поднялся. Вскочил и Костя Сюткин. Они отряхнулись, стараясь не глядеть друг другу в глаза…

— Нехорошо вышло, — начал Блудов. — И черт меня дернул тебя позвать!..

— Не казнись.

— Лева, ты меня извини, но, давай мы лучше, вот, с Костей попробуем его уговорить…

— Да, да, — тотчас подхватил Сюткин это миролюбивое предложение. — Давайте, мы лучше одни… Может быть, у нас получится. У каждого, как говорится, свой метод…

— Метод! — негромко проворчал начальник охраны и безопасности.

— Что вы сказали?

— Двести граммов тротила — вот и весь метод!.. Эх, вы, интеллигенция хренова!..

Высказав все это, Яйцин больше не стал задерживаться в тамбуре и отправился на поиски распорядительного директора…

Всего этого он, естественно, рассказывать Туровскому не стал. А зачем? Ограничился отдельными, сухими фактами, доложил, так сказать, обстановку начальству, а оно, уж, пусть само решает, как выкручиваться.

Некоторое время Туровский раздумывал над тем, что ему поведал Яйцин, затем произнес:

— Так… Что же мы имеем?

Начальник охраны и безопасности пожал плечами и затравленно огляделся. Они были в «Зимнем саду» — небольшой по площади оранжерее, засаженной очень редкими экзотическими растениями. Ели и платаны, банановые деревья и пальмы, сирано и кипарисы, тутовник и обезьяний дуб, карликовый клен и самый настоящий мраморный мексиканский орех. Чего здесь только не было! Все деревья и кусты были карликовыми, и самое большое растение не превышало в высоту полутора метров…

— Так что же мы имеем? — переспросил Туровский.

Поняв, что от ответа не уйти, Яйцин решил пойти путем наименьшего сопротивления и смачно выругался. Туровский удивленно приподнял бровь:

— Лева, я с тобой согласен… Но это не конструктивно… Давай не напрягаться, и просто подобьем бабки. Начнем с Левита…

— Труп, — загнул первый палец Яйцин, обрадованный тем, что его не будут ругать как мальчишку.

— Да, труп… Затем что было?

— Ольга — сердце. Калачев — сердце, — загнул еще два пальца Лева.

— Дальше?..