У него все хорошо.

Семья.

Жена, сын.

Я, правда, не знаю, официальный ли у них брак, но ведь это и не так важно сейчас.

Он занят, его сердце не свободно.

Так какого черта он срывается на мне, как будто я его предала, а вовсе не он?

– Пристегнись, – снова звучит его голос мрачно, когда мы отъезжаем. Сам он тоже натягивает ремень.

Не могу удержаться из-за реплики и смотрю на Вадима, он бросает на меня ответный взгляд, от которого внутри все скручивается.

Он так сильно изменился за три года. И привычки сменил.

Осталось только его непоколебимая уверенность в своей правоте.

И как обычно, он идет к цели, раскидывая по пути все препятствия.

Так всегда было.

И признаться, меня в нем это и зацепило когда-то.

Только никогда не думала, что сама стану препятствием.

Отворачиваюсь вмиг, сегодня мне предстоит испытание не из самых простых. И если в прошлый раз я смогла сбежать, подписав документы, а на встречах присутствовали другие лица, то сейчас у меня нет оберега.

Никакой защиты.

Мы с Вадимом на объекте несколько часов будем наедине.

***

Сначала все идет неплохо. Соколовский, хоть и не проявляет лояльности, и я по-прежнему чувствую его недоброжелательный настрой, а все же, пока идет обсуждение рабочих вопросов, он палку не перегибает.

Но грань смывается, когда я решаю возразить на его очередное замечание по проекту:

– В седьмом пункте нет ошибки, – упрямо не меняю цифру.

Да, Соколовский разнес мой отчет, но я уверена в вычислении. Вадим намеренно объединил два эскиза, я это поняла. Конечно, в итоге, если делать, как он говорит, результата можно тоже достичь. Но мне прибавится расчетов.

То, как закипает Вадим я чувствую даже со спины. Воздух вмиг наполняется немыслимым напряжением, которое сдерживали невидимые рамки делового общения.

Он сейчас позади, и дыхание сбивается.

– Считаешь, моя проверка ничего не значит? – его голос звучит с издевкой. – Ты хоть осознаешь разницу в нашем опыте?

– Зачем перепроверять то, что и так известно, и к тому же, подтверждается другими цифрами? Чтобы сделать ошибочный расчет?

Теперь я резко оборачиваюсь. Смотрю прямо, взгляд не отводя.

– Или это формула твоего успеха? Снять с себя ответственность, подсунув ложный результат?

Ярость, которая мгновенно вспыхивает в глазах бывшего, кажется, сейчас выплеснется наружу. Я, возможно, перегибаю. Но и унижать себя не дам. Потому что наивная, не умеющая себя защищать, Лиза, осталась в прошлом. И Вадиму придется это понять.

Он шагает и наклоняется, я интуитивно отступаю.

– Еще одна особенность дилетанта – смешивать рабочее и личное, – цедит он сквозь зубы, очень верно распознавая мои слова. Мой намек действительно относился к тесту на отцовство.

– Тогда почему ты сам смешиваешь? Мы просто коллеги. Оставь свои претензии за пределами деловых отношений, – выпрямляюсь и я. Но от этого Соколовский лишь напирает.

Его явно бесит то, что не скромно соглашаюсь, а наоборот, уверенно отбиваю его атаки.

– Потому что не верю тебе. И знаю, как ты умеешь врать и подтасовывать результат. Не думай, что хитростью и умением подкрашивать глаза ты чего-то добьешься серьезного. С Аксеновым у тебя получилось, но со мной не прокатит, Лиза.

Он буквально нависает надо мной, дышит тяжело, но я теперь не отступаю. В моих венах плещется обида. Да, я сегодня необычно накрасилась. Но просто потому что хотела прибавить себе уверенности. Никого я соблазнять не собиралась!

– Наши чувства, Вадим, абсолютно взаимны. Сложно доверять человеку, который так легко отказался… от своих слов, – осекаюсь, но добавляю: – И если ты хочешь меня подставить, то это мелко и гадко.

– Я хочу, чтобы объект принес прибыль, – чеканит он холодно. – Как и все до этого. А вот какого черта нужно тебе, Лиза?

– Чтобы ты мне в этом не мешал! А пока что я только и делаю, что отбиваюсь от твоих упреков!

– Это бизнес. Здесь нет полумер! Предательство в это сфере потопит всех. И тебя в первую очередь. Что бы там Бондарев тебе ни пообещал, поверь, ты пожалеешь, если сунула нос в мой проект, ради его дел, – выплевывает так яростно, что я просто мотаю головой.

Руслан тут вообще при чем?

– В чувствах тоже нет полумер. И предательство тоже бросает на дно. И не надо приплетать Руслана. Тебя не должно волновать, с кем я ужинаю!

Ответ в меня прилетает очередным гневным взглядом:

– Это может отразиться на проекте! Не думай, что есть иные причины. И мои замечания никак не связаны с тем, что мы были в браке.

– Знаешь, я рада, что ты в прошлом. Что ты больше не мой муж. Потому что я была слепа…

– Именно, Лиза. То, что вытворила ты, твоя ложь с самого начала, не могла вылиться во что-то другое, чем развод.

Вадим припечатывает меня таким укором в потемневших глазах, что к горлу ком подкатывает.

– Это ты мне изменил Вадим, это ты мне лгал! – выкрикиваю, не сумев проигнорировать несправедливые нападки. – А обвиняешь во всем меня! Иди к своей Злате, и не забудь Феде сказку на ночь почитать. У тебя остался только один сын. Радуйся.

Я хочу отступить, но понимаю, что поздно.

Вадим хватает меня за запястье и толкает к стене. Нависает, заставляя вжаться в стену, иначе мы будем касаться друг друга. Он ставит свои руки по обе стороны от моего лица, я в лвушке. Адреналин лупит по вискам нещадно, только сейчас понимаю, как сильно завелась, и как яростно теперь дышит Вадим.

– Не смей, – рычит он мне в губы. – Не смей говорить про моего ребенка, когда сама лгала.

Я тоже подаюсь вперед, наплевав на то, что лицо Вадима теперь слишком близко.

– От того, что ты устроил спектакль и подтасовал результаты, к сожалению для меня, ничего не изменилось. Дети перестали быть твоими только на твоей фальшивой бумаге. И знаешь, что? Ловко сняв с себя ответственность, ты облегчил мне жизнь. Когда-то я полюбила тебя по-настоящему, Вадим. И никогда бы не изменила, ты это знаешь. А вот ты смог! И отныне я понимаю, что ты оказал мне большую услугу, спутавшись с моей бывшей подругой. Потому что освободил меня от себя. И теперь я могу быть по-настоящему счастлива и быть с человеком, который никогда не предаст!

Делаю рывок, чтобы освободиться из цепкого, уничтожающего захвата когда-то любимых рук. Чтобы Вадим не заметил, с каким трудом мне дались слова. И признания.

Но вместо того, чтобы отпустить, Соколовский хватает меня за плечи и бросает мрачный взгляд на мои губы.

Я чувствую, как стучит его сердце, мой пульс тоже на пределе, все вокруг размывается, сводя с ума зашкаливающим напряжением.

И теперь мне становится по-настоящему страшно.

Потому что мы недопустимо близко друг другу.

Вадим

Что она несет?

И как переворачивает все!

Я сейчас даже в какой-то степени рад, что ни черта не помню. Потому что, не имея беспристрастного мнения, задействовав в эту ложь чувства, я бы мог поверить Лизе. Да только три года! Три этих долбаных года я делал все, чтобы понять, что произошло.

И я понял. Пазл сложился.

Поэтому все внутри темнотой окутывает, по венам разливается ярость, плещется. Как смеет Лиза, которая столько лет всем лгала, про Злату говорить что-то?! Именно из-за того, что у меня была семья, она не нагружала меня своими проблемами и не говорила, что у нее растет сын от меня.

Чтобы не лезть в наши отношения. И не признавалась, пока я сам не заподозрил. Она записала наш разговор тогда, объяснила тем, что хотела переслушивать мой голос. А я с тестом этим. И еще придурок, угрожал ей. Голос на записи определенно мой, я тогда явно злился, узнав, что Федя мне родной, на записи все слышно. Но это не так важно. Очевидно лишь одно, она действительно не говорила мне о сыне. И я действительно обнаружил тесты, перепроверенные в местных клиниках. Федя мой. В отличие от тех… что от Лизы…