Когда Лизу потерял в прошлый раз?

Поэтому она уехала?

В груди начинает колоть. По вискам долбит дико.

Спокойно, Соколовский.

Лиза на этот раз не сбежит.

Главное, окончательно не налажать.

Вадим

– Прости, что так рано вытянул, занят весь день, не обессудь, – ставлю кофе на столик, отпив глоток.

Сегодня много дел, и пришлось назначить встречу в кафе до начала рабочего дня. Сашка скоро уезжает, он тут и так проездом, поэтому пересечься не выходило.

– Нормально все, – ухмыляется Палканов. – Так что ты хотел?

– Я три года назад тест у тебя в клинике делал, помнишь?

– Допустим, – прищуривается.

– Кто-то еще был в курсе этого? Могла ли просочиться информация?

– Исключено, моя клиника не предоставляет доступ, кому попало.

Палканов смотрит пристально.

Гораздо проще было бы признаться, что я ни черта не помню и расспросить, что я еще говорил, как себя вел. Сашка вроде как мой друг, ему мне палки в колеса нахрена вставлять? К тому же, его клиника черт знает где, в городе он бывает крайне редко.

Я видел наши переписки, и судя по ним, обращался к другу, когда Феде нужно было обследование. Тесты Арины и Артема тоже сделал в его клинике. Значит, я ему доверял?

И все-таки что-то меня останавливает.

Палканов очень изменился с того момента, как я его помню. Это был такой правильный парень, и мечты были правильные. Учеба, работа, зубрил предметы. Он учился хорошо, на медицинском, и насколько помню, после окончания учебы, собирался жениться. У него девушка была, но он не знакомил нас.

Интересно, сложилось ли у них?

Хочется его о многом расспросить, но взгляд у Сашки внимательный.

Он ведь не может знать, что я не помню ни черта. Тогда почему так осторожно отвечает на вопросы?

Разговор явно не клеился, не особо похож наш диалог на встречу давних приятелей. А еще я видел бумаги на строительство нового корпуса, и из переписки выходило, мы обсуждали с Сашей детали. Но незадолго до аварии, переписка прекратилась.

Логично бы было предположить, что обсуждение перешло в очную форму, но и в офисе бумаг я не обнаружил.

– Слушай, – говорю, уже поднимаясь с места, мы пожимаем руки. – По поводу стройки литеры «Д», проект заморожен… – говорю, наблюдая за реакцией.

– Да, остановили дело.

– Мы вроде говорили о переносе.

– Точно. Перенесли. Не так выразился.

– Лиза вам проект еще делала, понравился? Может, возобновим?

– Возобновим, – улыбается искусственно мой друг. На лице растерянность. Ну надо же.

– Созвонимся тогда.

Я прощаюсь и иду на парковку.

Отъезжаю от кафе, бросая взгляд на кафе. Палканов так и сидит у окна, и сейчас кому-то звонит. А я трогаюсь с места и набираю скорость.

Никакого проекта Лиза Палканову делать не могла. Она еще не работала. И все, что я ему говорил, было чистой импровизацией. А Александр мне подыгрывал.

На его месте было бы логично задать вопрос: «Что за бред ты несешь, дружище?»

Тогда почему он промычал, когда надо бы возразить?

Уж не потому ли, что… черт! Он знает, что я потерял память. Знает!

И по каким-то причинам говорить мне об этом не спешит.

Видимо, мы больше никакие не друзья.

Я стучу пальцами по рулю. Охренеть ситуация.

Что могло произойти за тот короткий период, с момента, когда я Федю ему на обследование привозил до аварии? И… почему тест на отцовство Феди я делал в других клиниках, а Лизкиных детей я проверял у Палканова?

Голова начинает болеть, по вискам отбойным молотком снова стучит. Бью по рулю.

Хрень какая-то происходит.

Самый настоящий идиотизм.

Мне ни черта выводы свои не нравятся.

***

Аксенов уже ждет меня в офисе. Попивает свой кофе и отрывается на моих сотрудниках. Олеся сахара много в чашку, оказывается, бахнула, Рина ксерокопии слишком тусклые принесла, Савелий умеет доводить персонал.

Проектировщики сидят тише воды, даже бухгалтерия притихла, а у них там постоянный галдеж. Увидев меня, сотрудники ощутимо оживляются.

– Привет, Савва, бодришь народ с утра? – ухмыляюсь. Савелий морщится.

– Дело дрянь, Вадим. Где Лиза?

– После обеда приедет. Обсудим? – указываю на переговорную. Аксенов мрачно кивает.

И пока идем в просторный кабинет без лишних ушей, я пишу сообщение Злате. Слова Лизки все-таки не остаются без внимания. Понятия не имею как, но, если она причастна… Бред. Злате зачем подставлять компанию? Ее этап финальный, если он уйдет конкурентам, Злата останется без работы и прибыли. И все-таки назначаю ей встречу.

Мы практически не общаемся.

Нам пора кое-что обсудить. У меня накопились к девушке очень важные вопросы.

А пока что я вхожу в просторный кабинет и ловлю хмурый взгляд Аксенова.

– Вот, полюбуйся. Фирме три года. Мелкая, но все это время что-то строили, хватали мелкие проекты, одним словом, ощущение, что компания для отвода глаз. Ждали удобного случая. Якобы они перебивают наш заказ.

– Савва, глупости. Заказчик не возьмется работать с «ноу нэймами», неизвестные фирмы без рекомендации такие проекты не перенимают. Даже если они занизили цены и показали наши идеальные доработанные эскизы.

– Верно мыслишь, Вадим. А теперь взгляни сюда.

Он подталкивает ко мне через стол тонкую папку, она скользит, издавая шуршащий звук при трении со столешницей. Останавливаю бумаги резко.

Аксенов одобрительно кивает, а я открываю документ.

И пролистывая бумаги, все больше сжимаю руку в кулак.

Быть этого не может… черт.

Это невозможно.

Лиза не могла…

Лиза

Он понял, что Алиса его дочь…

В груди до сих пор стучит так, что кажется сердце выпрыгнет.

Он ведь, действительно, думал, я ему изменяла. До недавнего времени я была ему чужим человеком. Той, которую он практически впервые видит. Вадим верил во все то, что ему про меня наговорили, потому что не знал.

А сейчас?

Кто я ему сейчас?

Прикасаюсь к губам. Хочется улыбаться.

Да, Соколовский очень изменился, но все же во многом остался прежним. Идет напролом, и, если хочет – целует... Самое ужасное, что я тоже хотела. Хотела этого поцелуя, и пусть всеми силами отталкиваю Соколовского.

Но с чувствами ничего поделать не могу.

Когда злилась на бывшего из-за детей, было легче сопротивляться, а сейчас… Вадим пытается исправиться. Пытается быть заботливым, вчера с Алисой играл, терпеливо снося ее капризы, и к Артему ищет подход, не сдается. Но тут даже мне не всегда удается пробиться. Из всех троих, Артема больше всего цепляет ситуация с отцом.

И времени нет, чтобы все успеть, уделить внимание должным образом. Не только днем, но и вечерами, и даже ночами, в этом проекте.

Ощущение, что болезнь детей – это звонок, чтобы я обратила внимание на проблему. Но я только нашла нормальную оплачиваемую работу, и пока что не могу сама свой график регулировать.

Обещаю себе, что после проекта возьму отпуск, а пока что нужно немного потерпеть.

И если раньше я боялась сближения Соколовского с Аришей, сейчас это все же плюс.

У них особые отношения, я уже сама не представляю дня, где старшая дочь бы не поделилась, как здорово они с папой по видеосвязи поговорили и какие планы построили на выходные.

А еще Вадим ушел от Златы.

И вроде бы я должна выдохнуть.

Нет, речь не идет о том, чтобы воссоединиться, от этого я далека. Просто не представляю, что это возможно. Обида в груди занозой сидит, и я боюсь, что нынешний Вадим, даже не зная прошлого, способен повторить. Предать снова.

Это так странно.

Вроде бы ты условно "чист", раз не помнишь, что вытворил. Но выходит, и раскаяние твое нечестное.

Вадим не чувствует своей вины. Нет осознания.