– Зачем ты за мной следила? – спрашиваю сурово.

– Я не знаю… я…

– Зачем?! Что за мазохизм такой?

Злата опускает плечи, на ее глазах слезы.

– Значит, ты не скучал, да? И не собирался наладить отношения… Я такая дура.

– Нет, это я идиот. Столько времени не видел, кто ты на самом деле.

– И кто же я? Кто, Вадим?

– Понятия не имею, – качаю головой медленно. – Но явно не та скромница кроткая, которую передо мной разыгрывала. Ты ведь знаешь, что в компании произошел слив. Ты хотела Лизу подставить, верно? Считая, что подумают на нее, больше некому. Ну кто еще сольет информацию твоему дорогому братцу Руслану? А что за взгляд удивленный? Не делай вид, что понятия не имеешь, кому принадлежит фирма, перехватившая крупный заказ.

– Вадим… ты… как ты можешь? Почему ты так со мной говоришь? Ты решил, что это я? Я слила?

– А кто еще, черт возьми?!

Я хлопаю ладонями по столу, Злата испуганно дергается.

– Понятия не имею, как ты вошла в квартиру. Я найду, каким образом у тебя ключ оказался. Налюбовалась на нас? И решила подставить? Не нужно играть, кому еще, кроме тебя выгодно сливать эскизы?!

Мотает головой.

– Ты… как же я в тебе ошибалась, Вадим. Я дура, такая дура.

На этот раз Исакова смотрит куда-то сквозь меня. Ее взгляд пугает, глаза бегают, лицо бледное.

– Я ведь думала, что все в моих руках. Считала, что, если бы не она, ты бы со мной был. Думала, Федя для тебя может быть самым важным. Что у нас семья. Я менялась, ради тебя. Наизнанку выворачивалась. А ты все равно… – она всхлипывает, пугающе улыбаясь при этом. – Все равно… ее защищаешь. Не имея никаких доказательств, что у меня были эти эскизы. Не было у меня их, Вадим. Да, я дура, следила за вами. Но не подставляла. И не понимаю, почему ты не понимаешь, насколько все очевидно.

– Что очевидно? – я все еще злюсь, и мой голос звучит мрачно, но Злата растягивает улыбку шире, продолжая всхлипывать, словно в истерике.

– Знаешь, я верю, что у Лизы к тебе чувства. И даже понимаю, почему ты ее полюбил. Странно, да? Я сама не думала, что буду расписывать ее качества. Я ведь долго с ней общалась, и Лиза притягивает. Она из тех, кто нравится всем просто потому, что существует. Она при этом добрая, черт ее побери, это даже бесило. Раздражало немыслимо. И искренняя. Была. Но знаешь, все меняется, когда тебя предают. Вся твоя сущность словно перерождается. И вот, вчерашняя улыбчивая девчонка жаждет мести. И готова на все, ради победы в невидимой войне. Она такая же теперь. Такая же. Как я. Тоже из-за обиды пошла на все. Тогда почему ты снова выбрал ее?

Злата уже на себя переключается. Весь ее монолог пробирает, особенно интонация, с которой он звучит. Ее слова какой-то бред. Немыслимый.

– Я не знаю, кто это сделал, Вадим, – продолжает она слишком спокойным тоном. – Правда, не знаю. Но не исключаю вариант, что Лиза хотела тебе отомстить. Возможно, на эмоциях. Так бывает. А фото эти, где вы милуетесь, я, действительно, отправила Русу. Потому что меня выводило то, как он об этой святой невинности отзывался. Мы почти не общались, и все из-за твоей Лизы. Он меня не слушал, не верил, что, если представится возможность, твоя бывшая женушка снова его предаст. Как и тогда, в квартире. В этой чертовой квартире! А знаешь, Вадим. Я считала, что люблю, но теперь понимаю, что ненавижу тебя! Я всю жизнь, всю чертову жизнь жила мыслью, что есть ты! Одержимая. С ума сходила. Ради кого? Ради человека, который снова вытирает о меня ноги. Ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу!

У Златы явно истерика. Ее начинает трясти, губы дрожат. Она что-то повторяет бессвязное, где фигурирует и мое имя в паре с ругательствами и проклятиями. Я быстро подхожу, когда Исакова поднимается, и пытаюсь ухватить. Но она вырывается:

– Отпусти меня, Соколовский! К Лизе своей вали! Защищай ее! Только ей на тебя плевать! Никого она не способна любить! В прошлом не удержала, и сейчас ты ей не нужен. Ей нужно отнять у Феди отца! Так же, как я отняла тебя у ее детей, – Злата осекается. Лишнего сказала? И снова вырывается: –Отпусти же меня! Отпусти!

Она отшатывается, когда я разжимаю руки, и начинает пятиться к выходу, качая головой из стороны в сторону. Волосы липнут ко лбу, взгляд безумный.

– Уходи, Вадим! Не хочу тебя больше видеть! Убирайся же! Убирайся!

***

После встречи со Златой назначена встреча с Савелием, но я в полном раздрае.

Почему-то я не сомневаюсь, Злата бы могла, но слила не она. И говорила она правду. Особенно в истерике. Она, действительно, поверила, что я пришел, потому что скучал.

Я дал ей, пусть и недолгую, но надежду.

И то, что всего лишь искал улики ее причастности, да еще и для того, чтобы имя Лизы обелить, не имея доказательств на Злату, девушку и вовсе размазало.

Контрольный во все то шаткое, что между нами было. Точнее, не было. Но что Злата придумала.

– Значит, не Злата? – хмурится Савелий.

Неопределенно качаю головой.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я не шутил? Мы разрываем контракт с Образцовой и всей ее командой. Более того, такого позора я не потерплю. Во всех статьях протянут их галимую фирму так, что ни одна нищебродская помойка, которая с трудом держится на плаву, не будет с ними работать. И…

– Я не буду разрывать с ними контракт.

– Что? – Аксенов замирает.

– Я не буду разрывать контракт, – звучит громом мой уверенный голос. – Если ты помнишь, мы с тобой партнеры. И без моей подписи ничего не выйдет. Я не подпишу.

Лицо Аксенова идет пятнами. Я его, может, и понимаю. Но поддерживать не обязан.

– Ты осознаешь, что этим подставишь свою фирму? – Аксенов мрачнеет на глазах. – Ты, Вадим, черт возьми, понимаешь, что это значит? Все будущие контракты аннулируются. Твоя фирма тоже окажется в заднице. Я не собираюсь в этом вариться. И дам интервью, что понятия не имел, какие дела тут творятся. Если ты не поддержишь, ты тоже окажешься там, где и твоя бывшая. Тебе это ясно?

Савелий злится, весь краснеет. Кажется стены вибрируют от его ярости. Возможно, в эту минуту он считает меня предателем. Но я выбор сделал.

– Осознаю. Это не Лиза. И я в этом уверен.

Наверно, я поступаю не как продуманный бизнесмен, который растил свое детище целые годы, сутками проводя в офисе. Но я не собираюсь умывать руки, «отрезав» от проекта работу Лизы. Если Аксенов решил Образцову потопить, если он собирается опустить ее на самое дно, я нырну за ней. И буду рядом до конца.

Все равно не перестану пытаться найти виновного.

Но предавать Образцову, прикрыв свой зад, отказавшись от нее, это не про меня.

– Вадим. Ты совершаешь ошибку, – чеканит Аксенов холодным тоном, я качаю головой:

– Уверен, что нет.

Бросаю на стол купюры, поднимаюсь и ухожу.

Савелий что-то твердит мне в след, уже не слышу, в голове новый план.

Смотрю на часы.

Если я готов действовать, сейчас – самое время.

И я набираю номер.

Лиза

– Мама, поедем купим пиццу?

– Хорошо, – киваю. Все еще в своих мыслях варюсь, не могу сосредоточиться. Но отвечаю: – Как раз Инга там с девочками, скажу, чтобы нас подождали.

Артем кивает, надевает наушники и отворачивается к окну, Дашка хмыкает. Она любезно вызвалась меня подвезти за сыном, а торговый центр как раз по пути к дому. Когда мы подъезжаем, она все же задает вопрос. Видимо, он ее мучил все это время.

– Лиз, а эта Инга… Она вообще нормальная? Странно так отвечала. И смотрела. – Дашка оглядывается на Артема и говорит тише. – Дети ее вроде любят. А своих у нее нет?

– Нет, своих нет.

– Ясно. Всегда было интересно, как няни, которые круглые сутки с чужими детьми в чужой семье, свою жизнь налаживают.

– У меня некого уводить, – качаю головой.

– Но я бы на твоем месте все равно рассмотрела вариант женщины в возрасте в качестве няни. Ладно, забей. Иногда и молодая няня не нужна, чтобы сходить налево.