В клинике заграницей я провел около полугода, и когда вернулся, наконец-то родители уладили вопрос со Златой. Обвинения сняли, и девушка смогла вернуться в город.

Лизе же я больше не звонил.

– Я все подписала, могу я получить эти секретные бумаги и уйти?

Лиза сидит, выпрямив спину, прищуривается, голову наклоняет. Ждет.

– Надеюсь, ты понимаешь, что означает то, что ты сейчас прочитала? За разглашение коммерческой тайны грозит статья и…

– Вадим, может хватит? Я осознаю, чем это грозит и не собираюсь болтать. Это и в моих интересах. Если ты мне не доверяешь, то почему Аксенова не переубедил?

Доверяю ли я ей? А можно ли доверять женщине, которая столько лет мне лгала? Я вспоминаю нашу встречу пару дней назад, и под ребрами появляется тяжесть. Из колеи выбили тогда слова Лизы – я выбрал ресторан, в котором сделал ей предложение. А ведь этого не помню, выходит, на бессознательном уровне все же есть связь с прошлым или это банальная случайность?

А еще я внимательно наблюдал за ней, когда документ показывал.

Сделала вид, что удивилась.

И вроде бы я и так не помню Арину и Артема, но почему в груди такое поганое чувство? Будто бы мне очень жаль, что они не мои. И что Лиза мне врала.

А еще она с этим Русланом походу. Он владеет частью наших акций, но параллельно развивает конкурирующее направление. Всерьез я раньше его не воспринимал, а сейчас все на свои места встает. И я должен доверять Лизе?

Медленно протягиваю папку с документами.

– Имей в виду, если будут ошибочные расчеты, нам придется распрощаться.

Вспыхивает. Вижу, как она ручку в руках сильнее сжимает.

– Ошибочные расчеты – это по твоей части, Вадим.

Она резко встает, и тут же следует к двери.

Нет, так дело не пойдет. Я следую за ней и опираюсь рукой на дверь, прежде, чем Лизе удается ее открыть.

Слова вдруг пропадают, туманом гребаным обволакивает. Как тогда, на парковке.

Лиза ко мне спиной, но я чувствую, как она замирает. Мы молчим, и оба тяжело дышим. Я много всего хочу сказать, но какого-то черта бросаю взгляд на хрупкие плечи, на венку, которая бьется на шее. Волосы Лизы в хвосте, и я могу без преград наблюдать за тем, как по гладкой коже бегут мурашки.

Хочется прикоснуться губами к обнаженному участку на шее, рукой в волосы забраться, вдохнуть еле уловимый цветочный аромат, распознать его ноты. Развернуть к себе девушку и впиться в губы. А потом сорвать эту блузку нахрен и… Черт. Вадим, ты совсем поехал?

Лиза словно в струну вытягивается, еще больше напрягается, словно мои мысли читает:

– Убери руку, Вадим, – чеканит она, но уже не так уверено, как за столом вызов бросала. – Мне нужно идти.

– Я обещал тебя довезти, – хриплю в ответ.

Совсем не поэтому я за ней отправился. На место хотел поставить – это мой кабинет, моя территория, а своими приемчиками пусть крутит перед другими мужиками. Вон тот же Бондарев походу поплыл.

Ошибочные расчеты.

Она намекает на мои выводы относительно нее?

Я все проверил, а вот она известная лгунья.

– Ты слишком близко, Вадим, – так же не оборачиваясь, произносит тише. Словно сама себя боится. – У тебя семья, Аксенов говорил, что ты… – она осекается и тут же добавляет почти жалобно: – Отпусти меня.

Я отталкиваюсь от двери, выпрямляюсь. Но Лиза теперь не спешит, к ручке не тянется. Она медленно оборачивается и смотрит в глаза.

Черт. Кажется, я понимаю, какого хрена на нее повелся. В ее взгляде утонуть и захлебнуться можно. Аферистка чертова.

– Да, у меня семья, – произношу, беря себя в руки. – Можешь не пытаться на мне свои приемы отрабатывать. Даже если бы ты тут без одежды стояла, ты бы меня не интересовала. Поэтому пуговицы можешь застегнуть.

Лиза краснеет, тут же тянется к вырезу, но замирает.

– Это твои проблемы, что ты обращаешь внимание на количество расстегнутых пуговиц, – отвечает она. Руки убирает, выпрямляется. Передо мной не жалкая девчонка, которая пару минут назад просила выпустить. Стерва, не меньше. – А знаешь, я рада, что ты наконец-то никому не изменяешь и понял ценность семьи. Поздравляю. Но не от всей души.

Какого черта? На что она намекает?

И вот теперь Лиза выбегает за дверь. С той стороны звонкий стук отдаляющихся каблуков.

Пусть катится.

В конце концов, бегать я за ней не собираюсь.

Но возвращаясь на свое рабочее место, какое-то время тупо пялюсь перед собой. А потом одним махом все со стола сбрасываю.

И кабинет покидаю, чуть не снося с пути помощницу, которая ошивается в приемной.

На сегодня рабочий день окончен, голова разболелась немыслимо. И пульс долбит по вискам, как ненормальный. Будто дыру пробить собирается. Хочу поскорее оказаться дома, чтобы выбросить из мыслей эти светлые глаза, и взгляд проникающий под самую кожу. Эти темные волосы, эту гребаную венку на тонкой шее.

Но вдруг с удивлением осознаю, что въезжаю во двор, где расположена старая квартира.

Та самая, где мы жили с Лизой когда-то.

Я ни дня не помню, проведенного в этих квадратных метрах.

Тогда какого черта меня сюда словно магнитом притянуло?

Лиза

Я смотрю на голые ветви деревьев, и то, как они гнутся под натиском беспощадного ветра. Стихия разбушевалась не на шутку, как будто зима напоследок решила как следует напакостить, чтобы ее запомнили. Кутаюсь в шарф.

Какой Вадим все-таки… хам. Я его совсем не узнаю.

Он очень изменился, и вообще стал чужим. Все это понимаю, но… воспоминания глушат разум.

Когда Вадим Соколовский позади меня оказался, отрезая от выхода, думала сознание потеряю.

Он был слишком близко. Немыслимо. Опасно.

До сих пор мурашит – осязаемо чувствовала его взгляд. Будто бы он не в паре сантиметров замер, а прикасался ко мне, ведя линию по плечу к шее. Раньше он любил вот так подходить со спины и притягивать к себе. Целовать мои плечи, выдыхать мое имя, а потом разворачивать, и жадно впиваться в мои губы.

Я как будто перенеслась на несколько лет назад, казалось, еще немного и Вадим сорвется.

По телу импульсы прошли так остро, что казалось задохнусь от нехватки воздуха.

А потом оказалось, я все сама выдумала – Вадим ледяным тоном отрезал, что я его абсолютно не интересую.

У него семья.

Семья...

Семья!

Против глаза становятся влажными, какого-то черта, я не могу найти салфетки в сумке, и вытираю тыльной стороной ладони эти слабовольные эмоции.

Я планировала вернуться в офис, но Алла написала, что на сегодня достаточно. И отправила домой.

Необходимо сделать первые наброски, а завтра с утра быть в офисе. Нужно поскорее втягиваться в процесс. А ведь еще не решен вопрос с жильем.

Алла заодно интересуется, все ли у меня в порядке.

А у меня не в порядке.

Сердце из груди вырывается – так из колеи выбила беседа с Вадимом.

До сих пор щеки пылают от обиды.

«Ошибочные расчеты».

Вадим попросту не воспринимает меня всерьез. Конечно, я не «умница Злата», которая и в декрете-то толком не была. Не хочу думать о том, что они вместе. Не хочу представлять – прочь отгоняю картинки, вспыхивающие в голове.

Это я теперь чужая.

Выхожу из маршрутки около парка.

Сама не замечаю, куда иду. В отель сейчас никак нельзя, не могу предстать перед детьми слабой. Мне нужно немного времени, чтобы собраться. Очень рассчитываю на то, что прогулка остудит мои мысли, наведет в них порядок.

Поэтому ищу спасение в сменяющих друг друга улицах города, который непогода раскрасила в серые оттенки. Уже значительно темнеет, когда я замираю во дворе дома, куда ноги будто сами меня приводят.

Горло стягивает спазмом – зачем я здесь? Поднимаю взгляд на наши окна – темно.

Ну и зачем ты сюда пришла, Лиза?

Ответа я не знаю.

Но воспоминания о том, что в это квартире я испытала и самые счастливые эмоции, и самые уничтожающие, вмиг заполняют мысли. Очень хочу оставить в памяти лишь то, что касается детей. А свои чувства к Вадиму вырвать из груди навсегда. Как это сделал он.