— Это кто? Пит-поэт?

— Ага.

— Господи, ну и странные у тебя вкусы. Никогда раньше не трахалась с поэтом. Он что, говорит в рифму в постели?

— Мое дело — знать, а твое — сгорать от любопытства. Пошли сходим в «Вайнс»[18].

— Дамы.

Обе, как по команде, повернулись и уставились в ту сторону, откуда раздался голос. А вот это уже что-то особенное. Американский акцент? В Богом забытом Леппингтоне?

Из темноты медленно выступил человек во всем белом. Сестры успели заметить отблеск светлых волос, вспышку белозубой улыбки.

— Дамы, — снова произнес голос гладкий как шелк. — Дамы, я ждал вас.

И тут он налетел на них из темноты. Он двигался плавно, будто дикая кошка.

Когда дело было сделано, он мягко произнес:

— Теперь, дамы, я бы попросил вас кое-что мне принести...

4

Глубоко в подвале под гостиницей Диана Моббери почувствовала, как ее сестры присоединились к их племени; ощутила их экстаз, и страх, и боль, и возбуждение, и радость.

Она чувствовала, как их сердца забились вдруг все быстрее и сильнее, пока их тела не сотряс спазм оргазма, прокатившись от грудей до бедер.

Сердца ее сестер забились еще быстрое.

Потом остановились.

Вот-вот они забьются снова. Только на этот раз совсем в ином ритме.

Колотя кулаками в запертую дверь, Диана шипела и кричала от голода и ярости. А также от ревности. Ее же пригласили на эту кровавую вечеринку. Она хочет принять участие в общем веселье. Она хочет на волю.

5

В гостиной Электры Дэвид сидел в массивном кожаном кресле; Бернис и Электра предпочли уютный мягкий диван (Электра — согнув колени и забросив ноги на подушки, будто в шезлонге). Блэк невозмутимо восседал у окна на обеденном стуле с прямой спинкой.

За окном шумел ветер. Шторы были задернуты, скрывая ночную тьму. Чуть раньше, раздвинув шторы, Дэвид бросил взгляд на покинутый задний двор и белесую полосу реки за его стеной. Ему показалось, что он заметил среди деревьев у кромки воды желтоватое пятно.

Воображение не замедлило дополнить картину. Тварь, бывшая некогда американцем Майком Страудом, вылезала из разбухшей от дождя реки. Вот он с минуту стоит на берегу, светлые волосы налипли на лоб, а с пальцев стекает вода и шлепается крупными каплями на песок. И злобная улыбка раздвигает ему губы. Потому что он знает, что пройдет немного времени и он доберется до тех, что заперлись в гостинице. Первой он возьмет Бернис Мочарди. Его зубы глубоко вопьются в нежное...

— Дэвид?

— А? Прошу прощения? — Оторвавшись от тягостных мыслей, он поглядел на Электру, которая обращалась к нему со спокойной властностью.

— Я думаю, пора держать военный совет, как по-твоему?

— Определенно пора. Надо думать, здешнее наше убежище всего лишь временное. Рано или поздно они все равно сюда вломятся, и тогда... — Заканчивать фразу не было нужды.

Бернис кивнула, она, казалось, наконец взяла себя в руки. Блэк по-прежнему безмолвствовал. Но Дэвид знал, что громила внимательно вслушивается в каждое слово.

— В целом, — начала Электра, — положение таково: в пещерах под городом обитает сборище... э... ладно, назовем их вампирами; некоторые черты вампиров у них определенно имеются. Согласны?

Дэвид кивнул. Бернис и Блэк последовали его примеру.

— Хорошо. — Электра говорила деловито и энергично, будто обращалась к собранию акционеров. — Многие годы, возможно, века эти вампиры пребывали в тесной и сравнительно тайной связи с семейством Леппингтонов. Теперь мне ясно, что Леппингтоны, известные раньше как Леппингсвальты, выступали в качестве тюремщиков. Веками Леппингтоны поставляли этим существам пропитание.

— И это пропитание — кровь? — вполголоса спросила Бернис.

— Да, кровь — ведра живой, красной крови — основа диеты москитов, пиявок и летучих мышей-вампиров. — Электра закурила сигарету. — Прошу прощения, обычно я не курю, дурная привычка. — Прежде чем продолжить, хозяйка гостиницы глубоко затянулась. — Род Леппингтонов прилежно ухаживал за своими подопечными, которые были надежно заперты в подземельях подальше от глаз людских. В девятнадцатом столетии это попечительство достигло промышленных масштабов, я бы сказала, типично викторианских. Это произошло, когда твой прапрапрадед, Дэвид, полковник Леппингтон, построил скотобойни.

Дэвид кивнул.

— Полагаю, мотивы полковника не были чисто финансовыми?

— Нет, он решил модернизировать операцию по кормлению вампиров, построив гигантские скотобойни, где в день забивали более сотни животных. Животным перерезали горло, и кровь стекала на пол боен, откуда потом по водостокам уходила к вампирам, которые ждали в подземельях — и, без сомнения, облизывались в голодном ожидании. Не слишком веселая картинка, правда?

— Так, значит, они не зависели от человеческой крови?

— Нет, не совсем так.

— Но?

— Но, полагаю, человеческая кровь для них — настоящий Мак-Кой[19]. Кровь животных всего лишь эрзац, так же как для наркомана петедин — лишь бросовый суррогат героина.

Дэвид принялся размышлять вслух, пощипывая большим и указательным пальцами нижнюю губу.

— По-видимому, эти твари столетиями довольствовались кровью овец и прочего скота. Представляете себе, как несколько сот лет назад мои предки тащатся по туннелям с ведрами крови, чтобы вылить их в поилки для вампиров. И довольно долго монстры этим довольствовались. Так что же нарушило статус-кво? Почему они снова стали питаться людьми?

— Может, это вызвано какими-то внутренними биологическими часами. — Электра выпустила облако сигаретного дыма. — Ну, знаете, как осенью в какой-то момент гуси понимают, что наступило время перелета. Весной на деревьях внезапно начинают распускаться почки...

— Нет, ты не права, — спокойно отозвалась Бернис. — Я прочла историю семьи Леппингтон, которую Дэвид дал мне сегодня утром. Вы все знаете, как все это предположительно началось, так?

— Да. — Электра стряхнула столбик пепла в пепельницу, балансирующую у нее на колене. — Эту сказку наши дедушки и бабушки рассказывали детям в темные и дождливые вечера. Такие, как этот. И что на это скажет наш политкорректный детский психолог?

Лицо Бернис оставалось сосредоточенным. Она явно много над этим думала и теперь пришла к собственным выводам.

— История такова. Тысячу лет назад Леппингтонам была поручена божественная миссия: изничтожить христианство, убив христианских правителей и завоевав все христианские страны. Чтобы помочь им в этом, скандинавский бог грома Тор подарил Леппингтонам воинство немертвых.

Дэвид кивнул.

— Так оно и говорится в этой сказке.

— Но накануне битвы, — продолжала Бернис, говорила она теперь спокойно и размеренно, — случилась беда. Вождь Леппингтонов пировал у себя во дворце вместе с сестрой и невестой. Сестра страдала от какой-то не названной в легенде болезни и никогда не покидала дворца. У невесты были собственные пороки в глазах общества. Первоначально она была шлюхой. По сути дела, вождь спас ее от сексуального рабства в доме одного из христианских вождей на севере. Был с ними и правая рука вождя, воин из племени готов по имени Вуртцен.

— По каким-то причинам, — негромко продолжил Дэвид, — вождь заспорил со своим воином, который, со всех точек зрения, был человеком необузданным и крутого нрава. Они схватились за мечи и сражались во дворце всю ночь.

— И в ночи огромный порыв ветра распахнул двери дворца и задул все огни и свечи. Противники продолжали биться во тьме. Так яростны и исполнены ненависти были они, что, сами о том не подозревая, зарубили в темноте сестру и невесту вождя. Только наутро, как говорит легенда, увидели они, что натворили. Исполнившись стыда, воин Вуртцен удалился в изгнание на край земли. Вождь Леппингсвальт был так поглощен скорбью по погибшим женщинам, что сжег дотла храм Тора и отказался возглавить вторжение воинства мертвых в христианские земли. Вместо этого он наложил печать на вход в пещеру.

вернуться

18

«Вайнс» — в Великобритании дешевый ресторан, где подают вино.

вернуться

19

Кид Мак-Кой — знаменитый в 1890-х годах американский боксер в полусреднем весе, известность Кида была настолько велика, что его имя присваивали себе, выступая в захолустных городках, малоизвестные боксеры, или этим именем наделяли неизвестных боксеров устроители матчей для привлечения публики. В конечном итоге Киду Мак-Кою пришлось указывать свое имя на афишах как Кид Настоящий Мак-Кой; со временем это имя стало расхожим выражением для обозначения чего-то настоящего, не эрзаца или заменителя.