— Не надо меня боятся мистер Николс, я не имею отношение к той структуре о которой вы подумали, или к аналогичным организациям.

— А как вы…

— У вас на лице всё написано, не думайте что я ваши мысли читаю, но звать охрану сюда бесполезно, они, точно также как и мистер Джек, вернутся на свои места обратно, а наш с вами диалог усложниться в несколько раз.

— Кто вы и что вам от меня надо? — Похоже мою угрозу он воспринял всерьез, раз не осмелился воспротивиться моей просьбе, хоть я не внушал ему послушание.

— В данный момент — я лучший врач которого вы способны найти в мире мистер Николс. Лучший и единственный целитель, способный излечить вашу дочь.

— Я не понимаю… — Его мысли были в смятении, до конца не понимая что тут происходит, он все же старался выстроить логические цепочки, объяснить моё присутствие в доме, цель моего визита и прочее.

— Вам и не надо понимать многого, мистер Николс. Я тот, кем представился, решение за вами.

— Какое решение? — Я его заинтересовал. Роберт рассудил, раз я его не убиваю, значит нужно тянуть время, как можно дольше со мной разговаривать, пока не приедет начальник охраны. Имея при себе специальное устройство, он уже минуту как активировал её.

— Всё просто, я могу уйти отсюда прямо сейчас. Никто меня не остановит, даже больше вам скажу. Никто не вспомнит что тут случилось, — обливиэйт и все дела — а через месяц другой, ваша дочь отъедет в мир иной, если он существует конечно. Я вот в последнее время не уверен в этом.

— Должно быть второе решение раз вы здесь.

— Вы платите мне 40 миллионов долларов в драгоценных камнях, а я спасаю вашу дочь от смерти. Естественно оплату я возьму после окончания работы, дабы вы не подумали, что я шарлатан.

В этот момент в комнату ворвались трое, во главе с чернокожим парнем лет тридцати сорока. Они взяли хозяина дома под защиту, направив на меня оружие.

— Подними руки! Я сказал подними руки, ублюдок. — Пришлось повторить ему, так как всё что ему от меня досталось, лишь ухмылка.

— У вас же патронов нет, чем вы собираетесь в меня стрелять?

Я набивал себе цену перед Робертом и дело тут вовсе не в моих целительских силах. Я собираюсь приобрести камни совершенно легально. Будет лучше, если мой деловой партнер станет уважать меня или бояться. Иначе я не ручаюсь за его верность.

Троица растерялась, вытащила заряженные обоймы и принялись осматривать их, удивляясь пропаже патронов. Николс пытался что-то до них донести, но тщетно. Все его попытки не увенчались успехом, его не слушали, а лишь просили не высовываться. Телекинезом я выбил оружие из рук охранников и разобрал на детали. Всё, клиент у меня в кармане.

— Вы трое, что вы вообще тут делаете? Ложный вызов, возвращайтесь обратно. Мистер Николс занят, не видите у нас деловой разговор.

— Да сэр, прошу нас простить, мы уже уходим. — Закрыв за собой дверь, чернокожий глава охраны вместе с подручными покинул нас.

— Не пытайтесь разгадать эту загадку мистер. Надорветесь. Итак, мы можем приступить к работе или мне уйти?

Пока богатей пытался сложить в голове для себя этот пазл, я подошел в шкафу, где за стеклом красовалась пара бутылок шотландского виски. Скотч. Неплохо, оценил консистенцию, весьма неплохо. Молчание затягивалось. Я уже подумывал помочь ему в принятии решения, но магическое вмешательство не понадобилось.

— Вы действительно сможете помочь Шеррон?

— Да. Сорок миллионов и по рукам. Сколько это будет? Одна тринадцатая вашего состояния. Во столько я оценил жизнь вашей дочери.

— Её жизнь бесценна. — Тихо, но с нотками злости в голосе, произнес мужчина. Да, сейчас он был похож на мужчину.

— Всякий родитель так говорит о своём чаде, особенно, когда у него есть деньги на лечение, но они ни черта не могут помочь.

Мы поднимались на второй этаж в полной тишине, хотя для меня отсутствие беседы компенсировалось чтением мыслей. Все думы Николса были только о его дочери. За последние полгода, с тех пор, как поставили диагноз, он почти забыл про бизнес, сконцентрировав всё внимание на любимой дочери.

Мать Шеррон умерла в авиакатастрофе в 80-м году. У самолёта отказали все двигатели разом, а перезапустить их не получилось. Девочке тогда было всего два года. Сейчас, по прошествии двенадцати лет, когда дочь заболела, Роберт считает всё произошедшее карой богов.

За свою жизнь я часто вёл беседы с различными людьми, особенно с людьми науки. Один философ утверждал, что со временем человечество откажется от магии, вознесёт технологии и свергнет богов. Возможно, он прав. Маги этого мира хиреют, спрятались за ширмой, именуемой Статутом Секретности, пока обычные люди уходят всё дальше в отрыв с каждым годом. Только в одном философ ошибался. Божественные идеи будут всегда, не важно в каком виде. Даже самый рационально мыслящий разумный перед лицом великого отчаяния готов поверить во что угодно, главное капелька харизмы.

— Боги и демоны тут не при чем, мистер Роберт. Смерть вашей жены и болезнь вашей дочери не месть свыше, а простое стечение обстоятельств.

Николс вздрогнул, когда мои слова вторили его мыслям, а я решил предупредить его в последний раз, перед тем как приступить к работе.

— Послушай меня, Роберт, что я сейчас скажу, и послушай внимательно. — Обратившись весьма фамильярно к нему, я завладел его вниманием. — То, что сейчас произойдет в этой комнате, не должно выйти за её пределы. Проговоришься о чудесном исцелении своей дочери, ты привлечешь внимание ненужных людей, моих коллег. Они разбираться не станут, вернут всё на прежнее место, в том числе болячку твоей дочери. А потом они примутся искать виновного, то есть меня.

— Никто не узнает, клянусь.

— Не перебивай, слушай дальше внимательно. Они вам память сотрут. Ты видел на что я способен, они тоже так могут и даже лучше, ведь они держат простых людей в неведении на протяжение столетий. Так вот, они возьмутся искать меня, естественно у них ничего не выйдет, но я буду знать кто виновен, и приду к тебе. Знаешь что произойдет дальше?

— Полагаю ты убьешь меня.

— Именно, а ты даже не будешь знать почему.

Магия никогда не оставляет наблюдателей творящегося заклинания равнодушными, особенно если смотрящие ничего не смыслят в этой науке. В Неверленде даже распоследний неуч знал что искусство вполне реально и, хоть колдовство производило серьезный фурор на обычных граждан, их реакция несравнима с реакцией Роберта Николса, не самого глупого человека на Земле.

Когда его дочь открыла глаза, выйдя из комы, судостроительный магнат разревелся, как обычный ребенок. Он кинулся обнимать своё «самое драгоценное сокровище», забыв обо мне, о врачах которые день и ночь бдели возле кровати Шерон, в данный момент выставленных за дверь. Из его головы напрочь стёрлась мысль о неизлечимости болезни его дочери.

Ещё бы, я применил самые сильные диагностирующие чары, применил высшую исцеляющую магию вместе с заклинанием «рассеивания». Я был неприятно удивлен, когда обнаружил первопричину болезни. Девочка оказалась проклятой. Никаких патологий, хронический заболеваний, или иной естественный дефект. Кто-то лет десять назад проклял девчушку, не конкретно её, просто она попала под воздействие черной магии. Будь она в эпицентре заклинания, сегодня я бы проворачивал свои дела в поместье другого богача.

Ни один врач не смог поставить верный диагноз. Их трудно винить, профессионалы, которых привлек Роберт, сделали всё, что было в их силах. Они подсказали единственный верный способ продлить существование девочки, благодаря чему я успел вовремя. Но природа заболевания поставила меня в невыгодное положение, ведь все зелья, что я имел с собой, малопригодны для снятия проклятий. Пришлось импровизировать.

Вокруг кровати я нарисовал двойную печать. Одну специально приготовленной смесью красок и зелий, вторая в форме восьмиугольника в виде иллюзии. Когда я рисовал первую, скептицизм Роберта медленно подступал обратно к краям его сознания, однако я развеял все домыслы и боязни богача, когда зажег вторую печать.