Ученики Дурмстранга наоборот зашли с грохотом, ритмично стуча посохами по полу, жонглируя ими. Они так же проделали парочку акробатических трюков, запустив огненные фейерверки в виде птиц в конце выступления. Приятным бонусом для фанатов квиддича оказалась персона Виктора Крама. Гениальный ловец вошел в зал последним, приковав всеобщее внимание к себе.

— Глядите, кто это! Виктор Крам!

— Неужели? Я и не знала, что он ещё ученик. — Удивился девчачий голос.

— Наверняка остался на второй год. — Послышался чей-то юношеский, уязвленный голос. Видимо парень той девицы.

Прибытие Крама поставило точку в выборе выступающего со стороны Дурмстранга. Естественно, представлять болгарскую школу будет гениальный ловец. Я сильно сомневаюсь, что хоть один ученик из болгарской делегации рискнет выдвинуть свою кандидатуру.

Как только все уселись на свои места, в зал внесли ларец, стилизованный под башню. Искусно наколдованная материальная иллюзия, под которой скрывался артефакт.

— Я хочу сказать пару слов. — Снова заговорил Дамблдор. — Вечная слава! Вот что ожидает победителя турнира трёх волшебников. — А ещё — приз в тысячу галлеонов, но об этом старик тактично умолчал. Дамблдор любит опускать важнейшие детали, создавая ложные иллюзии происходящего. Никто же не объяснит детям, что за счёт их жизней, страна пытается восстановить авторитет.

Дамблдор провел рукой над ларцом. Иллюзия исчезла в золотистом мерцании, явив всем кубок, над которым тут же зажглось синее пламя.

— Это кубок огня. Каждый желающий поучаствовать в турнире должен написать своё имя на куске пергамента и бросить его в пламя не позднее четверга. Отнеситесь к этому серьезно, — предостерег учеников Дамблдор, — для избранных нет обратного пути.

Никто не полез тут же выдвигать свою кандидатуру. Во первых ни у кого не оказалось пергамента под рукой… Ну, если без шуток, директор мог заставить задуматься любого ученика, пожелай он того. Его последние слова заставили замолчать всех в Большом Зале без исключения.

Пока все ученики слушали Дамблдора, я всматривался в лица учителей и новоприбывших директоров, в особенности я оценивал Каркарова. Какова вероятность возможного нападения со стороны бывшего пожирателя смерти, за последние года вознесшегося так высоко? Скажем так, она весьма не иллюзорна. Однако директор Дурмстранга не обратил на меня никакого внимания. Сначала возился с Крамом, потом переключился на Дамблдора и мадам Максим. Либо он всем своим видом показывал, что ему нет дела до «Избранного», или, что вероятнее, Каркарову и впрямь всё равно. Терять своё нынешнее положение для него верх глупости, а судя по тому, что он сдал своих, он отнюдь не фанатик.

Однако был персонаж, который всё время не сводил взгляда со стола Когтеврана. Он появился в середине речи Дамблдора, со стороны учительского стола, и на ссутулившегося сотрудника министерства никто не обратил внимания, кроме меня.

Помимо четырех столов, за которыми ужинали представители разных факультетов, специально для французов и дурмстранговцев, были поставлены ещё два помельче. Директоров тоже не обделили вниманием, выкатив тройку царских тронов за профессорский стол. Теперь понятно, для кого предназначался третий.

Барти Крауч так же, как и два других директора, пожелал ученикам всех благ, выразив надежду увидеть честное и достойное соревнование. Напустил пыли в глаза, скрывая истинный мотив присутствия его персоны в Хогвартсе. Министерство всё же решило подстраховаться. Случай на мировом чемпионате не должен повториться, дети не должны пострадать и Крауча старшего откомандировали сюда именно за этим. Он будет следить…

— Здоровенные парни, эти болгары. Чем только их кормят в Дурмстранге? — Знакомый когтевранец решил разрядить атмосферу.

— Альфред, тут столько замечательных француженок, а тебя интересуют горячие болгарские парни?

— Да я не это имел ввиду! — Стушевался Альфред. Парень густо покраснел, ведь стол учениц французской школы магии находился рядом с нашим, девушки вполне могли услышать, о чём идёт речь. Судя по хихиканьям — они услышали.

— Ну тебя, Поттер, всегда портишь момент.

— Было бы что испортить. Приз — тысяча галлеонов, и вечная слава, а на кону твоя жизнь. Игра не стоит свеч, во всяком случае для меня.

— Куда уж нам до тебя, Поттер… — Попытался в сарказм Роджер, капитан сборной когтеврана по квиддичу.

— Ты прав, Дэвис, оставлю-ка я вам немного лучей славы. Только смотрите, не обожгитесь… Слава может оказаться немного не тем, что вы себе вообразили.

— Например? — С заметным акцентом спросила одна из учениц Шармбатона.

— Ну… Может статься, что вместо лучей славы, ты словишь пару лучей Авады…

Он не верил в произошедшее. Всё походило на чью-то глупую шутку. Мальчишка четырнадцати лет убил пятерых и поймал его, Люциуса Малфоя, далеко не последнего пожирателя смерти. Как такое вообще могло произойти? Неужели вся эта чепуха про избранного, что одолеет Тёмного Лорда, была правдой? В чём сила мальчика, кто его учил, откуда такие навыки?

Он сражался как сам Тёмный Лорд в свои лучшие годы, не только волшебной силой, но и хитростью. Хотя, надо отдать должное его магии, она сильна! Тот факт, что весь их отряд не смог пробить щит мальца, говорит о многом. Наверняка Поттер кинулся в бой так рьяно, и со стороны кажется что бездумно, но не зря он попал на Когтевран. Мальчишка полагался на свой щит. Подумать только! Кто-то умудрился разработать защиту против Авады. Ну что ж, это было вопросом времени. Этим занимались и раньше, почему не Поттер? Может потому, что он сам ещё безусый юнец… А может кто-то другой, так ли уж важно теперь, кто помог мальцу? Факт есть факт, глава рода Малфой приговорён к Азкабану. Хотя окончательное слушание ещё не состоялось, надеяться на прежние оговорки и деньги не вариант.

Люциус много размышлял с тех пор, как его приволокли в сырую и холодную камеру, рядом с хоромами Беллатрисы Лестрейндж. Вопросы пожирательницы смерти вкупе с угрозами изрядно отвлекали, не давая сосредоточиться. А холодный разум ему сейчас ой как нужен, иначе Люциус Малфой рискует сойти с ума. Надо думать, размышлять, вспоминать…

Знал бы он, как всё обернется в итоге, то разумеется отправил бы в далекие дали всех дружков по бурной молодости. Но время от времени ему приходилось доказывать, что все ещё на правильной стороне. Положение обязывало. Дабы не растерять клиентуру, Люциус днем крутился на самом верху магического общества, а ночью связывал верхушку с презренными членами общества, в глазах которой он был героем, правой рукой Волан-де-Морта.

Эту ауру он искусно поддерживал, она благополучно сказывалось на бизнесе. Однако, одно дело одурачить шпанье из Лютого, которое Тёмного Лорда в глаза не видели за всю свою жизнь, и совсем другое оставаться тем же Люциусом Малфоем, приверженцем идеи чистоты крови, в глазах бывших приближенных к господину. Для этого требовалось посещать встречи «товарищей», держать руку на пульсе. А это в свою очередь требовало участия в делах бывших пожирателей.

Он и раньше бывал в рейдах наподобие последнего, просто там особо не зверствовал. В основном пожиратели возвращали своё. Атаковали поместья магов, которые после суда скупали по дешевке имущество убиенных пожирателей. Устраивали несчастные случаи магглам, упиваясь всемогуществом по отношению к простецам. Самое серьезное, что они сделали за последние четырнадцать лет, убили трёх авроров года три назад, обставив это так, будто те пропали без вести. Во время войны такие группы исчезали регулярно.

Рейд на чемпионате тоже имел свою цель, в корне отличную от финального результата. А ведь он мог насторожиться в тот момент, когда его попросили взять маску пожирателя. Яксли в тот вечер выглядел особенно взволновано и, как теперь Люциусу кажется, тот что-то скрывал…

План был простой, после матча собраться в определённом шатре, надеть мантии-невидимки, и заставить заплатить по счетам двух лягушатников, что оказывали поддержку Краучу во время войны. Только явившись в палатку к назначенному времени, его ждали не мантии невидимки, а мантии пожирателей. Маску он предусмотрительно взял с собой.