За время моего отсутствия на производстве ничего критичного не случилось, зато отдел по связям с общественностью начал показывать первые результаты. Сотрудники отдела развернули пиар-компанию за рубежом, в таких странах как Индия, Япония, Китай и Корея. В Европе дальнозеркала приживались хорошо, партии закупались, пробовали делать подделки. Имя изобретателя из Роггевеена становилось знаменитым, товар узнаваемым. Пришло время расширения. Остро встал вопрос о постройке третьей мануфактуры, когда из Японии пришли заказы от несколько знаменитых магических лавок.

Новых работников пришлось на неделю пристраивать вместе с остальными. Я все же был вынужден, последовать совету знаменитого архитектора и нанять его знакомого. Рекомендованный маг отнёсся к работе со всей серьезностью. Это был парень двадцати пяти лет, успевший снискать кое какую репутацию. Если бы я копнул глубже, то наверняка обнаружил бы родственную связь между ним и поручителем. Однако я закрыл глаза на кумовство, когда парень вместе с бригадой магов-строителей сделали идеальную работу в срок. Парнишка сам оказался заинтересован в блестящем результате, и дело отнюдь не только в деньгах. Такая работа замечательно дополнит и без того внушительное портфолио.

Третье здание получилось как первые две вместе взятые. По моим прогнозам, строить нужно с заделом на будущее, иначе времени не напасёшься разбираться со всё возрастающим спросом. И хоть работники третьей мануфактуры не задействовали и половины всех помещений, в скором времени к ним присоединились сотрудники нового отдела «VTT» — развлечений.

Набор художников-зачарователей шёл полным ходом, на собеседование приходили первые кандидаты. Креативные личности сразу уцепились за мою задумку, ведь что по сути требовалось от них? Рисовать те же живые портреты, только в миниатюре, наподобие карточек из вкладышей шоколадных лягушек. Ещё парочка выпускников Хогвартса, с оценками «Превосходно» по нумерологии, займутся правкой очков силы карт, балансом фракций. Рабочие одной мануфактуры слишком малая база потребителей. Опыт игры пары десятков магов недостаточен для выявления дисбаланса. Дабы полноценно протестировать игровые механики, отдел по связям с общественностью нанял команду из нескольких сотен волшебников, сквибов и просто причастных к магическому миру людей. Выводы были ободряющими. Людям игра пришлась по вкусу.

В начале августа игра ворвалась на рынок магической Британии. Первая партия набора для Гвинта распродалась ожидаемым темпом — игру ждал успех. Число обращений на поставку новых комплектов росло, все чаще я стал замечать в пабах компании волшебников, сгрудившихся вокруг стола за партией в Гвинт. Я не прогадал с выбором оформления карт. Местные знаменитости занимали место на зачарованной доске по велению простых чародеев, позволяя им ощущать себя приобщенными к великому делу. А уж крылатые фразы, произносимые карточными героями и вовсе начали уходить в народ. Эх, сколько трудов стоило мне убедить Дамблдора произнести «Для Всеобщего Блага» и «Иногда мой мозг удивляет меня самого».

Директор Хогвартса дал добро на использование его личности и самолично озвучил несколько десятков реплик. Его карточка получилась самой непредсказуемой, обеспечивая игрокам изрядное преимущество, даже если не повезло с произвольно выпадающим эффектом.

Были карточки менее известных магов, мракоборцев всяких, героев магической войны, и разумеется, в противовес им была представлена фракция Волан-де-Морта, с ним же в роли лидера. Как ни странно, пожиратели смерти продавались лучше двух других фракций. Решение сделать из террористов отчасти комичных персонажей, публикой было воспринято благосклонно. Тот же Волан-де-Морт, чья карта давала игроку сразу двенадцать баллов, сгорал, если выложить ничтожный отряд в один балл силы. Юмор оценили. На некоторых карточках, были изображены пожиратели из приближенных к темному лорду. Был там и Люциус Малфой, хоть маска и скрывала его лицо, платиновые волосы и характерное «Я презираю вас так же, как и других, молча» выдавали главу рода Малфой с головой.

Продажи игры начали набирать обороты, ажиотаж вокруг Гвинта увеличил мой капитал в Гринготтсе, породив очередную волну зависти. Те, кто служил Волан-де-Морту, избежав наказаний в послевоенное время, выражали свой протест в ежедневном пророке, находя те или иные карточки подозрительно похожими на собственные персоны. Мракоборцы в дырявом котле, играя за пожирателей смерти причитали: Пусть вякают что хотят, они ещё благодарны должны быть, что мы не можем определить точно, кто был под Империусом. «Будь моя воля, я бы всех сгноил в Азкабане!» — эту фразу я добавил карточкам авроров. Вот парень порадуется, когда выйдет следующая редакция Гвинта.

Другие магические издания так же оседлали актуальную волну обсуждений. Однако на моей стороне был «Ежедневный Пророк» и самый одиозный писатель на островах — Рита Скитер. Она обвиняла «ущемленных и невиновных» в малодушии и трусости, а я радовался. За пару сотен галлеонов я купил не только лояльность журналистки, но и её храбрость.

— Неужели она не догадывается, кого подначивает? Вдруг кто-то из пожирателей решит её убить? — спросил меня как-то Сириус, почитывая ежедневный пророк. — Я понимаю, тема весьма обсуждаемая, но я видел эту дамочку. Она не выглядит как та, кто может за себя постоять. Тем более, из-за дурацкой игры…

— Ты так говоришь только потому, что до сих пор не смог выиграть ни одной партии. Просто признай, из нас двоих я лучший игрок.

— Ты просто играешь сильнейшей колодой. Этот Вильгефорц, по-моему, симпатизирует пожирателям. Махнёмся колодами?

— Охотно.

Спустя ещё две партии Сириус наконец-то признал моё превосходство. Трижды ха! Хоть на картах и красовались новые лица, эффекты большинства остались неизменны. Разумеется, я знал наилучшие комбинации карт, и ещё долго буду на вершине, пока не появятся профессиональные игроки, отдающие себя игре целиком и полностью, вроде игроков в квиддич. Составить конкуренцию любимому спорту магов вот так, сразу, я не смогу, ведь против овеянной славой и традициями исторической забавы не выступишь одной идеей. Нужны турниры, спонсируемые огромными суммами денег. Предчувствие или предвидение, в последнее время эти умения сливаются воедино, говорят об успехе моего начинания.

Сириус, показательно расстроившись, перевернул газету и ещё раз зачитал статью на второй полосе. Там говорилось о казни Питера Петтигрю. Два дня назад приговоренного к поцелую дементора предателя настигла участь, которой не удостаивались другие убийцы в Азкабане. Его душу скормили нежити. Маги могут стерпеть убийство нескольких маглов, но стоит ткнуть их лицом в дерьмо, уязвить их гордость, и последующая кара будет ужасать даже прожжённого вояку.

— Этот гвинт захватил все главные полосы, даже про казнь ублюдка написали не на первой полосе. На протяжении двенадцати лет я мечтал удавить гада собственными руками, зная, что всё равно не смогу вернуть твоих родителей.

— Есть вещи, неподвластные даже магии.

— Все равно… Я думал это принесёт мне какое-то извращенное удовольствие, но потом понял, что это будет банальной местью. И знаешь что? Я бы с радостью убил его, хоть Дамблдор и говорит, что убийство раскалывает душу. Иногда мне кажется, что Дамблдор с высоты своего полёта, не замечает возможности обычных магов.

— Сириус, думаешь мне есть дело до того, как назовут убийство этой крысы, справедливостью, карой, местью или расколом души? Плевать мне на слова, как и плевать, кто держал бы палочку. На худой конец, сам бы справился.

— Нет, Гарри, ты не должен о таком задумываться. Убийство не тот акт, о котором можно рассуждать легкомысленно.

— Почему? Разве убийство маньяка, или тёмного мага, вроде тех же пожирателей смерти, не сделает мир чище, безопаснее, лучше?

— Ты видишь проблему однобоко, однако я общался со множеством авроров, на своём веку участвовавших во множестве схваток и всякого навидавшихся. Им приходилось убивать, Гарри. Много. Они мне говорили, что со временем у них стало получаться лучше и лучше, а угрызений совести становилось меньше. — По мере монолога Сириуса я вспоминал своё прошлое, и как же он был прав. — В конце концов, ты видишь лишь одно, как решить проблему на корню — убийством, легчайший путь. Но ты перестаешь замечать другие возможности, другие перспективы. Есть дороги более длинные, тяжелые, но в конце пути и награда больше.