…Жадные руки шарили по телу. Губы изучали шею. Пальцы развязывали пояс…

Саша лежала и изучала балдахин, мысленно воскрешая в памяти бывшего мужа и близость с ним. Охлаждало безотказно. А еще оказалось, что если прелюдия не возбуждает, то выглядит довольно скучной. И нелепой.

…Мужская ладонь проникла под жилет — быстро он с пуговицами справился — и сжала грудь…

Девушка поморщилась. Не больно, но и приятного мало. Почему мужчины вообще считают, что мять женскую грудь — это обязательный атрибут возбуждения? Хотя Икар таким не страдал… Думать о нем, она себе запретила, иначе может получиться совсем не то, чего хотелось. Саша перевела взгляд на стену, пытаясь найти что-нибудь интересное. Отвлечься. Сколько эмиру понадобится времени, чтобы убедиться в отсутствии у нее реакции?

…Пока ладонь мяла одну грудь, губы добрались до другой. Горячие. Жадные. Влажные. Язык обвел ореолу соска, вызывая чисто физическую реакцию…

Землянка вздохнула и повернула голову в другую сторону. Взгляд наткнулся на картину. На Этре она еще не встречала произведения искусства. Да и здесь картина столь удачно вписывалась в интерьер, что заметить ее было сложно.

…Жилет на ней уже распахнули полностью. Теперь руки и губы играли с тонкой тканью просторной рубашки. Весьма умело, стоит признать…

Однако картина выглядела интереснее. Изображение Этры из космоса. Вот только… Не такое, как видели они с Филис. Немного иное. Без алого ореола вокруг. Да и в целом. Более… мирное? Возможно, такой планета была раньше. Но что делает здесь снимок? Который так удачно расположен, что его видно с кровати. А если лечь еще и к изголовью, то смотреть явно будет удобнее.

— Ты ее любишь.

Мужчина на ней замер. А добрался уже до живота. Одну руку уже и под подол запустил. Так на лодыжке и замерла. Вторая — на бедре. Пока еще по эту сторону ткани. На лице же отразилась крайняя степень задумчивости и недоумения.

— Планету, — пояснила Саша, разглядывая холеные черты. — Ты ее любишь.

Она взглядом указала на картину, эмир взглянул туда же. Затем на нее. Прищурился.

— Ты… смотрела на картину?

— Да, она очень гармонично вписана в комнату. Красиво. Мне нравится.

Руки аккуратно убрались с изучаемых мест, а сам этросс поднялся и сел рядом. Матрас прогнулся под его весом.

— Почему ты решила, что я ее люблю?

— Разве в спальне станут вешать что-то, что не нравится? Да еще и на таком месте, чтобы видеть перед сном и при пробуждении?

— И ты думала об этом, пока я…

Выразительное молчание звучало громче слов. Саша кивнула, глядя на мужчину снизу вверх. Вставать она пока не торопилась.

— Я же говорила… Я не получаю удовольствие от близости.

Судя по выражению лица, ей поверили, но радоваться пока было рано.

— Может, тебе все-таки нравятся женщины?

Показалось, или в вопросе теперь прозвучала надежда?

— Нет…

И даже не соврала. Что эмира совсем не обрадовало. А ведь если разозлится, может решить, что с милостью он поторопился, и отправит ее обратно в камеру. Прежде чем мужчина дозрел до столь заманчивого решения, Александра села и запахнула жилет.

— Зато я умею играть в карты.

— Во что?

От Батимы она уже знала, что на Этре карточные игры неизвестны.

— Карты. Я знаю, что этроссы предпочитают шатранжи. А на Земле любят играть в карты. Я могу научить правилам, и тогда вы станете единственным этроссом, владеющим этим умением.

Взгляд. Главное взгляд попроще. И выражение лица. Помягче. Полегче. Она всего лишь наивная, недалекая девица, пытающаяся быть полезной и устрашенная тюрьмой.

Эмир усмехнулся. В глазах его снова вспыхнул интерес.

— Рассказывай. Я хочу знать, что тебе известно.

Известно было многое. Спасибо папиным путевкам в лагеря, где кроме карт и поиграть было не во что. Кто бы знал, где ей эти знания пригодятся…

…Уже через полчаса, благодаря призванному роботу, они стали обладателями простейшей колоды из тридцати шести карт. Рисунков на них не было. Обозначения вышли весьма условными. Но в целом читаемыми. А дальше…

…Она правильно рассчитала, что тот, кто имеет одну зависимость, легче подсядет на другую. Эмир оказался азартен. Играл с интересом. Проигрывал с яростью. Выигрывал с горящими глазами. Он втянулся. И весьма быстро. А когда узнал, что игр несколько, а не одна…

— Просто так играть неинтересно, — его взгляд снова скользнул по ее фигуре. Неутоленное желание давало о себе знать. Это тоже было предсказуемо.

— Можем играть на вопрос, — предложила Александра, хмурясь и рассматривая карты. Она поддавалась. Позволяла мужчине выигрывать чуть чаще, чтобы поддерживать его настроение.

— Это как?

— Выигравший задает любой вопрос проигравшему. Тот должен ответить правду.

— И что же ты можешь мне рассказать? — насмешливо приподнятые брови и ирония во взгляде.

— Я могу рассказать о Земле. Разве эмиру не интересно узнать о планете из первых уст?

И хлопнуть ресницами. Пару раз. Улыбнуться. Неуверенно. Но с надеждой. Робкой. Пусть поверит, что он — единственный господин и владелец ее судьбы, и она уже заранее смирилась с такой участью.

— Давай попробуем… Но ты. Я не стану отвечать на вопросы о побеге или безопасности дворца.

— Я лишь предлагаю небольшой обмен культурными ценностями…

Наивность и немного обиды. Совсем чуть-чуть, ведь на повелителей не обижаются. Они всегда правы. Во всем. Главное — поддерживать в них эту веру…

…В отведенную ей комнату Александра вернулась ранним утром в сопровождении охраны. Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и едва не подпрыгнула от раздавшегося в темноте голоса:

— Ты все это время была с эмиром?

Батима выступила вперед, а Саша тихо выругалась на родном.

— Напугала. Да… Я от него.

Она прошла мимо застывшей этори, проводившей ее изумленным взглядом. Развязала пояс, позволив ему упасть на ковер. Скинула тапочки.

— И… как…ты?

— Нормально. Жить буду.

Застежки на жилете поддавались с трудом. Пальцы путались. Глаза слипались. Зевоту подавить не удалось. Да она и не старалась. Не став даже пытаться прикрыть рот.

— Ты… ты…

Батима проводила взглядом упавший жилет, а затем рубашку. Белье Саша решила оставить. Спать можно и в нем. Залезла на кровать. Замоталась в покрывало и улеглась на подушку.

— Ты не делила с ним постель!

Возмущенное восклицание выдернуло ее из подступающей дремы. Пришлось оторвать голову от подушки и сфокусировать взгляд на нависшей над ней фигурке.

— Не делила. Глупостей тоже не творила. Успокойся.

— Но… он же отправит тебя назад!

— Не отправит… — Саша снова зевнула и закрыла глаза. — Я его еще покеру не научила…

— Что?

Девушка приоткрыла один глаз и вздохнула.

— Вечером расскажу. А сейчас дай мне поспать, а? И это… Ночью эмир снова ждет меня у себя. Так что найди там платье или еще что… Можно шаровары. В них удобнее.

Ответом стал долгий протяжный вздох. Потом кровать прогнулась под весом Батимы.

— Я рада, что ты нашла к нему подход, — тихо произнесла она и еще тише добавила: — Ночью… Когда пир закончился, флот Этры был отправлен к Киорису. В наступление.

Сон как рукой сняло. Александра замерла. Затем медленно открыла глаза. Нервозность девчонки стала понятна. Страх. И неизвестность будущего.

— Это что-то меняет для нас?

— Если для тебя — нет, то и для меня тоже.

Ждать. Вот то единственное, что они могут. Ждать. Победы или поражения.

— Хорошо. Спасибо.

Этори выдохнула. И едва слышно произнесла:

— Пленник еще жив. Его держат отдельно. Я слышала, почтенный Марсад делает опыты с ядром корабля киорийцев.

И Байона держат рядом с лабораторией. Скорее всего. Ведь он — единственный, кто хоть что-то понимает в строении корабля и инженерии. Жив — уже хорошо.

— Он занимался этим и по дороге сюда. Недолго. Я думала, они оставили ядро в покое.