Моисей скользнул глазами к моему рту, и я засунула руки в карманы, чтобы не было соблазна снова кинуться на него и доказать, что я могу вести так же хорошо, как и он.

Как будто прочитав мои мысли, Моисей кивнул в сторону коня.

— Продолжай. Ты выучила свой урок. Он не хочет, чтобы его объезжали.

Я развернулась, сразу потеряв все желание поцеловать его снова. Стиснув зубы и сжав руки в кулаки, я шла к своей лошади широкими шагами.

Лаки наблюдал за мной. Он не уклонился и не отступил, когда я приблизилась, без малейшего колебания схватила его гриву и одним махом вскочила на него. Он встал на дыбы, кружился и гарцевал, но я была готова и удержалась.

И он сдался.

Когда я погнала его обратно в сторону дома, то не могла не оглянуться. Моисей застыл на месте с выражением полнейшего изумления на лице. Теперь была моя очередь смеяться.

Я спал на втором этаже прямо напротив комнаты Джи. В старом доме не было системы кондиционирования, и к концу дня в комнатах наверху была духота. Но Джи никогда, казалось, так не считала, ей всегда было холодно. Каждую ночь я открывал окно, смачивал футболку водой, прежде чем надеть, а затем включал маленький поворотный вентилятор в углу комнаты на полную мощность, направив прямо на себя. Только так я мог спать, не потонув в бассейне собственного пота.

Все лето температура в Юте била все рекорды, но первая неделя августа была просто невыносимой. Уже четвертую по счету ночь я лежал в кровати посреди ночи, настолько несчастный, что обдумывал, не принять ли мне еще один душ, чтобы остыть, когда услышал, как кто-то зовет меня по имени.

Я сел в кровати, прислушиваясь.

— Моисей!

Я выключил вентилятор и стал ждать.

— Моисей!

Я подбежал к окну и, взглянув вниз, увидел стоявшую под ним Джорджию, одетую в шорты и топ. Через ее шею было перекинуто полотенце, а на плече висела полосатая пляжная сумка.

Она весело помахала мне рукой, как будто ее присутствие в пляжной одежде имело какой-то смысл.

— Я собиралась тайком пробраться в твой дом и подняться в твою комнату, но подумала, что если ты спишь голым, то я могу смутить тебя.

Я ошарашено смотрел на нее. Она не пыталась говорить шепотом или каким-либо образом изменить свой голос. Я оглянулся в сторону комнаты Джи. Коридор между нами был темным, и не было видно света под ее дверью. И все же я приложил палец к губам и покачал головой. Понятия не имею, как она вообще узнала, какая комната моя.

— Я собираюсь пойти к водонапорной башне. Пойдем со мной. Чертовски жарко, чтобы уснуть, — произнесла она, совершенно не стараясь понизить голос.

— Тише! — зашипел я на нее.

Джорджия только улыбнулась и покачала головой.

— Чем скорее ты спустишься сюда в шортах и с ключами от своего джипа, тем скорее мы сможем поехать, и тем скорее я заткнусь. Мы не можем взять Мирт. Она разбудит всю округу.

Я хмыкнул, и это был не самый привлекательный звук. Джорджия улыбнулась, очевидно, хорошо понимая, что если кто и будет в опасности от проснувшихся соседей, или, по крайней мере, моей бабушки, так это она.

— Черт побери, слишком жарко, чтобы спать, — вздохнул я.

И ее улыбка стала значительно шире.

— Встретимся снаружи, — прошептала она.

О, сейчас она была тихой. Вот теперь, когда она добилась своего.

Я никогда не был на водонапорной башне, но Джорджия показывала мне путь, пролегающий по узкой мощеной дороге к югу от города, которая проходила вдоль полей, пересекала множество железнодорожных путей и привела нас к большой металлической башне с лестницей сбоку. Знак предупреждал, что вошедшие посторонние будут привлекаться к уголовной ответственности, и сетчатый забор с замком на воротах еще больше препятствовал тому, что мы собирались сделать, но Джорджия нисколько не беспокоилась об этом.

— Перелезть через забор довольно легко. Я делала это кучу раз. Водонапорная башня качает воду из пруда вверх по каньону, где я обычно плаваю, когда нахожусь в отчаянии. Но я не могу плавать здесь в течение дня, потому что меня поймают и накажут по всей строгости закона, — Джорджия притворно вздохнула. — Но прошлым летом я приходила сюда раз в неделю — каждый раз в это же время — и никто даже не узнал. Это мой личный приватный бассейн.

От мысли, что Джорджия приходила к темной водонапорной башне поздней ночью абсолютно одна, никому об этом не сообщив, у меня по рукам побежали мурашки. Я просто кивнул головой и последовал за ней из джипа. Я был рад, что надел кроссовки, раз уж нам придется взбираться по сетчатому забору. Она протянула мне свою сумку, вскарабкалась по воротам и перемахнула через них так, будто, и правда, делала это сотни раз. Я перекинул сумку через плечо и перелез без проблем. Она, не замедляясь, уверенно поднялась по лестнице башни, что-то болтая всю дорогу и наполняя темноту веселым разговором.

Маленькая дверь открылась внутрь узкого выступа, который шел по кругу вдоль всей башни. Джорджия проскользнула внутрь, и я последовал за ней, оставляя дверь позади нас широко открытой. Мысли быть запертым в водонапорной башне в течение многих дней побудили меня подпереть ее своей обувью и неоднократно проверить ручку.

— Она запирается снаружи, глупый. И замок сломан, вот почему у нас в распоряжении все это.

Джорджия вытащила большой светодиодный фонарь из своей полосатой сумки, которая по-прежнему висела на моем плече, и включила его, освещая внутреннюю часть башни, похожую на пещеру со скрытыми бассейнами.

— А теперь закрой дверь, чтобы никто не заметил свет.

Я немедленно послушался.

— Круто, правда?

Должен признать, это было действительно круто. В свете фонаря мы отбрасывали тени на стенах, и Джорджия немного потанцевала перед ним, что заставило нас обоих засмеяться.

— Ты упадешь, — предупредил я, когда она демонстрировала элементы хореографии Майкла Джексона из «Триллера», вытянув вперед руки, как зомби, и двигаясь на носочках.

Выступ был недостаточно широким для танцев, но Джорджия, по всей видимости, была с этим не согласна. Я рывком снял свою футболку через голову, бросил ее на наши полотенца и уставился вниз на черную гладкую, как стекло, поверхность, ожидая дальнейших инструкций. Я не прыгал первым.

Джорджия стянула футболку и отбросила в сторону шорты, обнажая все тело, кроме небольших участков, прикрытых светло-голубым бикини, и я забыл о воде или том факте, что под водной гладью, возможно, живет существо, которое любит полакомиться темным мясом. Джорджия могла бы спасти меня. Я бы с радостью позволил ей это, если бы она была одета в этот комплект. Ее тело было изящное и подтянутое с поразительными изгибами и выпуклостями там, где они и должны быть у девушки. Но самым интересным было то, что она казалась совершенно равнодушной к этому. Будто она совершенно нормально относилась к тому, как выглядит ее тело, и не считала необходимым красоваться или позировать передо мной, или искать моего одобрения.

Она потянулась за моей рукой, но я отдернул ее, не желая, чтобы Джорджия тащила меня в воду прежде, чем я подготовился бы к этому.

— Мы пойдем вместе. Первый прыжок всегда самый лучший. Вода ощущается просто потрясающей, сам увидишь.

Я не уступал, и она ждала, продолжая держать руку вытянутой.

— Давай же, Моисей. Я позволю тебе вести, — произнесла она.

Ее вкрадчивый голос отражался от металлических стен. Этот звук был более заманчивый, чем у любого певца в любом ночном клубе по всему округу. Внезапно, мне стало необходимо оказаться в воде, или я бы опозорился в своих тонких шортах. Я схватил ее руку и без предупреждения нырнул, потянув ее за собой в эту непроглядную глубину. Вопль Джорджии заглушился, когда вода накрыла мою голову, и я выпустил ее руку, чтобы выплыть на поверхность.

Мы оба вынырнули, отплевываясь, я со страхом, она со смехом, но у меня не заняло много времени, чтобы отбросить этот страх и начать смеяться вместе с ней. Она подстегивала меня, брызгаясь водой, разговаривая и играя среди мелькающих теней, которые танцевали на стенах. Мы плавали долгое время, не беспокоясь о позднем часе, не опасаясь, что нас обнаружат, и, как ни странно, чувствуя себя непринужденно, рядом друг с другом.