В первую же ночь он остался у нее. В ее маленькой убогой квартирке на Сукхумвит. Просто. Без объяснений. Посадил на свой мотоцикл после работы. Отвез домой. И остался. И она согласилась. Хотя никогда и никому не позволяла подобного обращения. Ранее у нее были парни, но только в Германии, а, приехав в Таиланд, она сторонилась контактов с молодыми людьми, которые в массе своей выглядели похотливыми свиньями. Однако этот странный зверь придавил ее равнодушным взглядом серых глаз с первой минуты, и она пошла за ним, даже не спросив его фамилии.

Он появлялся внезапно и исчезал без предупреждения. И каждый раз, когда Марта считала, что он уже не вернется, этот странный зверь вновь врывался в ее мир, эгоистично переворачивая все с ног на голову.

Он никогда не рассказывал о себе, где жил, какой национальности был. При нем никогда не было документов. Она знала лишь одно его имя — Рэдд, которое и именем нельзя было назвать. Она также не знала, чем он занимался, но пару раз видела у него пистолет, что давало ей основание думать о его связи с криминалом.

А потом он исчез. Надолго. На много лет. Она за это время успела стать менеджером ресторана, перебралась в престижный кондоминиум, обзавелась нужными связями в Бангкоке, когда он вновь появился в ее жизни. Случайно. Она увидела его на вечеринке у друзей. И только тогда она наконец узнала его имя. Ричард Барретт. Новый совладелец небольшой судостроительной компании. Она посмотрела в его серые глаза — и будто не было этих лет без него. Их связь возобновилась, и все вернулось на круги своя. Он вел себя как и прежде, за исключением, может быть, того, что теперь она знала его фамилию и социальный статус.

Сейчас, слыша стук в дверь, ей хотелось вырвать свой мозг, чтобы больше не видеть, не слышать, не думать, не вспоминать. Как Марта и предполагала, Ричард не стал настаивать. Стук быстро прекратился. В коридоре раздались гулкие удаляющиеся шаги, и немка облегченно выдохнула.

Из открытого окна послышался звук заводящегося мотора джипа, и она аккуратно, чтобы ее не было видно, выглянула из-за шторы.

Эту картину удаляющейся машины Ричарда она тоже навсегда сохранила в памяти.

“Сбросил балласт”, — горько усмехнулась она, и на нее навалилась неимоверное чувство жалости к себе.

Все еще слыша в ушах спокойные удаляющиеся шаги и звук мотора, она сползла вниз по стене и, уже не сдерживаясь, в голос, громко зарыдала, пообещав себе, что когда-нибудь она станет мега-успешной, ее будут любить, ценить и уважать, а значит, она будет счастлива. Но если бы это было так просто…

— Фрау Вернер, вам принести что-нибудь попить? — спросила горничная Грета по-немецки, отвлекая от размышлений.

Барретт не терпел на борту личного самолета посторонних бортпроводниц, предпочитая Лата, поэтому Марта всегда с собой в поездки брала Грету, которая могла не только следить за ее гардеробом, но и знала предпочтения свой хозяйки в выпивке и еде.

— Может быть, бокал Рислинга? — улыбнулась Грета.

Марта хотела заказать белого вина, но решила, что алкоголь в данном случае не лучший помощник. Ей нужно было сохранять спокойствие, уверенность и ясность мысли.

— Пожалуй, бокал воды без газа будет кстати, — коротко кивнула она и увидела подъезжающий к трапу джип Барретта.

“Вовремя”, — посмотрев на часы, отметила Марта, и уже через минуту наблюдала, как Барретт, выйдя из машины, направился к трапу, на ходу отдавая распоряжения сопровождавшим его Макартуру и Лату. Марта машинально улыбнулась. Она любила наблюдать за Ричардом, за его уверенной походкой, исполинской статью и спокойными движениями. Всё всегда под контролем. Ни одного лишнего движения или ненужной мысли. Именно в такие моменты она чувствовала себя женщиной за своим мужчиной, забывая о своей независимости и эмансипации. Именно находясь рядом с Ричардом, она менялась. Только Барретт ей давал это ощущение женственности. Только с ним ей хотелось встать ЗА его плечо и притушить свою самодостаточность. Только с ним она чувствовала себя не партнером, которой нужно принимать сложные решения наравне с мужем, не королевой на пьедестале, которой внимали, а слабой женщиной под защитой своего мужчины. Это было странное чувство, противоречившее ее независимой гордой сути, но отрицать этой трансформации она не могла и не хотела.

Барретт зашел в салон самолета и, как обычно, не сказав ни слова, сел в свое кресло напротив.

Она наблюдала, как он спокойно достает ноутбук, и пыталась найти отличия Ричарда вчерашнего и сегодняшнего. Она хотела понять, изменилось ли в нем что-нибудь за тот день, пока ее жизнь вновь перевернулась с ног на голову, но Барретт, как обычно, был спокойным, уравновешенным, молчаливым. Изучая его лицо, Марта не находила ничего, что бы позволило ей сделать вывод, что он решил заменить одну женщину на другую.

Он бросил на неё спокойный взгляд, и Марта поняла — он знал, что она в курсе о Лилит. Он быстро просчитал ее верную Вирджи и желание самой Марты все контролировать.

— С сегодняшнего дня доступ в пентхаус и рестораны отеля ограничен. Твоя территория — резиденция, — ровным тоном проинформировал он, не пряча взгляда, и Марта в очередной раз вспомнила слова Мэй “вы обе ему подходите”.

Она даже не стала строить удивление на лице и бросила взгляд в иллюминатор, отмечая, что самолет уже набирал скорость на взлет, как собственно и ее разговор.

— Мне нужно смириться с ее существованием, или ты таким образом решил от меня избавиться? — первое, что спросила Марта. Ей нужно было окончательно убедиться в правильности своих выводов.

— Для того, чтобы избавиться от тебя, не обязательно привлекать другую женщину, — спокойно произнес Барретт, пока самолет набирал высоту.

“Значит, либо смириться, либо уходить”, — сделала вывод немка.

— Я знаю, что это игры не для тебя, я лишь проверила, — пожала она плечами и добавила: — Безусловно, в пентхаусе мне делать нечего, но как быть с бутиком в отеле?

— Не вижу смысла в ограничениях. Но я могу выделить средства, чтобы перенести твою ювелирку в другое место.

— Я бы не хотела переносить бутик. Он рентабелен и дает хороший доход.

— Твой магазин — твое решение, — коротко ответил Барретт.

— И тебя не тревожит, что я буду сталкиваться с Лилит в холле отеля?

— Нет.

— Ты же понимаешь, что она не будет рада этим встречам.

— Она знала, на что идет.

“Столкнуть нас лбами…? — пронеслась мысль, но Марта ее отмела. — В этом не было смысла, если он решил нас оставить обеих. Причина была в другом. Он просто был эгоистом. Как и сказала Мэй, мы его обе устраивали. И он не считал нужным ставить перед собой проблему выбора. Ему просто так было удобно…”

Между тем самолет выровнялся, и Барретт бросил взгляд вперед, за Марту, где поодаль сидели Лат и Грета, каждый слушая что-то свое в наушниках. Таец, почувствовав взгляд хозяина, молча кивнул и, зная привычки Барретта, ушел на кухню готовить кофе, а Грета вопросительно посмотрела на Марту.

— Я, пожалуй, тоже выпью кофе, — бросила она горничной и та, молча кивнув, удалилась вслед за Латом.

Марте совсем не хотелось ни кофе, ни воды, она лишь хотела выпроводить прислугу и поговорить наедине, если так можно было назвать присутствие Макартура и ее телохранителя и водителя Алекса, сидевших в отдалении.

— Ты хочешь, чтобы каждая из нас смирилась с существованием другой. Тебе так удобно, — продолжила Марта и, не отметив на лице Барретта возражений, поняла, что сделала правильный вывод.

Однако, если Барретта это устраивало, если Лилит была готова смириться с таким положением вещей, то Марта вовсе не желала в их отношениях третьего лишнего. И здесь не имелись в виду одноразовые связи для разрядки. Лилит основательно заняла место в пентхаусе, а это уже был статус.

— Или, может быть, ты изменил свое решение и хочешь детей? Так ты же понимаешь, что я всегда могу родить тебе ребенка. Моя бездетность с Сенгом целиком проблема самого Сенга. Да, мне под сорок, но сейчас многие женщины рожают и после сорока.