— У меня мало времени. По существу, — услышала я родной голос с его стандартным приветствием, и улыбнулась.

— Я хотела поблагодарить тебя за поездку в Мадрид, — тихо произнесла я и добавила: — Алехандро с Паломой подарили мне на день рождения браслет. Я понимаю, украшение это достаточно личный подарок. В этой связи вопрос: могу я его оставить?

— Пусть Макартур проверит его на жучки, — произнес Ричард, и я не удивилась такому ответу: Барретт тоже никому и никогда не доверял.

— Хорошо, сейчас отдам, — произнесла я и замолчала, нервно кусая губу.

В трубке слышалась тишина, и я, понимая, что у меня мало времени, продолжила:

— Мне нужен твой совет… — тихо проговорила я, собираясь с мыслями. Барретт молчал, ожидая сути, и я, сделав глубокий вдох, наконец произнесла: — Ты мне разрешил работать в волонтерском центре у Медины-младшего. Но после поездки в Мадрид я поняла, что Алехандро… не совсем искренен в общении со мной. Должна ли я продолжать с ним общаться и принимать его предложение о преподавании?

— Он к тебе прикасался?

— Нет. Ничего такого не было. Честно, — уверенным тоном ответила я, памятуя, что контролировала этот момент от и до на протяжении всей поездки в Мадрид.

Да и думаю, моя охрана была предупреждена на этот счет и не позволила бы ничего лишнего даже в доме Медины.

Секундная пауза, и его ответ:

— Преподавать можешь. Держи его на расстоянии.

— Спасибо за совет, — улыбнулась я и облегченно выдохнула, почувствовав, что я поступила правильно.

Ричард отключился, а я с легким сердцем пошла в гардеробную, где в шкатулке лежал браслет с прочими драгоценностями, которые можно было хранить вне сейфа.

***

— Красивые здесь закаты… — вывел меня из размышлений отец, пока мы поднимались на террасу, где уже вовсю хлопотали Пилар и Аврора с ужином.

— Тут и рассветы не хуже, — улыбнулась я.

— Жалко, скоро уезжать.

— Так оставался бы еще. Тебе ведь на работу только в сентябре. Билеты у тебя первого класса. С открытой датой. Перенесем на сентябрь.

— Да как-то неудобно, — пожал плечами папа, и я понимала, почему он прилетел только на две недели — он опасался, что ему будет здесь некомфортно.

— А ты знаешь, что здесь можно устроить восхитительную охоту на акулу и прочих морских гадов? — пустила я в ход тяжелую артиллерию.

— На акулу говоришь, — усмехнулся он, и, судя по блеску в глазах, я зацепила отца этим предложением.

— Ой да! Это еще то зрелище! — присоединилась к разговору Аврора.

— Вы знаете, чем приманить старика, — усмехнулся он.

— Вот и замечательно, я только согласую этот момент с Ричардом, — обняла я его и, вытащив смарт, пошла наверх, на ходу открывая заветный номер.

— Барретт, — услышала я любимый голос и, как всегда, начала “по существу”.

— Здравствуй, любимый. Я звоню поблагодарить тебя за поездку отца. — Ричард, как обычно, промолчал, а я продолжила: — Он прилетел только на две недели, но я бы хотела, чтобы он остался погостить здесь до седьмого сентября, окончания его отпуска.

— Хорошо, — дал Ричард короткий ответ, и я улыбнулась, не сомневаясь, что мне разрешат.

— Спасибо, — произнесла я и уже хотела спросить, когда его ждать в Испанию, когда в трубке послышался его спокойный голос:

— Двадцатого второго сентября ты вылетаешь в Монако на неделю. Перераспредели свой график учебы.

— Хорошо, — как стойкий оловянный солдатик кивнула я и тут же спросила: — А что у нас в Монако?

— Яхт-шоу. Я прилечу туда.

— Я так по тебе соскучилась, — улыбнулась и засверкала, как рождественская елка, в предвкушении долгожданной встречи.

Мы подлетали к аэропорту Кот-Д’Азур в Ницце, я любовалась архитектурой французской Ривьеры, подсвеченной вечереющим небом, и предвкушала встречу с любимым человеком.

— Ричард уже прилетел, не знаете? — отвернувшись от иллюминатора, посмотрела я на Макартура.

— Мистер Барретт прилетит следом за нами, — он посмотрел на часы. — Через полчаса.

— Надеюсь, мы дождемся его?

— Да.

Я улыбнулась, вновь предвкушая, как буду ехать до Монако, прижавшись к его плечу.

— Интересно, сколько ехать на машине, — мыслила я вслух.

— Мы полетим на вертолете. Для экономии времени. Десять минут полета.

— Мне нравятся эти стальные стрекозы, — улыбнулась я, вспоминая Сингапур, и вновь перевела взгляд на иллюминатор.

Мы сидели в просторной, богато обставленной лаунж зоне для пассажиров частных джетов аэропорта Ниццы, и я, попивая ароматный капучино, то и дело посматривала за стеклянную витрину, встречая взглядом каждый большой самолет в надежде увидеть на его борту знакомый логотип.

Посмотрев на часы, я в очередной раз поторопила время, когда вдалеке увидела знакомый частный боинг, который медленно но верно останавливался, плавно выписывая полукруг. Трап еще не подали, но я уже предвкушала встречу.

Из самолета вышел Барретт, затем мужчина лет сорока, который что-то говорил Барретту, следом за ними на трапе появился невысокий подтянутый господин лет пятидесяти, в котором я узнала Отто Госса. Его под руку держала женщина лет тридцати пяти в элегантном брючном костюме. “Вероятно, жена”, — подумалось мне, и я перевела взгляд на двух телохранителей, одним из которых был Джино, и Лата, завершавшего эту процессию.

Рассматривая своего мужчину — его спокойный уверенный шаг, холодные серые глаза, взгляд, отдающий сталью, этот поворот головы, когда он слушал собеседника, я тихо улыбалась и мысленно целовала его лицо, впитывала глазами каждую черточку моего Киборга, пока он не скрылся в здании аэропорта.

Я посмотрела на дверь в ожидании, что в комнату отдыха вот-вот зайдет Ричард, но вместо этого на пороге появилась приветливая служащая аэропорта в красивой форме и сообщила, что вертолет подготовлен и ждет нас.

По дороге на вертолетную площадку каждая минута мне казалась вечностью, и как только мы оказались в двадцати ярдах от Ричарда, больше всего на свете мне хотелось ускорить шаг, но я понимала, что мне не следует проявлять эмоции при посторонних, и старалась не торопиться, очень надеясь, что у меня это получается.

Как только мы очутились у вертолета, я, поздоровавшись со всеми, встала рядом с Ричардом и незаметно прижалась к нему плечом, впитывая его запах, неповторимый, родной, самый любимый, несравнимый ни с чем, смешанный с терпкими нотками его дорогого парфюма.

Почувствовав его руку на своей пояснице, я улыбнулась и посмотрела на гостей.

— Лили Харт, если я не ошибаюсь, — улыбнулся мистер Госс. — Рад вас видеть. Позвольте представить вам мою жену Елену.

При знакомстве и коротком разговоре я отметила небольшой акцент фрау Госс, причем не немецкий, как у ее мужа, а к нам уже подходил таможенник с паспортами и мужчина, которого я ранее видела выходившим из самолета вместе с Ричардом. Как оказалось, это был пресс-секретарь Барретта Роджер Хилл.

— Встретимся завтра, — пожал немец руку Ричарду и направился со своей женой и телохранителем к одному из вертолетов.

Мы летели над побережьем, я улыбалась Лату, который сдержанно сиял мне в ответ, но иногда бросала взгляд на Ричарда с мистером Хиллом, немного сердясь на последнего. Разумом я поняла, что это прежде всего деловая поездка Барретта, но душа не хотела ничего понимать и требовала другого. Мне так хотелось прижаться к своему мужчине, который был в нескольких дюймах от меня, поцеловать его скулу, почувствовать его металлическую энергетику — то, о чем я так мечтала с момента поездки, а я была вынуждена наблюдать за серьезным лицом пресс-секретаря.

— Как у вас дела, мисс Харт? — услышала я в наушниках голос Лата и повернулась к нему.

— Все в полном порядке, — улыбнулась я и, рассматривая улыбающееся лицо тайца, вспомнила наш последний разговор в мой день рождения. Тогда он как-то быстро попрощался, поклонившись в уважительном вае, но сейчас я не чувствовала ни отчужденности, ни официальности — Лат улыбался и был самим собой.