Анис в страхе отпрянывает, но места особо нет, так что вскоре вжимается в стену рядом с окном. Подхожу, сгребаю в охапку и усаживаю её на широкий подоконник. Занимаю место между её ног, пока она их не свела, и впиваюсь взглядом в глаза. Ты даже не представляешь, девочка, какие желания ты во мне будишь. И я их реализую. Непременно.

Анис упирается мне в плечи, вяло пытается оттолкнуть, при этом смотрит на меня круглыми и испуганными глазами, а соски торчат и манят, притягивают взгляд. Беру её за лицо, очерчиваю большими пальцами скулы. Хочу поцеловать её сочные сладкие губы. Нет, я хочу целовать её всю. Везде. Я хочу её взять.

Ставлю большьие пальцы ей на подбородок и, сломив слабое сопротивление, заставляю открыть рот. Её руки уже не давят мне на плечи, просто лежат. Девочка плывет под моим напором, но все ещё очень боится.

Плевать. Член ноет от возбуждения, мое тело жаждет обладать этой смазливой ведьмочкой. Проталкиваю Анис в рот два пальца.

— Соси, — приказываю, а голос совсем садится.

В её глазах плещется паника, но она исполняет. Смыкает губы вокруг моих пальцев и неумело трогает подушечки языком. Нет, зря я это затеял. Зря начал. Зря решил посмотреть. Я уже не смогу остановиться. Мне нужна разрядка. Единственное, что ещё остается неизменным, не творить насилия в её первый раз.

Вырываю пальцы и отхожу к кровати. Бросаю подушку на пол между перед своими ногами.

— Иди сюда, вставай на колени, — указываю на подушку. Анис ошалело смотрит на меня и качает головой. — Не сопротивляйся. Хочу твой ротик. Доставь мне удовольствие.

Она не двигается. Только что взгляд наполняется обреченностью.

— Я щажу твою девственность, но мне нужен секс, Анис, — снова указываю себе под ноги. — Сейчас же подошла и встала на колени!

Анис спрыгивает с подоконника, сжимается, опускает плечи и обхватыавет себя руками, будто ей холодно. Но не идет. Снова.

— Давай так, — упираю руки в бока. — Или как прошу, или я сейчас нагну тебя на этой кровати и буду драть как хочу и сколько хочу. А быстро сытость не придет! — сам слышу, что голос звучит зловеще, но добавляю ещё и взгляду свирепости, прямо смотрю на неё. — Выбирай.

Анис сгорбливается ещё сильнее и делает два шага к подушке. Почти падает на неё коленями и опирается руками на мои бедра.

— Я не умею, — сипло мямлит, не глядя на меня.

— Я тебя научу, — рокотливо рычу. — Расстегни ремень и ширинку.

Анис дрожащими руками прикасается ко мне, а меня аж подбрасывает. Невероятно возбуждающая и манящая девочка. Сладкая. От нее очумительно пахнет невинностью и чистотой. Кружит голову. Я тысячу лет не испытывать ничего подобного к женщине. А эта пигалица начисто срывает мне крышу.

Не сразу удается, но спустя пару попыток Анис таки расстегивает молнию у меня на брюках и пряжку ремня.

— Теперь стяни боксеры, — продолжаю руководить процессом. Она подчиняется, но дрожит прямо всем телом, опускает глаза, как только у неё перед лицом оказывается мой член. Колом стоит вверх и чуть вперед,

— Это просто тело, Анис, ничего постыдного или грязного, ничего неловкого, — произношу поучительно. — А теперь обхвати его ладонью.

Она поднимает на меня ненавидящий взгляд, и не отрываясь кладет руку на мой член.

Прикосновение обжигает влажным холодом жаром, но только сильнее растравляет желание. Анис стискивает пальцы до боли, но тут же отпускает. Дерзкая девочка. Ты все равно подчинишься.

— Води по нему рукой вверх-вниз, — отдаю новый приказ.

Она беспрекословно выполняет команду. Но делает это настолько неумело, что лучше бы не делала. Черт.

— Оближи головку, соси, как пальцы, — зарываюсь в её волосы. — И помни, моя удовлетворенность — залог твоего благополучия.

Последним надеюсь её вразумить от умышленных покусов, но, кажется, Анис не вняла моим словам. Открывает рот, но черты лица заострены, в глазах пляшет недоброе пламя.

Анис

Его слова тяжелыми камнями падают в сознание, давят и вызывают тошнотворные мурашки. И, конечно же, угрозы. Мне и правда в голову пришла мысль открыть рот, а потом сомкнуть челюсти на его члене. Но слишком страшно. Я ведь знаю, что он может со мной сделать. Он может меня размазать, не оставив и мокрого места. И мне придется подчиниться.

Обсасывать его пальцы не было так уж противно. Можно, наверное, попробовать, уповая, что отвращение не пересилит. Высовываю язык и провожу по гладкой тонкой коже его члена. По телу Теодора пробегает дрожь, которую я ощущаю через пальцы, вцепившиеся мне в волосы. Ему, кажется, нравится. А мне… Глубоко внутри копошится яростная неприязнь, которую я пытаюсь давить, а снаружи — представляю, что это странная кожистая конфета.

Обхватываю губами головку, чуть пропускаю в рот и вынимаю. Повторяю действие. Физически это не противно, но сам факт принуждения вызывает отторжение.

— Бери глубже, играй языком, девочка, — сверху доносится почти севший голос Теодора.

Он не оставит меня, пока не кончит. Это наверняка. Что же, надо попытаться, да?

Исполняю что он просит, даже стараюсь. Продолжаю двигать ладонью вдоль гладкого и мощного члена, перекатываю нежную плоть во рту. Определенно не противно, но никакого удовольствия не возникает. А у Теодора наоборот. Я слышу его дыхание, оно тяжелое и рваное, его пальцы все грубее стискивают мои волосы, он крепко держит меня, но пока не больно.

В какой-то момент смотрю вверх и сталкиваюсь с диким взглядом Теодора, в котором бушует пламя, и я не понимаю, на что он злится. Я же старалась.

— Дальше я сам, — рычит он свирепо и… вламывается мне в рот по самое горло.

Я непроизвольно упираюсь руками в его бедра, но он тянет меня за волосы слишком крепко, чтобы это возымело эффект. Мне не хватает воздуха, мотаю головой, в глазах скапливаются физиологические слезы, но изверг не отпускает. Только чуть выходит и снова рычит мне:

— Носом дыши!

Начинает двигаться. Это неприятно и даже больно. А ещё тошнит. И от этого страшно. Если я украшу здешнюю обстановку и одежду у него за спиной содержимым желудка, мне точно не поздоровится. Это ужасное, извращенное насилие. Теодор отвратительный тиран! И это мне придется принять так же, как член, таранящий мое горло.

Он совершает ещё несколько грубых рывков и замирает. В горло выбрызгивается теплая терпкая жидкость, её запах встает в носу. Мое лицо само кривится в гримасе отвращения. Брови сходятся на переносице. Исступленно барабаню ладонями по бедрам Теодора, но он не ослабляет хватку.

— Глотай! — рокочет новый приказ.

Выбора нет. Мозг подчиняется и отдает соответствующую команду горлу и пищеводу. Теодор наконец отпускает меня, и я рывком отпрянываю от него к окну. Обхватываю колени руками. Я совершенно беззащитна против него. А он жестокий и пресыщенный властью. Ему «просто» или «нормально» не интересно.

— Остальную одежду примеришь без меня, — Теодор как ни в чем не бывало приводит себя в порядок, застегивает ремень на брюках, смотрит на меня сверху вниз. Пользователь! — Через полчаса, выходи к ужину. И не заставляй меня приходить за тобой.

Провожаю его фигуру взглядом, пока он не закрывает за собой дверь, и только после этого поднимаюсь. В теле нервная дрожь. Я успешно защищалась от любых посягательств в детском доме, а здесь… Он меня ломает, и я ничего не могу противопоставить. Даже сбежать не могу.

Встаю перед зеркалом и надеваю какую-то рубашку, какую-то юбку, какой-то пиджак… Ну да, только это не я.

Кажется, выхода нет, но нет. Выход всегда есть. Но это дурной и непригодный вариант. Я не наложу на себя руки. Я люблю жизнь. И чтобы быстрее избавиться от общества Теодора, мне следует максимально быстро закончить Академию.

Снимаю, меряю ещё что-то. Это все не моя одежда, не мой стиль, не мой вид. Но и это придется принять.

Только пока. Я справлюсь, и у меня есть основания так считать. Я умная. Я упорная, камень зубами разгрызу, если мне что надо. Я сильная и волевая. Я добьюсь того, чтобы мне зачли все предметы экстерном, и Теодору ничего не останется, кроме как отпустить меня.