Взглядом он буквально облизывает мое тело, задерживаясь на груди, а потом цепляется за рану на животе. Ежусь внутренне под этим взглядом.

— Я уже говорила, что не ведьма, — выговариваю серо. — Я росла в человеческой семье.

— Это ты на суде в Ордене будешь объяснять, — гад усмехается, сверкая головокружительными черными глазами. — Я сейчас отпущу этого ушлепка. Рискнешь дать ему добраться до полиции?

Теодор щелкает пальцами и велит Безрукавке бежать. Тот не без труда встает и, таращась на нас полными ужаса глазами, уходит, подволакивая одну ногу, будто она парализована.

До меня доходит, что этот Теодор Грант — колдун. Он что-то сделал с Безрукавкой, что у того отказала нога. Теперь он пугает меня до тошноты.

— Ты правда хочешь, чтобы он добрался до полиции и рассказал, как какая-то девка заставила его в капусту покрошить двух дружков? — снова вкрадчиво спрашивает Теодор, глядя вслед ковыляющему бандиту. — Он в красках прочувствовал твое влияние, ты захватила его разум под контроль и вынудила порешить этих двоих.

— Я ничего такого не делала! — вырывается громче, чем я бы хотела. Эмоции шпарят в мозг, стучат кровью в ушах, заставляют сердце бешено колотиться. Я — один сплошной сгусток нервов. — И я не хотела никого убивать…

— Но убила, — жестко перебивает меня Теодор. — И сейчас последний шанс избежать изоляции в тюрьме для ведьм уходит в темноту переулка. Жизнь или существование, Анис, решать сейчас!

Анис

— Я никого не убивала. Не хотела убивать! Это несчастный случай! — бормочу скороговоркой, все еще не желая верить, что на моих руках кровь двоих людей.

От этой мысли больно почти физически. Я выросла с мыслью о неприятии насилия, и я правда хотела лишь защититься. Не планировала прерывать жизни даже таких отбросов, как эти.

— Мы оба знаем, что убила, — стальным голосом отрезает Теодор. — На тебя напала шпана, и в стрессовой ситуации пробудилась твоя сила. Если этот упырь доберется до полиции, они вызовут сюда Орден, а тамошние ищейки сделают слепок. По нему тебя и найдут.

В голове возникают нравственные весы. Я убила двоих людей силой мысли. Раз так, мне не место на свободе. Мало ли кого я еще случайно прикончу. Нет, я не прощу себе этого, и не допущу повторения.

— Пусть идет, — произношу на выдохе и опускаю взгляд. — Лучше я сяду в тюрьму, чем из-за меня кто-то еще пострадает.

— Неправильный ответ, — доносится сверху и раздается знакомый щелчок пальцами.

Ковыляющий утырок отчаянно вскрикивает и падает. Мне хочется подойти, посмотреть, жив ли он, но силы иссякли, а я и так знаю ответ.

— Какая жалость! Этот идиот убил своих подельников и рванул куда глаза глядят, но оступился и сломал себе шею, — картинно сокрушается Теодор, подтверждая мою догадку. — Вот и закончилась их история. А твоя только начинается, как ты, наверное, уже поняла.

Да поняла. Не зря же он вокруг вьется.

— Что тебе нужно? — голос еле звучит.

Слабость усиливается, будто он уже одним своим присутствием меня расплющивает.

— Я уже сказал — ты! — Теодор заглядывает мне в глаза, подняв голову за подбородок.

Мне физически тяжело смотреть в его глаза, они буквально давят взглядом. Что со мной? Почему я так на него реагирую?

— А если… — голова слишком кружится, мир едет и начинает заваливаться набок. — Если я откажусь?

— Я тебя не спрашивал, — отвечает Теодор.

Его губы складываются в плотоядную улыбку, но затем на лице вдруг отпечатывается тревога. Это последнее, что я вижу, а потом картинка меркнет.

Я прихожу в себя в госпитале. По крайней мере, каталка, тумбочка, зеленоватый цвет стен, жалюзи на окнах и своеобразная дверь намекают на то, что комната в которой я оказалась — больничная палата.

На мне хламидоподбная распашонка в голубой ромбик. Рядом на тумбочке стоит непочатая бутылка воды.

В памяти разноцветными смазанными всполохами всплывает то, что произошло до того, как я потеряла сознание, и по телу прокатывается волна ледяного озноба. Колдун Теород Грант, трое гопников в переулке. Все трое мертвы, и двоих прикончила я сама. Мне определенно надо бежать отсюда как можно дальше.

Шарю взглядом по палате в поисках одежды — нет. Вряд ли они украли мое ветхое шмотье, тем более, футболку разрезал Бандана. Значит, все где-то хранится вместе с сумкой, в которой немного денег, телефон и форменная рубашка, которую я забрала постирать.

Встаю с каталки, и мир тут же взрывается непонятными волнами, которые я ощущаю всем телом. Какие-то слабее, какие-то сильнее. Может, это потому что во мне проснулась Сила? Может, я теперь чувствую других ведьм? Черт, если так пойдет, лучше бы эта Сила не пробуждалась.

Мне настолько тяжело от обилия разного давления, что я снова залезаю на каталку. Нет. Так не пойдет. Надо добраться до окна и хоть посмотреть, какой этаж!

Через силу сползаю на пол и с невероятным трудом, точно на плечах груз фунтов в сто (примерно 40 кг), который нещадно тянет меня к земле.

Отодвигаю жалюзи ватной рукой и удрученно отмечаю, что высота приличная. Этаж пятый. Не спрыгну. Хотя если бы разбить окно и попытаться влезть на этаж ниже… На стекле слегка заметная рябь. Зараза! Оно армированное. Бесполезно. Через окно точно не вариант.

Еще один выход из помещения — дверь. Ползу туда.

Чем ближе, тем сильнее меня плющит. Не понимаю, что происходит. Такого никогда не было, а сейчас будто реальность всецело восстала и пытается меня раздавить. И я даже не понимаю, что чувствую — физический дискомфорт от сдавливания или эмоциональное подавление. Как будто все сразу. Нереально тяжело.

Добираюсь до двери в поту, который катится с меня буквально градом. Прибавляется ломота в теле. Эмоции тут не при чем. Меня физически корежит. Привалившись плечом к стене, перевожу дыхание, с огромным трудом дергаю ручку — заперто. Я в ловушке. И самое ужасное, эти невыносимые ощущения никак не убрать, как будто тот, кто меня сюда поместил, намеренно мучает.

На уровне пояса замечаю считыватель магнитных карт. Вот срань! Захлестывает отчаяние. Я отсюда сама никак не выберусь. Остается только украсть ключ-карту у кого-нибудь, когда придут меня проведать.

Но до того надо еще дожить. Становится все хуже и хуже. Мир начинает шататься и норовит завалиться набок.

Отлепляюсь от стены, но не могу устоять и падаю на четвереньки. Или я доберусь до чертовой каталки, или свалюсь прямо тут! Ладони потеют от впрыска адреналина. Мне вдруг становится до дрожи страшно. Безотчетный ужас. Паника. Не могу двигаться, перестаю соображать, только трясусь на полу, как выслеженный хищником зверек.

Внезапно во всеобщей массе давлений я ощущаю отличное от остальных. Я его узнаю. Так «давит» Теодор Грант.

Теодор

Реакция, которую выкидывает Анис в переулке, ставит меня в тупик. Я предполагал, она едва стоит на ногах от погони и стресса, но потом, она падает в обморок. Становится ясно, что дело в чем-то другом.

Стою над телом девчонки в смрадном отвратительном переулке, как идиот, и решаю, что делать. Я мог бы сразу отвезти ее к себе в особняк и там преспокойно добиться желаемого, но с ней явно что-то не так. Поэтому пусть сначала ее исследуют.

Несу бесчувственное тело к машине. Она вкусно пахнет. Собственный женский аромат смешивается с легким запахом пота и еще не выветрившимся флером ресторанной кухни. Дыхание ровное, только кожа обморочно бледная. На лице ни грамма косметики, естественная, как полевой цветок, и такая же дикая.

Укладываю Анис на заднее сиденье и скольжу взглядом по стройному сексуальному телу. Идеальная. Узкая талия, плавные изгибы, небольшая грудь, сейчас прикрытая лохмотьями разрезанной майки. Эта девочка заводит меня так сильно, что рядом с ней я начинаю туже соображать.

Сажусь за руль, держу путь в исследовательскую лабораторию, которой заведует мой бывший ученик и хороший приятель Кевин Биддл.