— Кого выбираешь? — спросила Даша.

— Комсорга, — настроилась Кира.

Они сели друг напротив друга на стульях, и Кира сначала приняла закрытую позу. Сцена должна была начаться с вводной того, кому признаются «Зачем ты позвала меня поговорить».

— В чём дело, Кира? — начал Комсорг. — Ты позвала меня поговорить. О чём?

— Я… — Кира вышла из закрытой позы и взяла Комсорга за руку. — Понимаешь… Я…

Она посмотрела ему в глаза и попыталась передать что-то вроде мыслеобраза, как делала для Грима. То, что для неё любовь и дорогой человек.

Комсорг вздрогнул, всматриваясь в её глаза, и сжал её руку.

— Понимаешь… — ещё тише сказала Кира. — Я… Просто я… Понимаешь…

Она усилила мысли, проецируя физическое и духовное проявление любви, заботы и внимания.

— Я… кажется, понимаю…

— Спасибо… — улыбнулась Кира, у которой перехватило дыхание от счастья, что ей удалось передать всё, что она хотела, только взглядом и прикосновением. — Спасибо, что ты такой…

Она заметила, что Комсорг потянулся к ней сам и с улыбкой еле коснулась его щеки свободной ладонью, а потом осторожно забрала свою руку из цепкого захвата и откинулась на спинку стула.

— Всё.

— Комсорг, есть что сказать? — спросила Даша, но тот только помотал головой. — Фокус-группа?

— Но Кира же не призналась! — воскликнул Вася. — Она два слова повторяла. И про любовь не сказала.

— Иногда слова не нужны, — прочистил горло Комсорг. — Думаю, Кира справилась со своей задачей.

— Куда собираешься? Снова на тренинг или вроде того? — спросил Кирилл.

— Нет. В театр. Меня один парень знакомый пригласил на оперу, — ответила Кира.

— Мама говорила, что в театре оперы и балета хорошие балетные постановки, — сказал Кирилл, — а оперы вроде не очень.

— Ну, я пока ни то, ни то не видела, так что… сравнивать не с чем, — пожала плечами Кира. — Начало в семь, скорее всего, часа два будет. До остановки меня проводят… надеюсь. Так что пока.

Кирилл встретил Киру на остановке и предложил прогуляться перед сном, как они делали обычно.

— Ну как сходила? Понравилось? — спросил Кирилл, и, потянувшись к его голосу, Кира не увидела и тени ревности.

— Да так, не очень, — вздохнула она. — Кажется, я не люблю оперу. Ничего не понятно, поют как не на русском будто, в общем, сплошной вой два часа. К тому же я пришла такая красивая в костюме, ну ты видел, а мой кавалер в джинсах и мешковатом свитере… парочка из нас вышла та ещё. Короче, знаешь, как в анекдоте…

— Каком?

— Приезжает муж из командировки и с порога заявляет жене: «Дорогая, я сегодня снова обнаружил, что ты — лучше всех!»

Кирилл посмеялся и пообещал, что обязательно сводит Киру на балет, а на оперу они ни за что не пойдут.

В июне началась сессия. Впрочем, Кира получила два «автомата» и сдавала только три экзамена: гидрологию, сопромат и английский язык. И если с гидрологией и даже сопроматом не было никаких опасений, то с английским…

Чтобы получить допуск к экзамену у «Мухи» в этом семестре, студентам надо было копировать в библиотеке статьи про двигатели и машины из определённого журнала. Затем перевести, выучить наизусть, принести копию статьи для проверки, сначала бегло рассказать зазубренное по-английски, потом ещё выдать общесмысловой перевод. И только после всех этих манипуляций «Муха» засчитывала количество знаков в статье, не считая пробелы и округляя до сотни всегда в меньшую сторону, а затем записывала цифры в свой журнальчик. Считать знаки должны были сами студенты, отчерчивая «палочки» после каждой сотни, но «Муха» иногда и сама проверяла, да и глаз у неё был намётан, и тех, кто пытался обманывать, ждало сильное разочарование.

Для допуска к зачёту преподавательница требовала двадцать тысяч этих самых знаков, а для экзамена — тридцать.

Кира ещё в начале мая сдала свои «тысячи», получив заветную цифру, дважды обведённую в «журнальчике». Статьи она выбирала не слишком большие, на пару абзацев, и предпочитала сдать две по семьсот знаков, чем одну на две тысячи, приноровившись искать что-то вроде технических обзоров, которые были очень похожи и различались только марками автомобилей, количеством оборотов, цилиндрами, свечами в двигателе, скоростными режимами и объёмами баков. А ещё были статьи-сравнения двух марок одной фирмы или двух моделей разных годов выпуска, что было улучшено, где поправлено и так далее. Обычно Кира приносила статью-обзор и статью-сравнение и казалось, что они очень разные, а в сумме две маленькие статьи приносили в «копилку» от полутора до двух тысяч знаков и рассказывались быстро и легко, не «плюхаясь» на каких-то хитрых технических оборотах и узкоспециализированном сленге — за заминки «Муха» могла «оштрафовать» на пару сотен знаков.

Экзамен по английскому языку поставили самым первым: в понедельник третьего июня, причём сразу у двух групп, так как их поток разделили на трёх преподавателей. «Муха» вела «средний уровень» английского, ещё были группы «продвинутого» и «начального» уровней. По факту в «продвинутый» вошли все городские: считалось, что в местных школах априори высокий уровень преподавания иностранных языков. В «начальный» попали все те, кто изучал в школе другой язык типа французского или немецкого, а в «средний» вошли все остальные, кто после много раз жалел, что не соврал насчёт того, что изучал английский в школе, так как, по разговорам, что «продвинутая», что «начальная» группы не делали на уроках ничего особенного и про всякие «тысячи» даже не слышали.

— Странно, почему никого нет? — спросила Наташа из первой группы, которая тоже ходила к «Мухе». — У нас же экзамен у всех вместе. Или его отменили? Что такое-то?

Они уже полчаса сидели в пустом кабинете и ждали.

— Точно у всех вместе? — переспросил Вова Семикрылов. — Мне Миша Рыбьяков сказал, что у них в одиннадцать экзамен. Я ещё подумал, ну, наверное, сначала наша группа, потому что «Муха» сказала к восьми тридцати приходить тем, у кого допуск есть.

— А он у тебя разве есть? — ехидно спросила Наташа.

— Мне осталось пару сотен сдать, я выучил, уговорить хотел, — признался Вова. — Да и вообще, допуск есть только у Киры да и у тебя, ещё вроде там Серёга Пятилетов на последней консультации сразу три тыщи сказанул, а так мы все пришли в надежде, что перед экзаменом досдадим.

Кира вздохнула и легла на руки, облокотившись на парту. Зная «Муху», можно было предположить крупную подставу. На консультации им даже не сказали, в чём будет экзамен заключаться, там все просто досдавали для допуска тысячи, и то как-то так вышло, что многим не хватило буквально пары сотен.

— Кира, а Кира! — Наташа подсела рядом.

— Что? — вяло отозвалась Кира.

— А ты на какую оценку собираешься сдать экзамен? — провокационно спросила Наташа, которая в принципе любила подоставать народ.

— Конечно на отлично, — фыркнула Кира, хотя внутренней уверенности особо не было. Но показывать это она не собиралась.

— Что, правда на пятёрку? — протянула Наташа. — Мне кажется, она никому пять не поставит. Хотя бы тройку получить уже счастье.

— Говори за себя, — отвернулась Кира, вспомнив про сорок первый автобус, который видела утром. Он, кстати, ехал очень медленно и подозрительно пыхтел и «чихал» мотором, но ведь был же! И мимо проехал. Всё как надо.

Через два месяца после того конкурса, где она была шестьдесят четвёртой, как раз в апреле перед днём рождения, ей внезапно повысили стипендию. Как выяснил Домнин, в деканате написали прошение на какой-то президентский грант, и Кире как отличнице стали выдавать на сто пятьдесят рублей больше. Её стипендия стала аж почти пятьсот рублей! Условие одно: сессии на одни «отлично». А с английским действительно могло получиться как угодно.

В вялых разговорах прошло два часа. К половине одиннадцатого начали подходить ребята из «продвинутой» группы, то есть городские.