— А её не привезли? Или она уже давно приехала? — спросила Кира.

— Я понял, что она там осталась, в той больнице, со Светой, — ответил Андрей. — И мама их туда уехала.

— Понятно…

— Ты пойдёшь к нему в больницу?

— Нет, не пойду, если ехать в ваш лагерь в августе, мне надо время освободить. У нас папа дом купил, как оказалось. Недалеко от нашей школы бывшей такую… вроде как избушку-развалюшку. Там нужно всякие сараи-чердаки разбирать, полно всякого барахла. Папа хочет всё перестраивать вроде как. Так что пусть Лёха лечится. Мы увидимся, когда он на поправку пойдёт… А ты, если желание есть, тоже можешь пойти с нами, посмотреть, что там за дом. Я, если честно, вообще не помню, какие у нашей школы дома были. Немного отвлечёшься.

— Ну да, в голове всякое крутится, — кивнул Андрей.

— Хорошо мне, — хмыкнула Кира. — Я уже давно ни о чём не думаю.

— В смысле? Вообще? А это как? — удивился Андрей.

— Сложно объяснить, как не думать, тому, кто постоянно крутит всякие мысли в голове, — пожала плечами Кира. — Это такая медитация.

— А ты уверена, что не думаешь? Может, это ты думаешь, что не думаешь, а на самом деле думаешь? — спросила Андрей. — А медитация это… в смысле, не знал, что ты медитируешь.

— На самом деле я всё время в медитации просто, — усмехнулась Кира. — Практиковать начала лет с четырнадцати где-то.

— Поэтому ты всегда такая спокойная? Ну, в смысле, возле тебя всегда как-то… всегда спокойно.

— Островок спокойствия в бушующем море жизни, — засмеялась Кира.

— Ну да… — согласился Андрей. — Что-то такое и есть.

Лёха объявился возле дома через два дня после их разговора с Андреем.

— Да, меня отпустили на стационар, чего мне лежать? — ответил Лёха на вопрос Андрея.

— На самом деле он хотел поизображать из себя Карлсона, но, так как зрителей с вареньем не было, он заскучал и сбежал из отделения, — хмыкнула Кира.

— А? — открыл рот Андрей.

— Мне сказали приходить на осмотр и какие лекарства принимать, — ответил Лёха, который держал правую руку на перевязи. — Я стою на ногах, руку не напрягаю, её загипсовали, я чувствую себя значительно лучше, чего там лежать… и да… там скучно. Лето… Андрей сказал, что вы теперь сюда приходите…

— Ты что, знала, что он сбежит? — удивился Андрей.

Кира неопределённо пожала плечами.

— Скорее, предполагала. Как твоя скула?

— Там поставили пластинку какую-то, — ответил Лёха. — Но вроде ничего. Когда очнулся, щека была похожа на флюс, а потом опухоль спала и словно старый синяк… Но уже десять дней прошло, так что поджило. Из аварии ничего вообще не помню. Словно кусочка памяти нет. Просто сижу в машине, а в следующий миг уже на обочине и кровь рот заливает.

— А линзы как? — спросила Кира. — Тебе их вынули или не догадались? Все глаза красные.

— Не, не вынули… Я несколько дней с ними был в больнице. Ну я немного под капельницами был, правда. Потом снял. Я как раз новые купил, когда ездил…

— Ты хотя бы к офтальмологу попросись, пока в больницу ходишь, капли тебе прописали бы, явно же что-то вирусное в глазах. Только линзы переводить. Нельзя больным в них ходить…

— Ладно… — Лёха потёр глаз левой рукой. — Может, и правда схожу, спрошу, чего в глаза накапать. Ну… показывайте, что тут за дом и чего вы делаете, я хотя бы просто посмотрю.

В «Первомайский» Кира поехала в среду. Решила дать парням несколько дней на адаптацию. К тому же надо было помочь маме с уборкой лука на участке: тот как раз просох и требовал обрезки.

Дорога по ощущениям заняла больше часа, но Кира взяла свой плеер и много разных дисков, которые скрасили путь. При этом ещё повезло сидеть: хотя она купила билет на автовокзале, тот был без места, а в небольшой древний автобус с «мордой» набилось человек сорок. Кира села на очень высокое одиночное место на колесе, и ни одна бабка на него не претендовала.

Потом оказалось, что от остановки до лагеря ещё идти в гору около километра. Кира лишь порадовалась, что шла почти налегке: несла пакет с вещами, в котором были тёплая голубая пижама с котёнком — в последний раз она брала её в «Старую Рось»; несколько пар трусов, запасные носки, чёрные спортивные бриджи, длинная и широкая жёлтая футболка с номером «64», которая досталась ей в подарок после конкурса на стипендию; любимый маленький топик — только на грудь до талии, который походил на платок или бандану, так как регулировался завязками на шее и на спине. Теоретически, его можно было носить и на голове, как косынку, и эта универсальность Кире очень нравилась. Любимым топик стал благодаря нежно-голубому оттенку основы с почти абстрактным синим принтом Эйфелевой башни и облаками, такое сочетание цветов делало глаза ярче и красиво оттеняло загар, а удачная длина подчёркивала талию, не говоря уже о том, что благодаря завязкам спина была почти открыта. Тёплую тёмно-синюю толстовку Кира надела на себя поверх ещё одной «любимки»: топика-майки, стилизованного под сине-голубой камуфляж, — и поехала в любимых летних расклешённых джинсах с бабочками и московских кроссовках. В белых стало жалко месить гипотетическую грязь, так как район славился глинистыми почвами и когда-то здесь имелся кирпичный завод — один из самых первых в районе, который уже, кажется, не функционировал. По расчётам, вещей должно было хватить на любые лагерные мероприятия и проживание около недели, а то и больше.

Ещё с собой в джинсовой сумке через плечо были расчёска, пара резинок, маленькая баночка с жидкостью и контейнер для линз, кошелёк, несколько прокладок на всякий случай, таблетки темпалгина, так как месячные до сих пор сопровождались сильными болями, зубная щётка, чайная ложка, одноразовая бритва, фотоаппарат и плеер. Косметику Кира решила с собой не брать, да и так почти не красилась, лишь пользовалась тушью на какие-то важные мероприятия.

Также Кира забрала с собой самые классные диски. Почти все ей записал Дима Ившин, с которым она поддерживала общение через общажную сеть. Так что, получив возможность самой собирать диск на свой вкус, Кира отказалась от покупок альбомов разных исполнителей, так как обычно там был один какой-то хит, девять песен для перемотки и ещё одна «ничего». Впрочем, она поделилась с Димой всеми дисками, которые успела купить или получить в подарок: некоторых песен в сети не было.

У неё же сейчас был целый диск классной латинской музыки, рок-н-ролла, песен, которые она слышала во всяких фильмах. Диск с русским роком, по большей части «Арией», на которую её ещё в одиннадцатом классе «подсадили» Митя, Артём и Ко. Был диск русских исполнителей, Земфиры, Чичериной, Глюкозы, Ляписа Трубецкого, самые хитовые песни, вроде «Батарейки» или «Какой ты, нафиг, танкист» у «Жуков», и конечно подборки лучшего у «Руки вверх». А ещё во время сессии Кира разговорилась с одним парнем о музыке, и тот предложил встретиться и послушать что-то новое для неё и даже подарил ей самопальный диск со своей подборкой. Там был записан русский рэп: «Баста», «Многоточие», «Кирпичи». Очень много интересных, необычных и классных песен. А чёткие биты и интересная аранжировка позволяли под них неплохо танцевать.

Кира подумала про лагерные дискотеки и что, возможно, чем-то поделится, если это потребуется.

В общем, все отделения для дисков в сумке плеера были заняты, из-за чего тот был чуть ли не самым тяжёлым из всех её вещей. Но… своя ноша — не тянет.

На территорию лагеря Кира вошла через калитку со щеколдой в невысоком цветастом заборчике из одностороннего штакетника и прошла мимо узкого и длинного одноэтажного корпуса и более квадратного административного здания. Немного поодаль виднелись ещё небольшие домики и ещё одно здание побольше за деревьями. Кира замерла возле крыши, поставленной над бетонным жёлобом и системой из нескольких железных труб с одним вентилем сбоку, и пыталась понять назначение сооружения.