— Времена уже другие, — пожал плечами Ёжик. — Можно себе позволить и чисто попробовать.

— Я попробую, — усмехнулась Кира, надрезая горячий блин с курицей и фасолью. Сбоку на тарелке лежал её соус с сыром и майонезом.

Было очень вкусно. Фасоль мягкая и крупная, нежная тушёная курица и жареный лук с помидоркой и морковкой. Кира не заметила, как всё умяла. Ёжик пододвинул к ней снежно-белый блинчик, щедро обсыпанный сахарной пудрой.

— Ох, как вкусно! — попробовала Кира.

Вишня оказалась какой-то будто консервированной, так как выглядела тёмной и бесформенной от того, что были извлечены косточки, но совсем не сладкой, хотя и с насыщенным ягодным вкусом, так что с пудрой оказалось в самый раз: кислинка присутствовала, но приятная.

— Кстати, я всё хотел спросить тебя, сколько тебе лет, — прервал её кулинарные открытия Ёжик. — Всё никак не пойму.

— Не поймёшь? В смысле? — удивилась Кира. — Мне девятнадцать пару месяцев назад исполнилось.

— Что? Девятнадцать? Всего? — воскликнул Ёжик. — Я думал, тебе минимум сорок! Что мы ровесники.

Кира чуть не прыснула чаем, который хлебнула.

— Сорок? Ну спасибо!

— Ну вот я и думал, что ты очень-очень-очень хорошо выглядишь для своего возраста. В смысле, для сорока. Потому что по твоим… размышлениям, как ты говоришь, о чём ты говоришь, ты очень взрослая.

— Не поверишь, Ёжик, но я занимаюсь танцами с четырнадцатилетними девочками — и они тоже думают, что я их ровесница, — засмеялась Кира. — Недавно вот на день рождения к одной подружке по танцам ходила. Ей, правда, тринадцать только исполнилось.

— То есть ты как-то реально мимикрируешь, что находишься на одном уровне с любым собеседником? И у тебя что-то вроде врождённого НЛП?

— Не знаю… — ответила Кира. — Но с любыми детьми я тоже хорошо нахожу общий язык и меня сразу принимают за свою, даже воспитанные перестают «выкать» и зовут просто по имени. Но не сказать, что я для этого совсем ничего не делала. Всё требует внимания и понимания. Но с теми же детьми я… не знаю, не считаю себя лучше, потому что больше прожила или вроде того. Насколько я заметила, многие проблемы в общении с детьми потому, что их не считают личностями. А когда она появляется? В восемнадцать, что ли?

— Можно посмотреть твою руку?

— Увлекаешься хиромантией или хирологией? — поинтересовалась Кира.

— Да, я тут недавно пошёл на курсы к одному астрологу-экстрасенсу, — кивнул Ёжик. — У тебя очень необычная рука.

— Что? Восемь пальцев, что ли? — засмеялась Кира.

— Нет, очень много браслетов счастья и ещё есть кольца ведьмы. Вот тут… да на каждом пальце вообще.

— Не могу носить кольца, — призналась Кира. — Пальцы сразу опухают. Один раз мама подарила очень красивое колечко. Серебряное, с сердечком, изящное очень и милое. Я надевала его на пару часов в день, только в школу, а потом забыла снять и на ночь оставила… В общем, мне пришлось его прямо на себе распилить.

— Через руки энергетика проходит, — авторитетно заявил Ёжик. — И у тебя она очень сильная.

— Я знаю, — кивнула Кира. — Так что осторожней там, могу и током ударить. Я серьёзно, всё время наэлектризовываюсь и всех статическим электричеством шибаю, и это без грамма синтетики или шерстяных носков. А уж в них-то и если по паласу, то вообще красота… Сестра со своим мелким другом меня даже прозвали «Мегавольт», это такой герой из «Утиных историй». Правда, их я специально.

Кира протянула руку и коснулась средним пальцем самого кончика торчащего уха Ёжика.

— Ай! Правда… больно так!

— Примерно так всё и происходит в этой жизни, — засмеялась Кира.

Предположения Ёжика про её сорок лет одновременно и насмешили, и вызвали некоторую тревогу: неужели её ментальный возраст и правда постепенно набирает обороты? Она всё чаще бывала в чужих снах. И сны становились всё плотней и как будто более реальными. Сменялись реже. И она могла находиться в одном сне дольше, даже изучить «локацию» тогда, когда сон у человека прерывался. Однажды даже упала с такой штуки, которая оказалась чем-то вроде летающего в облаках куска крыши. Грим нехотя, но всё же признал, что всё идёт к тому, чтобы попадать не просто в сны, но подключаться к чему-то вроде параллельных миров и проживать там отрезки времени, чтобы получался опыт и увеличивался счётчик ментального возраста.

Экзаменом по НЛП оказалось что-то вроде публичной сессии. Нужно было встретить «Клиента», расспросить о проблеме, а потом применить какую-либо технику для её решения. Все остальные, включая Мастеров, наблюдали.

К седьмой ступени осталось всего двенадцать «студентов», так что на экзамен оставили последние два часа в воскресенье.

Кира была «клиентом» Ёжика и рассказала о том, что боится стоматологов. Ёжик с энтузиазмом принялся за проблему, помог справиться с внешними проявлениями страха, применил технику для принятия, а также лечения фобий, но до сути не добрался. Впрочем, хотя Кира собиралась промолчать, Станислав Игоревич это заметил.

— Мне показалось, что вы не до конца раскрыли суть проблемы, а сосредоточились лишь на внешних её проявлениях. Делали упор на том, что лечить зубы правильно и хорошо, и ваша клиентка с вами полностью согласна. Только проблема не в том, что она не считается с гигиеной полости рта, а в её страхе. Да, вы предложили найти какие-то альтернативы, вроде слушать музыку в наушниках, но, кажется, не добрались до первопричины. Кира, я прав? Есть что-то ещё, связанное с зубными врачами?

— Думаю, да, — ответила она.

— Разрешите мне продолжить и попробовать? — спросил Станислав Игоревич.

— Хорошо, — согласилась Кира. Где она ещё испытает на себе работу Мастера НЛП? Это как минимум будет очень интересно.

Станислав Игоревич кивнул, Ёжик сел на своё место — наблюдать.

— Кира, давайте попробуем понять, почему вы боитесь зубных врачей, — Станислав Игоревич сделал подстройку, заякорил на положительные эмоции и начал, собственно, сеанс. — Как давно вы их боитесь?

— Мне кажется, всегда, — немного схитрила Кира, чтобы не вышло, что она Ёжику не сказала, а Мастеру сразу всё «вывалила». Впрочем, про «как давно» Ёжик и не спрашивал.

— Давайте представим, что вот эта полоса — это линия времени, — показал на пол с лентой цветного скотча Мастер. — Сейчас вы стоите в настоящем, а когда делаете шаг назад, то отправляетесь в прошлое. Давайте попробуем найти тот момент, с которого всё началось. Возьмите меня за руку, закройте глаза и сосредоточьтесь на ощущениях. Сделайте маленький шажок назад. Может быть, был какой-то случай год назад?

— Нет, ничего такого, просто боюсь, — ответила Кира.

— Давайте пройдём ещё раньше, попробуйте вспомнить, как были маленькой. Может быть, вам лет десять-двенадцать? — крепко держал её за руку Станислав Игоревич, а его глубокий голос звучал ровно и доброжелательно.

— Мне тогда вырвали почти здоровый коренной зуб, — внезапно ярко вспомнилось Кире. — Большой врач-мужчина сказал, что вырастет новый. Он быстро выдернул и отдал мне зуб, шестёрку, там была маленькая дырочка сбоку. Потом оказалось, что зуб не вырос, но я как-то наоборот, была довольна, что тогда ничего не сверлили. Мне даже не было жалко зуба, хотя жевать на его стороне я очень долго не могла. И нижний ряд зубов немного сдвинулся и стал не симметричным.

— Давайте сделаем ещё шаг назад, — попросил Станислав Игоревич. — Прислушайтесь к звукам, почувствуйте запах лекарств, возможно, вам лет пять-шесть?..

— Мне пять, — сглотнула Кира, чувствуя, как крепко держит её якорь на плече, а мастер не даёт полностью провалиться в воспоминание. Ощущения были… интересными. Словно она висит над той чёрной болотиной и вглядывается внутрь, но экстремально не ныряет. — Кажется, у меня появились дырочка в зубе. Мы уже договорились пойти с мамой, она меня уговорила, убедила, что надо показаться врачу. Мы с ней ходили, и мне только посмотрели… Детский врач. Сказали, что в следующий раз всё вылечат. А потом… почему-то меня в больницу привела бабушка. В другое отделение. Взрослое. Звуки. Недовольные злые голоса. Мне страшно. На меня кричат. Звуки. Меня держат… Несколько человек. Крупные. Нависают. Делают больно. Я сопротивляюсь. Пинаюсь. Мне пытаются разжать челюсть. Делают больно. Я кричу сквозь зубы и плачу. Задыхаюсь, потому что мне держат нос. Больно. Теряю сознание. Резкий запах. Мне плохо. Голова кружится. Кричат. Врачи отказываются. Бабушке говорят, что со мной не получится. Я слишком упрямая. Меня оставляют в покое. Бабушка меня тащит домой. Больно. Асфальт по коленям. Ступеньки. Руки в волосах. Дом. Я думаю, что наконец в безопасности. Мамы нет. Папы нет. Резкая вспышка боли. Я падаю. Темно перед глазами. Бабушка меня бьёт. По голове, по спине, пинает. Кричит. Я её опозорила. Больно. Страшно. Удары сыплются. Я убегаю. Она догоняет и бьёт. Я ударяюсь о стены. Снова и снова. Убегаю. Больно. Она стукнула меня в спину стулом. Стул развалился на куски. Спина болит. Я прячусь от неё под стол на кухне и плачу. Она кричит. Мне очень больно. Мне страшно. А ещё я злюсь и боюсь умереть, я…