В день города Кира гуляла с Лёшей Петровым и Андреем Старковым, который приехал на каникулы, тоже договорившись с практикой в областной больнице.

— Ну, ты уже признался Аните? — спросила Кира, не особо надеясь на положительный ответ.

— Пока нет, думаю, что мне надо приехать к ней… И всё рассказать, а потом вместе приехать. Она как раз собиралась на днях возвращаться.

— М… сложный план, — хмыкнула Кира. — Что будет, когда она скажет, что давай останемся друзьями? — поинтересовалась она, чуть не прикусив язык от очередного «пророчества».

— Я соглашусь. Так я всё же буду ближе к ней, — ответил Лёша, не заметив оговорку.

— А кстати, а где мелкий Шемет? — спросил Андрей. — Я думал, что ты его приведёшь.

— Ну… В отличие от Лёхи, он не согласился остаться друзьями, — пожала плечами Кира. — Так что я гуляю только с вами.

— Он что?.. — вытаращился на неё Андрей. — Он…

— Ты всё понял. Так что не стоит развивать тему. Как у тебя с практикой?

— Нормально, мне даже пообещали зарплату, — ответил Андрей, не отрывая взгляда от лица Киры, как будто пытаясь что-то там рассмотреть. — А у тебя как с твоей практикой? Договорилась уже?

— С понедельника приступаю, — вздохнула Кира. — Но зарплату точно не обещают.

Практика по эксплуатации дорог оказалась одновременно скучной и выматывающей. Так сложилось, что нужно было в семь утра быть на базе за городом. Туда отвозил автобус. На базе Кира торчала почти до десяти, пока мастер и рабочие получали инструкции и инструменты. Потом они ехали на участок трассы и начинали работать: красить ограждения, убирать мусор с обочин и проезжей части, поправлять знаки, чистить указатели и всякое такое прочее. На участок отвозил автобус, и народ разбредался работать. Потом собирался и обедал тем, что взяли с собой, и снова работали до четырёх — пяти, пока либо не доделывали разнарядку, либо пока не заканчивалось рабочее время.

Киру спасал только плеер и несколько аудио историй, потому что две недели она так ездила на полный рабочий день в самое пекло без какого-либо укрытия.

Потом писала отчёт.

Двадцать пятого июля поехала в университет на утреннем шестичасовом рейсе на защиту, чтобы ей поставили практику, забрали зачётку и отпустили на каникулы.

У Люды, как и у них на первом курсе, должна была быть геодезическая практика, но Кира надеялась, что к концу июля Люда с этим уже разобралась и уехала на каникулы.

И вот чего Кира не ожидала, так это того, что, когда утром зайдёт в комнату, то обнаружит в своей постели, на своей подушке и своей ночнушке какую-то левую чумазую девку, от которой несло пропитым бомжом.

Рядом на стуле мятой кучей были брошены её вещи, которые явно носили.

Музыкальный центр, который Кира оставила в комнате, был небрежно подвинут, а на подоконнике валялись диски без коробок вверх этикетками.

Вся комната была засрана до изумления. Гора грязной посуды. Абсолютно всей. Мусор, фантики и крошки на столе и на полу. Разбросанные шмотки, обувь, пустые бутылки и банки из-под пива.

В Ташиной постели тоже кто-то спал, и, приглядевшись, Кира узнала Аню — подружку-неразлучницу Люды, похожую на ту, как сестра: такая же страшненькая и плоская.

Люда же спала на своей кровати, сладко похрапывая.

Кира ощутила, как её накрывает волна ярости.

— Люда! Ты что тут, мать тебя за ногу, устроила⁈ — Кира с трудом подавила желание разбудить соседку хватом за волосы, чтобы, как обосравшегося кутёнка, натюкать мордой в говно.

Люда вздрогнула, сонно открыла глаза, моргнула и удивлённо выпучилась на Киру.

— Ты⁈ — открыла рот соседка.

— Я. И я не поняла, что в моей постели делает какая-то замарашка.

— Э-это Лена, моя сеструха двоюродная… В гости приехала.

— Да что ты говоришь⁈ Твоя сеструха голая приехала? Что ей ни носить нечего, ни спать не в чем? Быстро вымелись все из комнаты.

— Да чего снова-то! — возмутилась Люда. — Ну взяли твою майку и юбку, чего так разоряешься-то? Подумаешь.

— Ах «подумаешь». Да с твоими тупыми куриными мозгами разве можно говорить слово «думать»? Я тебе сказала, мои вещи не трогать⁈

— А я потрогала и чё? — нагло спросила Люда. — Что ты мне сделаешь?

Паутинка дрожала и Кира поняла, что что-то упускает, но от ярости не понимает что. В любом случае, терпеть это она больше была не намерена. Как что, хмыкнув, Кира вышла из комнаты и направилась прямиком к коменданту. Та, к счастью, находилась на месте и её узнала.

— Галина Валерьяновна, здравствуйте, тут такое дело… — начала подстройку Кира. — Я приехала сдать практику, захожу, а в комнате у нас посторонние люди. В моей постели спит какая-то девка, грязная как бомжиха, она в моих вещах. Часть моих вещей вообще пропала. Соседка, Люда Скрипина, которая привела каких-то подружек своих, распивала спиртные напитки, она сломала мой магнитофон. В комнате вообще бардак… Я с этой особой не могу жить совершенно.

— Скрипина? Из девятьсот девятой? Так она вроде съезжает от тебя, в шестьсот двенадцатую, — удивилась комендант.

— Шестьсот двенадцатую? Двушку? — переспросила Кира, моментально поняв, с чем была связано наглое поведение Люды, когда ту застали на горячем.

— Ну да. Там Долдина Анна живёт с пятикурсницей, Викой, та нынче заканчивает, точней, уже закончила. Там чистенько, опрятно, свежий ремонт. И Скрипина твоя уже заявление написала на заселение с Долдиной.

— То есть, она сейчас решила нашу комнату засрать до самого небалуйся, а потом в двушку съехать? — еле сдерживая новую волну злости, уточнила Кира. — А знаете что, Галина Валерьяновна? Заселите-ка вы меня с моей соседкой в эту двушку шестьсот двенадцатую, пожалуйста. А Анька, которая сейчас в постели у нас спит, пусть к Людке переезжает. Нечего им в двушке жить.

— А и правда, — усмехнулась комендант. — Сейчас заполню бланки, и тебя с соседкой переселим пониже.

— Когда мне заселяться? — деловито спросила Кира.

— Можно прямо сейчас. Вика мне полчаса назад ключ сдала и уехала из общежития, — ответила комендант. — У нас через неделю уже заселение первокурсников, в начале августа.

— Офигеть я вовремя, — пробормотал Кира и вспомнила про практику. — Тогда я схожу практику сдам и договорюсь о том, чтоб мне с вещами помогли. А вы… Вы…

— Иди, я к вам поднимусь и скажу о том, что двушка им не достается. И чтобы Долдина освободила комнату.

— Спасибо, Галина Валерьяновна! — улыбнулась Кира, ощутив слабость. Похоже, что со злости она слила всю ману в коменданта и её лояльность.

Отчёт Кира сдала быстро и на отлично, а в общаге даже оказался Кирилл, которому продлили сессию. А ещё Стас и Сашка, у которых всё ещё была практика.

К моменту, когда Кира собрала свои вещи, причитающая Анька уже освободила комнату. Парни быстро перетащили холодильник и посудный шкафчик со всей посудой, которую комендант заставила помыть, все картины, два ковра, плед с двойной кровати, шторы, чертёжную доску, которая была в кровати, музыкальный центр, плитку и чайник.

По поводу плитки Люда даже пыталась возмутиться, как ей готовить и что «можно было потом забрать», ведь Кире «прямо сейчас не надо».

— У тебя всё равно нет посуды, ты же так ничего своего не привезла, — пожала плечами Кира. — А с учётом тенденции брать моё, ломать и портить я тебе ничего не собираюсь оставлять. К тому же, у тебя давно каникулы начались. Вали домой со своей «сеструхой».

Единственное, что Кира оставила, это шкаф, который делил комнату: тот в двушку не влезал. Тем более что в новой комнате была отгорожена прихожая с вешалками для одежды и местом под обувь. Комната реально была чистая, приятная, светлая и опрятная, с продуманным разделением. В ней были хорошие тумбочки, кровати с двойными матрасами, квадратный кухонный стол на котором было удобно готовить и есть. Широкие и крепкие книжные полки. Отличная комната.