Всё это бессмысленный самообман.

Кира резко открыла глаза. Троллейбус подъехал к её остановке и мягко остановился. Кондуктор чуть не подпрыгнула, когда Кира встала, чтобы выйти, и проводила её круглыми глазами.

На остановке сорок первого автобус начал движение сразу, как она пришла.

— Ну наконец-то, — услышала Кира от парочки девчонок. — Больше двадцати минут просто стоял, непонятно что ожидая!

— Не «что», а «кого», — тихо пробормотала Кира, снова без ошибки определив сидение с печкой. Она ехала домой свободная… и с желанием изменить свою жизнь.

— Привет, — машинально поздоровалась Кира с Кириллом, который лежал на своей кровати у входа. Дверь в «трёшку» была чем-то подпёрта или зажата и открыта настежь, так что его сразу было видно. Кира только прикусила язык, подумав, что парень спит, как Кирилл подскочил.

— Привет! Ты сегодня долго… автобус ждала?

— Нет, просто репетиция… — пояснила Кира и прошла к себе. Стоять в дублёнке в блоке было жарко.

Через минуту в дверь комнаты постучали.

— Да-да, ворвитесь! — догадываясь, кто стоит за дверью, сказала она студенческое приглашение.

В комнату зашёл Кирилл.

— У нас там… я картошку жарил, осталось немного, будешь?

— Чтобы у вас, да что-то осталось? — хмыкнула Кира. — Чудеса на виражах прям.

В «906» столовалось чуть ли не шесть человек: четыре своих и двое «друзей» Миши из соседнего блока. С такой прожорливой толпой Кирилл привозил еженедельно чуть ли не мешок картошки, которую парни за неделю съедали.

— Просто… я ещё раз пожарил, — признался Кирилл.

— Ага, и мужественно её защищал от Миши и Владиков с их друзьями, — прыснула Кира. — Ну давай, поем немножко и чай попьём. Но можно у меня? Я устала по гостям ходить, да и спать скоро ложиться.

Картошка была ещё теплой. И очень вкусной.

— Спасибо, — поблагодарила Кира смотрящего на неё соседа, который к картошке, которой было полсковороды, не притронулся, сказав, что сыт. — Можно попросить тебя ещё и чайник поставить? Я правда сегодня вся вымоталась. И унеси сковородку с остатками в комнату, думаю, не пропадёт…

Нетерпение остальных соседей Кирилла, которые ждали, пока она поест, ощущалось через три стены. Буквально.

Кирилл унёс картошку, сходил набрал воды в чайник и быстро разобрался, как присоединить штепсель.

Они попили чай. Кира всё ощущала прикосновение паутинки, точней, она как будто сама была вплетена в нити. Она посмотрела на соседа.

К-и-р-и-л-л

«возьми»

«это тебе»

«хватайся, тут скользко»

«как круто!»

«такие потрясающе классные фотки»

«мы заняли тебе очередь»

«поешь с нами?»

Кирилл проявил столько заботы о ней, как не проявлял ни один парень, включая Влада. Он действительно был, а не казался. А ещё, похоже…

И Кирилл встал, чтобы пойти к себе. Кира встала тоже и улыбнулась, подумав, что «надо дать парню шанс», посмотрев в его настороженные зелёно-песочные глаза, которые вдруг удивлённо расширились, а потом Кирилл сделал решительный шаг ближе и…

Поцелуй был цветным. Даже не так: раз-но-цвет-ным. Закрытыми глазами Кира увидела множество оттенков и переливов. Словно огненный цветок полыхал от его сердца, сворачиваясь и разворачиваясь в каком-то непонятном, но очень красивом танце.

Сколько длился этот поцелуй… миг или целую вечность, но когда Кирилл оторвал от неё губы, Кира почувствовала сожаление.

И вдруг ясно и чётко поняла, что увидела чужую настоящую любовь, которая зажгла что-то и в ней самой.

Они целовались и нежились, и Кирилл сразу признался ей в любви, словно получил на это разрешение и больше не сдерживался. А в итоге около половины одиннадцатого Кира вырубилась и проснулась только утром в его объятиях, слегка офигев от такого поворота. Было как минимум удивительно, что они уместились на общажной однушке вдвоём, у неё ничего не затекло и она выспалась. Впрочем, кровать в общежитии была гораздо шире, чем у неё дома: они с сестрой спали на двухэтажной кровати-трансформере, которая была очень узкой, шириной всего семьдесят сантиметров. А в общежитии она подложила под панцирную сетку доску для черчения, чтобы не проваливаться до пола, когда садишься или ложишься, и ей казалось, что можно даже «в позе звезды» спать, а не «солдатиком», как дома.

— Вставай, у меня пара к восьми, — разбудила Кира Кирилла, выбираясь из-под его руки и отправляясь ставить чайник, чистить зубы и умываться.

Кирилл присоединился к ней возле умывальников через минуту, сбегав до комнаты за мыльно-рыльными принадлежностями.

— Ты сегодня, как обычно, домой едешь? — спросила Кира. — Пятница…

— Да…

— Ясно. Я быстро чай пью и убегаю.

Кирилл молча последовал за ней в комнату и разлил в две кружки чай, пока Кира перебирала сумку и перекладывала тетради для сегодняшних лекций.

— Там масло и хлеб в холодильнике, — сказала она, не испытывая ни капли неловкости. — Я переоденусь, не смотри.

Кирилл намазывал хлеб маслом и не подглядывал. Кира щедро посыпала свой бутер солью и хотела положить две ложки сахара в чай, как Кирилл сказал:

— Я положил и размешал, пей уже. В каком корпусе пара?

— В «Г», — ответила Кира. Чай был ровно таким, как надо. — А у тебя?

— У меня с девяти сорока сегодня, но в «В», а потом на факультете.

— Значит, увидимся в воскресенье, — кивнула Кира.

Кирилл поймал её на выходе и поцеловал.

Всё было правильно, и, что удивительно, ни ей, ни Кириллу не требовались какие-то дополнительные слова и объяснения. Киру даже слегка обескураживало то, что её сосед, ставший её парнем, прекрасно знал о Кеше, даже видел его, но ни вчера, ни сегодня о нём не спросил ни единого слова.

Острые ощущения от всего мира, к облегчению Киры, притупились, и нужно было сосредоточиться, чтобы что-то почувствовать или просчитать. И то не так чётко и ярко. А то она уже начала волноваться, что не справится с сенситивными и информационными потоками. Но, по всей видимости, это было лишь следствием той «перезагрузки».

Грим не отвечал, и Кира поняла, что чувствует что-то вроде отсутствия связи, хотя до этого и не думала, что то, что ощущает — это его присутствие.

Вечером в пятницу после танцев Кира отправилась в гости к тёте и, отмокая в ванной, уже после того, как родственники легли спать, размышляла о расставании с Кешей. Стоило ли ждать следующего четверга, чтобы… Что? Сказать «мы расстаёмся» в лицо? Кира сама не любила, когда тратят её время, да и… Подобная «очная ставка» в таких случаях нужна, если ты хочешь, чтобы тебя «уговорили» на продолжение отношений. А она не хотела больше обременять ни себя, ни Кешу. Если он правда захочет поговорить, то прекрасно знает, где она живёт, но… что-то подсказывало, что и для Кеши расставание с ней будет облегчением. Парень будет открыт новым горизонтам. Не обязательно у него есть на примете другая, но «городской мальчик» и «девочка откуда-то из „Мухосранска“, живущая в общаге»? Если учитывать «маму кандидата наук», покойного «папу профессора» и эту раздражающую манеру априори считать её глупенькой… Всё идёт от семьи. Кира смотрела некоторые фильмы про такие вот «неравные браки», которые ничем хорошим, кроме кучи страданий и превозмоганий, не заканчивались. А оно ей надо? Всегда быть «вторым сортом» в своей как бы семье?

Да что далеко ходить за примерами: взять сыновей тёти Альбины. Старший учился в меде и женился на «умной и городской», так они чуть не из серебряной посуды ели, оттопыривая мизинчики и считая всех людей вокруг «быдлом». Жили в крошечной квартирке-малосемейке, потому что маленькие зарплаты, всех обсуждали и завидовали, особенно Жеке — младшему сыну тёти Альбины. Тот закончил строительную специальность, женился на девушке, вроде тоже с высшим образованием и тоже из города, но… простой. Жека уже заработал через организацию на большую квартиру, помогал родителям. А тем всё поперёк горла была Лара, типа «слишком уж простая, такая-сякая не такая». Так и Жека сам был гораздо проще брата и не корчил из себя непонятно кого непонятно с чего и не играл «в элиту», хотя и был уже начальником дорожной службы по благоустройству всего города.