Сцену осветили полностью и громко заиграла музыка, начался припев хора: что-то такое воодушевляющее одними голосами. Кира замерла, купаясь в нахлынувшей мане, а потом зрители ей захлопали.

— Это было очень круто! — похвалил кто-то, когда Кира ушла за кулисы.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— Получилось даже лучше, чем я ожидала, — подошла Елена Валерьевна. — У тебя очень необычный голос, Кира. А когда ещё и свет, музыка, ты сама… Всё вместе выходит очень здорово.

— Спасибо, — улыбнулась Кира.

Через десять минут всех позвали на финальное построение, чтобы закрыть концерт. Они пели общую песню, махали руками и шариками, всё было стандартно.

— Такой стих красивый, — сказала мама, когда они встретились в фойе. — У меня даже мурашки поползли, в начале показалось, что в темноте какой-то космос разливается, такой интересный спецэффект был. И с песней этой красиво очень получилось. Там в конце как запели, у меня все волоски на руках встали, словно электричеством пробило. В общем, мне очень понравилось. И Домнин ваш неплохо спел в самом начале. Альбине очень понравился, и песня её любимая.

— Ну, классно тогда, — кивнула Кира. — Может, в этом году и выиграем, кто знает, хотя я была на студвесне у электротеха, мне парни знакомые дали два билета, у них тоже всё очень прикольно было. Хотела бы я политеховскую студвесну посмотреть… общую. Но не знаю, с билетами всё сложно и там свои да наши ходят.

Факультетские студвёсны проходили в течение двух недель, и на электротеховскую они с Кириллом ходили в прошлую среду. Гуманитарный факультет традиционно открывал студвёсны, а Автодор традиционно закрывал, и если учесть, что всё смотрела одна и та же комиссия, то наверняка Автодору после семи факультетов надо было наизнанку вывернуться, чтобы заработать какое-то приличное место.

— Мы первые! — сказал Домнин Кире на учёбе в пятницу.

— Что? Ты о чём?

— Автодор выиграл студвесну, — сказал громче Домнин. — На пару баллов обошёл Гуманитарный. Они там все в трауре.

— Ну хоть студвёсны относительно честно проходят, — хмыкнула Кира, кивнув.

Домнин ещё немного помялся возле их парты с Женей Ощепковым и пошёл на своё место. Рядом с ним, на прежнее место Киры, сел Вова Козлов.

Кирилл приехал после соревнований и подарил Кире тонкую коробочку.

Заинтригованная, она открыла и увидела сочно-гранатово-алое колье из крупных красных страз, обрамлённых в чёрный металл, и серьги-капельки в форме цветочков — крупный красный страз и вокруг стразы помельче.

— О, как красиво! Особенно серёжки такие симпатичные, редко такой красивый оттенок красного встречается, — обрадовалась Кира.

— Ты довольна? — спросил Кирилл.

— Я довольна. Очень красивый комплект, и это единственный оттенок красного, который мне подходит. Я люблю красный холодного оттенка.

— Я вспомнил, что у тебя такая куртка весенняя красно-малиновая есть, — кивнул Кирилл.

— Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я, наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил, — процитировала Кира Чуковского и, смеясь, полезла целоваться.

В последнюю пятницу марта Кира съездила к родителям и увезла фотографии команде. Кира брала с собой фотоаппарат и попросила Андрея щёлкнуть пару кадров её с «Fakультетом», а также Влад Шемет сфотографировал её с Лёхой Петровым и Андреем.

Они встретились на тренировке, и Влад Шемет её спросил в присутствии всех остальных.

— Мы пока что неплохо идём в турнире. На мартовской игре заняли десятое место по всей области, ну и у нас первое. Осталась только апрельская игра, и всё решится. Я хотел спросить тебя, если мы поедем на Кубок, будешь ли ты с нами?

— Можете на меня рассчитывать, — улыбнулась Кира.

— Эй, привет, а чего тебя на прошлой игре не было? — подошёл к ней Суханцев.

— Кира была занята, — ответил за неё Дима-Злой.

— Что может быть важнее игр? — искренне удивился Суханцев.

Кира лишь загадочно улыбнулась и подумала, что её желания снова всё-таки сбываются. Позже на пару лет, но всё равно…

На учёбе во вторник Домнин сказал, что их, то есть его и Киру, будут фотографировать для доски почёта. В деканате решили организовать такую доску с лучшими студентами-активистами и отличниками факультета.

— О… А кто будет фотографировать? — удивилась Кира.

— Да вроде какой-то аспирант с кафедры мостов занимается фотографией, его и подрядили, — оживившись, ответил Домнин. — Это он всех наших преподов факультета на доски снимал.

Кира хмыкнула, надеясь, что «какой-то аспирант» не окажется Додиком. Слухи про увольнение могли оказаться только слухами, да и подтвердить или опровергнуть их мог только Домнин. Сама она Додика больше не встречала, но курс по мостам у них завершился.

Впрочем, она зря волновалась: аспирантом-фотографом оказался невысокий мужчина неопределённого возраста от двадцати пяти и до тридцати по фамилии Укропов, его имя отчество из головы Домнина моментально выветрилось, так что до Киры дошла только фамилия. У Укропова были тёмные волосы с залысинами на лбу, светлые глаза и мелкие черты лица.

Укропов сначала вывел их на улицу, где светило яркое солнце, и поставил под деревья, и вера в его компетенцию, несмотря на внушительного вида камеру, сразу пропала. Даже анекдот вспомнился: «Купи пианину — и ты пианист!»

Сделав пару нажатий кнопки спуска, их фотограф всё же сказал, что на лицах тени и лучше сняться в помещении. Они вошли в первый же кабинет, где были зелёные обои с полосочками и листочками, и, приставив их по очереди к стене, Укропов сделал по несколько кадров и сказал, что они свободны.

— А вы нам потом фотографии сделаете? — спросил Домнин.

— Ладно, сделаю, — кивнул Укропов. — В конце недели будут.

«Твоя двоюродная сестра Алеся выходит замуж в эту пятницу, — сказала мама по телефону в среду, когда они созванивались через вахту. — Она нам позвонила, приглашала, но папа в командировку уезжает как раз, так что не сможет. В общем, Алеся и тебя приглашает с твоим парнем».

— Ясно, — ответила Кира. — Значит, ты приедешь в пятницу? Или в четверг?

«В четверг, то есть завтра вечером приеду. А в субботу утром уеду обратно».

— Ладно, поняла…

С Алесей у Киры складывались интересные отношения.

Двоюродная сестра была старше её на пять лет — любимая внучка от любимой дочери бабушки. Той самой, с которой Кира подавила воспоминания.

Мама Алеси после того, как бабушки не стало, отправляла дочь на всё лето к ним «потому что так привыкла». При этом приезжала Алеся в чём была и… всё. Одна смена одежды, трусы, что на ней, и больше никаких вещей, потому что тётя Валентина считала, что это нормально. В итоге Алеся, так как была мелкая и какой была в шестом классе такой и осталась по росту и комплекции, носила вещи Киры, а её мама ещё покупала что-нибудь, в чём Алесе ходить. А вот тётя Валентина, которая пошла по бабушкиным стопам и была учительницей, одевалась с иголочки «потому что педагог и ей надо прекрасно выглядеть», а всё, что оставалось, вбухивала в старшего сына — Алёшеньку. Правда его тоже определила в военное училище «по стопам отца», где всем обеспечивали, одевали, обували и кормили.