— Я задержалась на репетиции, — пробормотала она.

Митя последовал за ней. Кира даже внутренне пожалела, что со всеми вахтёршами в общежитии у неё были хорошие отношения, хотя от других она слышала, что «бабки вредничали» и кого-то не пускали. Её гостей пропускали всегда. Митя спокойно прошёл, проследовав в её комнату.

— У вас тоже сегодня началась зачётная неделя? — спросил он, устраиваясь на стуле.

— Да… Несмотря на четверг, неделя началась сегодня. Вообще, у меня завтра зачёт, так что давай сегодня ты не будешь задерживаться, — попросила Кира.

Митя нередко начинал хитрить и специально торчал у неё до двенадцати, а потом заявлял, что его не пустят в общежитие, и оставался у неё ночевать. Кровать Таши уже несколько дней подряд эксплуатировалась им для сна. При этом утром Кира просыпалась от ощущения взгляда. Эти «утренние любования» сильно напрягали.

— Вот, возьми билет на конкурс, двадцать девятого мая будет, — Кира отдала распечатанный на цветной бумаге пригласительный.

— Двадцатый ряд? Так далеко? А что, ближе не дали? — поджал свои пухлые губы Митя.

— Участницам дали билеты вразнобой, — объяснила Кира. — У меня всего один билет на пятый ряд, но я хочу отдать его маме. Она приедет в пятницу. К тому же она будет меня фотографировать, для этого надо сидеть поближе.

Ей дали всего-то пять билетов, хорошо ещё, что Домнин сказал, что как староста тоже сколько-то получит и раздаст и сам обязательно будет. Так что свои билеты Кира отдала Таше, Кате, Мите, так как тот успел взять с неё обещание обязательно отдать ему билет. А ещё приберегла два для мамы и для тёти Альбины.

— Твоя мама приезжает завтра? — оживился Митя. — Ты меня с ней познакомишь?

— Вообще-то, нам будет некогда, — попыталась отмазаться Кира, потому что не понимала смысла знакомить Митю с матерью.

Тот надулся.

— Ну вот. Я бы хотел узнать твою маму.

— Зачем?

— Ну просто… — пожал он плечами.

— Нет, нам будет некогда, — отказала Кира. — Давай попьём чай, и ты пойдёшь к себе, мне надо учиться, а ещё сходить в душ.

— Ну, ты можешь и со мной учиться, — возразил Митя. — Я не буду мешать. Посижу с тобой. Давай, наливай уже чай. Кстати, мне каркадэ не нравится. Есть зелёный?

— Нет, — мстительно ухмыльнулась Кира.

— Ну ничего, я в следующий раз тебе принесу, чтобы был, — ненатурально растягивая улыбку, сказал Митя, и Кира в который раз спросила себя, как вообще всё так получается.

Мама ждала в фойе общежития, когда Кира вернулась с зачёта по информатике.

— Ой, привет, мам, ты давно ждёшь? Нас на зачёте задержали, — улыбнулась она, обнимаясь. Мама два дня назад позвонила на вахту и оставила записку, что приедет утром на первом рейсе, который отбывал из их города в шесть утра.

— Здесь минут двадцать только, в десять зашла, — успокоила мама. — Мне вахтёрша сказала, что ты ушла на учёбу, и я даже подниматься к тебе на девятый с сумками не стала. Даже удивительно, что меня, как твою маму, узнали.

— Ну да, — улыбнулась Кира. — Просто мы с тобой похожи.

Они подошли к турникету вахты, и Кира заглянула в каморку к вахтёрше.

— Марина Николаевна, это моя мама, спасибо, что сказали ей, что меня нет дома. Можно мы документы оставлять не будем? Она ко мне до вторника приехала. Мы с ней на концерт идём и на конкурс. Соседки у меня не будет, кровать свободная есть. Чтобы ей здесь переночевать, а не до родственников мотаться на другой конец города. Я могу свой пропуск в общежитие оставить, если надо.

— Ладно, проходите, — кивнула вахтёрша. — Но я дежурю только до завтра, а там с другими сама договаривайся.

— Спасибо, Марина Николаевна! — улыбнулась она и подхватила одну из сумок. — Мам, пойдём, нас пропускают.

— Ну что, говори, какие у нас планы? — спросила Киру мама после того, как они зашли и разобрали привезённые сумки с овощами, котлетами для заморозки, кексами, заготовками и вареньями. В итоге из двух больших сумок остался лишь пакет с вещами. Они перекусили и попили чай.

— Сегодня у меня по учёбе уже всё и индивидуальная репетиция в три часа в главном корпусе. В субботу вечером мы с тобой идём на отчётный концерт «Фабрики Танца». В понедельник зачёт и ещё одна индивидуальная репетиция. А во вторник тоже в семь будет наш конкурс, но там у нас ещё с двух до пяти часов будут последние общие репетиции, а потом время для подготовки, сказали, что сделают причёски и накрасят. Так что у нас сейчас свободное время, можно поехать на рынок, так как платье моё забраковали. В субботу перед концертом предлагаю поехать проведать тётю, я её тоже пригласила и на тот, и на этот концерт, кстати. Ну а воскресенье свободно, можно делать что хочешь.

— Ясненько, — улыбнулась мама. — То есть сделал всё и спи-отдыхай! Тогда поехали на рынок сейчас. Посмотрим тебе платье. Если ничего не найдём, то в воскресенье будет на это время.

— Ещё мне с тобой хочется свою сценку с «Отелло и Дездемоной» прорепетировать, а то мне не с кем… Вроде знаю, не запинаюсь, а мне режиссер Светлана Анатольевна говорит, что не хватает какой-то «фишки» и «изюминки». Да и от Гавриила… который, оказывается, ещё и ведущий конкурса, можно всякого ожидать.

— Хорошо, подумаем над этим, — кивнула мама. — Кстати, я же тебе привезла пеньюар для этой сценки!

Порывшись в пакете со своими вещами, мама протянула Кире свёрток жемчужного цвета.

— Там в сцене Дездемона ложится спать, так что это что-то похожее… И выглядит прилично, и красивая с кружевом. Тут ночная сорочка до колена и халатик-накидка на завязках чуть пониже.

— Отлично! — обрадовалась Кира. — Вот только что с обувью делать — не знаю… Босиком выходить на сцену? В носках? У меня красивых тапочек нет, да и в туфлях это странно выглядит…

— Посмотрим, что на рынке будет, может, что-нибудь подходящее найдём.

— Ещё «конкурс в спортивном», что-то вроде «конкурса купальников», сказали всем быть в шортах и спортивных топиках… Топик у меня есть, а вот бриджи до средины бедра только, я в них занимаюсь танцами. Хореограф сказала, чтобы были короче.

— Значит, шорты тоже купим, — подытожила мама. — Я тебе ещё вторые туфли привезла, которые лодочки на шпильке. Они гораздо изящней смотрятся.

Кира улыбнулась.

— Да, но эти, которые сейчас, с ремешками, у них каблук устойчивей и они совсем не жмут.

— Ну они босоножки по сути. У вас же несколько выходов? Лодочки обуешь на вечерний показ.

— Хорошо, — согласилась Кира. — Это сколько ж барахла везти-то придётся?..

На рынке повезло наткнуться на чёрное короткое платье буквально в первом же ряду с одеждой. Единственное, на платье была белым надпись «ELLE», продавец сказала, что это какая-то фирма и сейчас это модно. Платье сидело как влитое точно по фигуре. Кира подозрительно покосилась на мелькнувшую на периферии подсвеченную паутинку. Ну как обычно: должны же эти платья где-то продавать. Почему бы не сегодня вынести прошлогоднюю коллекцию и не продать с большой скидкой как первым покупателям, да? Совсем прикольно было, когда у этой же продавщицы на прилавке среди трусов, колгот и лифчиков сиротливо лежали короткие чёрные спортивные шорты сорок второго размера — тоже остатки со скидками «подруга попросила продать, а то залежалось».

А ещё через два прилавка отыскались и спортивные штаны без резинок на лодыжках.

— Мама, смотри, широкий крой, такие как надо, чёрные и без каких-либо полос… — шепнула Кира. Про штаны она маме упоминала лишь в письмах, и у них в городе ничего подобного не было, так что Кира решила, что сначала стоит купить всё остро необходимое — платье и шорты. Станцевать она могла в бриджах и топике.

— Сколько эти штаны стоят? — спросила мама у продавца-мужчины.

— Ой, красавицы, если возьмёте, то скидку сделаю, сто пятьдесят, нет, сто тридцать рублей, а? Хорошее качество! Сносу нет! Хорошие штаны, да! Не смотри, что резинок нет, резинок нет — скидка будет. Берёте, а?