— Насколько я знаю, им это удалось, — отхлебнул из очередного стакана Бел Иблис.

— Да, я тоже это слышал, — признал Люк. — Но… Если на Нью-Кове Фей’лиа не занимался имперскими делами, а лишь использовал планету в качестве точки рандеву с вами, то это многое меняет.

— Это не меняет ровным счетом ничего, Люк, — усмехнулся Бел Иблис. — Фей'лиа пришел ко мне со словами, что в руках Мон Мотмы собралось слишком много власти. Ботаны уверяли, что она готовится к захвату власти — как я и предполагал.

— Так понимаю, именно поэтому они пришли к вам?

— Теперь я в этом не сомневаюсь, — кивнул Бел Иблис. — Фей’лиа хочет использовать меня и мою группу сопротивления для того, чтобы повысить свой рейтинг и значимость в глазах сенаторов и сместить Мон Мотму. К сожалению, у нас не так много людей в галактике, чтобы знать что к чему происходит в Императорском Дворце на самом деле.

— Поэтому вы просили Иренез привезти меня, — догадался Люк.

— Да, — согласился Бел Иблис. — Хотелось услышать сведения не из ботанских уст.

— Простите, что разочаровал, — произнес Люк.

— Ни в коем случае, — улыбнулся Бел Иблис. — Наоборот, ты дал мне пищу для ума. Если у тебя получится найти этого К’баота, то мы сможем нанести Империи удар такой силы, что может быть их кампания и откатится назад, в Осколки.

— Было бы неплохо, — признался Люк, вздрогнув от воспоминания карты галактики, покрытой точками, символизирующими места атак имперцев.

— Предлагаю тебе свою помощь в этом нелегком занятии, — улыбнулся Бел Иблис. — Все ресурсы «Приюта Пилигрима» в твоем полном распоряжении.

— Спасибо, — улыбнулся в ответ Люк.

Вот только он вообще не представлял себе с чего начинать.

Впрочем… Можно помедитировать и попытаться докричаться до Коррана?

Девять лет, семь месяцев и двадцать третьи сутки спустя Битвы при Явине…

Или сорок четвертый год, семь месяцев и двадцать третьи сутки после Великой Ресинхронизации.

(Четыре месяца и восьмые сутки с момента попадания)

— И последнее, — назидательно произнесла молодая, не старше самой принцессы, девушка-имперец на плече которой красовался шеврон медицинской службы. — Ваши анализы в динамике превосходные. Самочувствие хорошее?

— Да, — односложно ответила Лейя.

— Спите нормально, кошмаров не бывает? У вас появились круги под глазами, — на лице медика появилась обеспокоенность.

— Как младенец, — заверила ее альдеранская принцесса. Незачем имперцам знать, что она пытается каждую ночь достучаться до Люка. Но что-то не позволяет ей даже вырваться за пределы апартаментов. Словно у имперцев есть нечто, что блокирует ее связь с Силой. На территории всего комплекса, за исключением ее собственного жилища. Где она ничего не могла сделать.

— Я назначу вам дополнительные анализы, — нахмурилась девушка-медик. — Так не бывает, что вы чувствуете себя прекрасно, а синяки под глазами с каждым днем становятся все больше и насыщеннее. На лицо либо заболевание органов, или вы лукавите относительно своего отдыха.

— Хотите сказать, что альдераанская принцесса может лгать? — попыталась Лейя разыграть свой не самый известный, но зато убойный прием.

— Я говорю, что чем бы вы там не измождали себя — это может плохо кончиться для детей, — не попалась в ловушку имперка. — Они уже достаточно большие, чтобы чувствовать ваше эмоциональное настроение. Пусть неосознанно, но они все понимают. Как мать вы должны понимать, что ваше состояние может отразиться и на них.

— А вам-то какое дело до моих детей? — задала давно терзающий ее вопрос Лейя. Хотелось бы услышать ответ. Вот только она боялась того, что будет сказано — если, конечно, с ней решат поделиться правдой.

— Ровно такое же, какое и до всех пациентов, которые находятся под моей ответственностью, — ошарашенно произнесла девушка-медик.

— Впервые встречаю имперцев, которым небезразлично отношение к пленникам, — фыркнула Лейя.

— Может быть другим — да, — захлопала глазами медик. — Но не тем, кто подчиняется гранд-адмиралу.

— Свежо предание, — раздраженно произнесла альдераанская принцесса. — Вот только уверена, что не со всеми военнопленными Новой Республики вы ведете себя таким образом.

— А как иначе? — опешила девушка-медик. — У нас приказ — гуманное обращение с пленниками…

— Хотите сказать, что все те десятки тысяч военнослужащих со звездного разрушителя, которые попали в плен вместе со мной, живут в таких же комфортабельных условиях, что и я, каждый день получают назначения врача и та далее? — Лейя, хоть и понимала, что перегибает палку, но не могла уже остановить свой внезапно ставший едким говор.

— Я… я не знаю, — пролепетала она. — Но приказ един для всей медицинской службы…

— Ну, может быть тогда вы будете столь же любезны и организуете мне встречу с моими боевыми товарищами, чтобы я спросила у них лично, раз вам нечего скрывать!

Девушка-имперец внезапно набычилась, сдвинула брови и поджала губы.

— Я была о вас лучшего мнения, принцесса Органа-Соло, — вскинув голову, произнесла она. — А вы решили, будто моя мягкосердечность позволит вам нарушить режим содержания! Вы — бесчувственная и эгоистичная! Вы даже не подумали, что если я соглашусь и проведу вас к другим своим пациентам, то нарушу дюжину уложений, постановлений и законов! Я уже поняла, что вам совершенно безразлично на свою жизнь и жизнь ваших детей, так вы еще и решили, будто можно и меня сподобить совершить преступление!

Лейя почувствовала укол совести. Старая повстанческая привычка — выжимать из ситуации максимум, не заботясь о последствиях — в этот раз мало того, что не сработала. Так еще и сама принцесса почувствовала себя в самом деле виноватой. Как минимум по той причине, что едва не толкнула невинного человека, который заботился о ней, под статью военного преступления…

— Простите, я сказала не подумав… — заикнулась было она, но девушка-медик уже вскочила из-за своего стола и направилась к выходу.

— Прием закончит другой врач, — сухо произнесла она. — Я не для того пола в военно-медицинскую службу, чтобы стать военной преступницей. Правы имперцы, когда говорят о том, что вам, республиканцам, совершенно не важны последствия, лишь достижение своих целей.

— Послушайте, я же извинилась и…

Дверь, ведущая в большую общую залу, по которой ее обычно приводили под конвоем штурмовиков на медицинские процедуры, распахнулась. Прежде ее всегда держали в кабинете все время приема внутри кабинета и что происходило за его пределами принцесса никогда не видела, ведь когда ее уводили, помещение за дверью так же было пустым.

Лейя на мгновение смогла увидеть происходящее за пределами кабинета.

И обомлела. А чувство стыда стало еще сильнее.

— Я уверяю вас, что никакая операция не потребуется, — раздраженно заявлял врач-дурос, облаченный в уже знакомую форму военно-медицинской службы Империи. И от этого странного зрелища стало не по себе.

Особенно когда она увидела стоящего на костылях перед врачом офицера с «Верности». Кажется кто-то из артиллеристов, судя п нашивкам.

— Но так ведь у меня перелом! — капризно произнес тот. — А если куски кости…

— У вас не более чем трещина, лейтенант! — покачал головой дурос. — Нет там никаких отломков! Это показали данные семи результатов сканирования! Мы наложили вам гипс и…

— Простите, — произнесла девушка-медик, обращаясь к дуросу. — Вы не могли бы закончить прием моей больной?

— А в чем дело? — дурос скользнул взглядом поверх головы девушки.

— Она… я… — медик глянула в сторону открытой двери. Республиканский офицер заулыбался, увидев Лейю и помахал ей рукой. — В общем…

— Понятно, — вздохнул дурос. — Вот что вам, — он посмотрел на офицера, — республиканцам, все неймется-то, а? Уже четвертый случай за день, допекаете молодых врачей, что они бегут жаловаться главному врачу госпиталя… Мири, — он посмотрел на девушку-медика, — ты можешь идти. В десятой смотровой парочка салластиан жалуются на боли после операции, посмотри в чем дело, думаю боли фантомные, но ты все же проверь, хорошо. И позови доктора Паттера, он займется твоей капризной пациенткой.