Впервые столкнувшись с исповедуемой свекром философией «спасительной кражи», я пришла в ужас.

– Это же обычное воровство! – возмущалась я, но Поп в ответ только улыбался.

Очевидно, он думал, что я не знаю, как устроен реальный мир. Работодатель, по его мнению, сам ожидал того, что его сотрудники будут постоянно брать какие-то вещи. И как я могла быть такой наивной? В конце концов я перестала спрашивать, что откуда берется. К тому же неведение могло удержать меня от дачи показаний.

Но Поп к тому же был воришкой и другого рода – он воровал сердца. Любой расстроенный малыш успокаивался, стоило ему взять его на руки. Поп называл детей «малышней» и смеялся вместе с ними, запрокидывая голову. Если бы его зубы были на месте, картина была бы почти идеальной.

Очарование свекра распространялось и на противоположный пол. Он всегда говорил, что худые женщины ворчливы:

– Они не получают достаточно еды!

Меня, как человека, постоянно сидящего на диете, это раздражало, зато, несомненно, вызывало симпатию у его пухленькой жены и ее подруг.

Поп с легкостью вышел на пенсию, прихватив с собой несколько украденных молотков. Они с моей свекровью переехали в свой летний домик на берегу соседнего озера. А еще купили дом на колесах и проводили зимы во Флориде. Затем у Попа начались проблемы с сердцем, и ему сделали тройное коронарное шунтирование. Через несколько лет заболела и умерла моя свекровь.

И вот тогда Поп начал всерьез подыскивать себе новую жену. Он стал мыться. Расчесывать волосы и чистить зубы. Он и раньше делал все это, но намного реже, поскольку был уверен, что во время мытья в душе раскрываются поры, впуская болезни и инфекции. Однако думаю, что Поп все-таки догадывался, что большинство женщин предпочитают чистых мужчин.

Он стал посещать бары и клубы для пожилых людей. Поселился в местной общине «Элкс Лодж». У него появилась девушка. Потом они расстались. У Попа оставалось не так уж много времени – все-таки ему было уже далеко за семьдесят. И вот однажды, в конце лета, судьбоносная встреча произошла.

– Эй, убери эту штуку! – сказал он ей со своего барного стула.

Ее огромная сумка все время ударялась о его колено. На секунду она встревожилась, но потом заметила, что Поп ухмыляется. Он был заинтересован. Она была пухленькой, как он и любил, и наслаждалась пивом. Они очень понравились друг другу, но возникла проблема: через несколько дней она должна была уехать к своей дочери в Техас.

Когда Поп рассказал мне обо всем этом, я улыбнулась. Большое дело! Этот бедный старик был без ума от женщины, которую едва знал и с которой познакомился в баре, черт возьми! Что из этого могло получиться?

По какой-то причине он дал своей новой возлюбленной наш домашний адрес, надеясь, что она напишет. Она и написала. По крайней мере, дважды в неделю в наш почтовый ящик приходило письмо. Я сразу же звонила ему:

– Поп, тебе пришло еще одно письмо.

Я не успевала повесить трубку, как он уже шел по нашей тропинке. Он смущенно улыбался, брал письмо и оставался выпить кофе. После этого выходил за дверь, держа письмо в объятиях. Так продолжалось до конца октября, пока здесь, на Северо-Востоке, не стало холодно. Тогда Поп объявил, что твердо намерен ехать к себе домой во Флориду.

Никакие доводы не могли убедить его в обратном. Поп загрузил машину, запер домик у озера и пришел на обед. Пора было прощаться на зиму. Мы были очень встревожены. Что, если в пути у него случится сердечный приступ или какой-то несчастный случай?

– Позвони нам по дороге, хорошо? – улыбалась я, скрывая волнение.

– Если у меня есть долларовая купюра, я могу сделать все что угодно, – сказал он, тряся перед нами воображаемой купюрой. В его сознании времен Великой депрессии доллар все еще был сильным средством убеждения.

Следующая весточка пришла из Техаса – штата, которого не было ни в одном из его предыдущих маршрутов на юг. Когда Поп позвонил, у меня отвисла челюсть.

– Но это же безумие! – выпалила я.

– Хе-хе, – ответил он со своей озорной усмешкой

– Поп, что ты сделал?

Оказывается, он появился у парадной двери своей новой возлюбленной, Мэри, и предъявил на нее права. Вот так просто. Он не хотел принимать «нет» в качестве ответа. Хихикая и не веря самой себе, она собрала вещи, попрощалась с дочерью и уехала с Попом во Флориду.

Два года спустя Поп и Мэри поженились. Церемония происходила в нашей гостиной. Они прожили вместе восемь лет – это были лучшие годы в его жизни. Последнее, что он сказал, умирая на больничной койке и держа ее руку, было:

– Я люблю тебя.

А потом этого воришки, любителя «малышни» и странствующего любовника, не стало. Нам очень не хватает нашего сумасшедшего старика.

16 января 2016 года

Роликовый каток «Террэйс», старую достопримечательность Торонто, снесли в 1989 году. До этого, в течение десяти лет, я регулярно каталась там и теперь, как и все вокруг, скорбела о закрытии катка, словно о потере близкого друга. Более того, я состояла в группе, посвященной «Террэйс», в соцсетях.

Однажды мы обсуждали музыку, которая когда-то играла на катке, в частности – старые вальсы. Я разместила ссылку на свой любимый – Les Bicyclettes de Belsize в исполнении Энгельберта Хампердинка и сама не заметила, как погрузилась в воспоминания. Мы танцевали этот вальс с Брюсом. И в эту минуту от Брюса пришло сообщение! Он написал просто: «Вальсирую с Джанет…»

Я вздохнула и осторожно ответила: «Вальсирую с Брюсом… Я все еще чувствую это…» Мои собственные слова прозвучали словно шепот. «С закрытыми глазами, слушая музыку… – подхватил он. – Я ощущаю твое теплое дыхание на своей шее…»

Меня словно ударило молнией. Задыхаясь, я отодвинула стул и закричала:

– ЧТО? Что это? Говорят, молния никогда не бьет дважды в одно и то же место, но… только что это случилось.

27 февраля 1979 года

Подруга уговорила меня пойти покататься на роликах. Услышав звуки вальса, я порадовалась, что пришла. Мой пятилетний брак недавно распался, и теперь я была предоставлена сама себе. Мне было двадцать восемь.

Мы стояли около закусочной, когда это случилось. Какой-то парень промелькнул мимо нас, наши глаза встретились на долю секунды – и тут же ударила молния.

– Что это было? – спросила подруга.

– Я не знаю, – неуверенно ответила я.

– Ты его знаешь?

– Нет, никогда раньше его не видела.

Он катался для меня остаток вечера, и я знала это. Когда он рассекал по катку, я думала, что он – самый красивый парень, которого я когда-либо встречала.

Незадолго до полуночи диджей объявил о последнем катании под луной только для пар. Парень наконец подошел ко мне:

– Привет, я Брюс. Хочешь покататься?

Взяв его за руку, я ответила:

– Долго же ты собирался.

Мы влюбились друг в друга. Быстро, сильно, безоговорочно. Он катался на роликах с детства – «Террэйс» был его царством. И он великолепно танцевал вальс.

Я стала приходить на каток пораньше – в половине седьмого начинались занятия. Вскоре он научил меня танцевать вальс, и это было волшебно. Огни гасли, и тогда он вместе с Элвисом напевал мне на ухо:

– Мудрецы говорят… спешат лишь дураки.

Это было такое блаженство, подобного которому я никогда не испытывала. На нас все смотрели, мы были прекрасны и безумно влюблены друг в друга.

В мае мы провели неделю в Ванкувере. Катались на роликах по девятикилометровой дорожке вдоль набережной, наслаждаясь лучами весеннего солнца и танцуя, если появлялось настроение. Мы отправились в Саншайн-Кост, а оттуда – в Халф Мун Бэй, где остановились в замечательной гостинице. Это было похоже на медовый месяц, и мы старались не обращать внимания на глубокие раны, которые каждый из нас носил в своем сердце. Я уже не горевала о потере брака, но к Рождеству внезапно вновь погрузилась в черную депрессию. Что до Брюса, то в свои двадцать два он находился на другом жизненном этапе и тащил за собой целый вагон невидимых демонов.