Сегодня утром мы отправились в лютеранскую церковь, расположенную в том же квартале, где мы поженились, а после службы вернулись домой. Ларри надел джинсы и старую футболку, а я – свободный костюм для йоги.

Я дала ему пакет со льдом для колена. Когда-нибудь он его вылечит.

Потом я сварила кофе, чтобы хоть немного перебить вкус «особого сока» из свеклы, который с недавних пор стал делать Ларри. Он услышал по радио, что он «сохранит нашу молодость и здоровье». Я же называла этот напиток не иначе как «соком для жуков».

Что помогало мне сохранить молодость и здоровье, так это муж, на которого я могла положиться, которому могла доверять и с которым мне было так хорошо вместе смеяться.

Он принес нам витамины. Четыре – для меня. Я уже забыла, какие из них принимаю. «Просто хочу, чтобы ты знал: я уже всем рассказала, что именно ты даешь мне мои таблетки. Так что, если меня когда-нибудь отравят, они будут знать, где искать, – в шутку говорила я. – Кто знает, что ты на самом деле мне там даешь?»

Нет, разумеется, я доверяю ему как никому другому.

Я приготовила салат, состоящий из свежей черники, апельсина, малины, дыни и всего, что было по сезону. Каждый божий день я нарезаю салат из свежих фруктов, потому что Ларри не нравятся готовые из магазина. Каждый божий день! Немного хлопотно, но если моему мужу нравится, значит, оно того стоит.

Ларри пожарил яичницу. Сколько раз я должна ему говорить, чтобы он сначала нагревал сковороду, иначе она пригорит? Он не слушает. Но кого это волнует? Я могу избавиться от сковородки, но хочу сохранить этого мужчину. Так что я перестала жаловаться, учитывая, что это единственное блюдо, которое он готовит. Я бы сказала, что он хорошо справляется: яичница всегда получается вкусной. Он давно стал настоящим мастером. Мне нравится, что он готовит воскресный завтрак для нас, для меня.

Пока он готовит яйца, я делаю тосты. Ларри просто обожает масло. Много масла! Нужно, чтобы хлеб был полностью покрыт им. Бесполезно ворчать, что слишком много масла – это вредно.

Нам удалось закончить все приготовления одновременно. Потом мы сели за стол и стали разговаривать. Ничего судьбоносного: за последние тридцать два года мы уже сказали друг другу все, что хотели. Теперь мы просто болтаем о том и о сем. Уютно и спокойно.

Затем Ларри отнес посуду в раковину. Когда-нибудь я скажу ему, что у нас есть посудомоечная машина. Он не знает. Он никогда не открывал ее, но мне нравится, что все остается так, как есть. Он только ее испортит.

Подозреваю, что Ларри также не знает, что у нас есть стиральная и сушильная машины. Он думает, что в подсобном помещении можно разбрасывать грязную одежду и рано или поздно она чудесным образом станет чистой и отглаженной.

Иногда он говорит что-то глубокомысленное, например: «Мы находимся в последней трети нашей жизни».

Он говорит это не с сожалением, а просто с ностальгией. «Говори за себя, – подтруниваю я его, – я моложе тебя!»

Возможно, он прав. Возможно, мы действительно находимся в последней трети нашей жизни, но мне нравится думать об этом так: мы находимся в лучшей трети нашей жизни.

Это и есть любовь. Это все, что мне нужно.

Тот идеальный июльский день мы с мамой, сестрой и ее подругой из колледжа провели на побережье Джерси, но, возвращаясь, попали в пробку на дороге Гарден-Стейт.

– Ну отлично, и что же нам теперь делать? – застонала подруга.

Мама в шутку ответила:

– Давайте искать симпатичных парней!

– Вижу одного! – воскликнула подруга.

Мы дружно посмотрели налево: за рулем темно-зеленого автомобиля и правда был очень симпатичный молодой человек в солнечных очках и кепке задом наперед. Я улыбнулась и помахала ему рукой с водительского сиденья. Парень улыбнулся и помахал в ответ. Мы все захихикали, и на протяжении следующей мили развлекали себя тем, что продолжали обмениваться с ним улыбками и жестами. Пару раз парень даже притормаживал, чтобы я могла его догнать.

Наконец мы остановились рядом. Обменявшись стандартными приветствиями, я спросила:

– Куда вы едете?

– Линдхерст, – ответил молодой человек. – Я никогда не слышала о таком.

– А куда едете вы?

– Хакетстаун, – ответила я.

– О! Я знаю кое-кого в Хакетстауне!

– О, правда? А хотите узнать меня?

Ловко, да? Он ответил:

– Да!

И я выпалила:

– Тогда следуйте за мной!

Он двинулся было за нами, однако затем, притормозив на очередном перекрестке, сказал, что Хакетстаун находится слишком далеко, чтобы ехать туда прямо сейчас. Потом он попросил меня записать его номер телефона, и тогда моя мама достала из сумочки какой-то конверт и записала его. Наши машины разъехались в разные стороны, но я позвонила ему позже тем же вечером.

Через неделю у нас состоялось первое свидание. Мы оба согласились, что это было лучшее первое свидание, которое у нас когда-либо было: ужин и мини-гольф. Вечер закончился объятиями. Что-то казалось правильным с самого начала. Моя душа ликовала, когда он впервые поцеловал меня, и я помню, как подумала: «Ах, так вот где ты был все это время».

Мы вместе вот уже двадцать лет; прошли через обычные взлеты и падения жизни и супружества: дети, торжества и потери. И смогли остаться друг для друга лучшими друзьями.

Наша семья сильна настолько, насколько крепок ее фундамент – и мы всегда ставили наши отношения на первое место. Мы заботимся о своих мечтах; подбадриваем и дополняем друг друга. Но самое главное – вместе смеемся. Никто не может рассмешить меня так, как это делает мой муж; и мне также доставляет огромную радость, когда мне удается сделать это. Это волшебное чувство и важнейший элемент, позволяющий нам оставаться молодыми, энергичными и близкими с течением времени. Я каждый день благодарю пробки на Гарден-Стейт, одна из которых свела нас вместе.

Я влезла в белое хлопковое платье и застегнула его на талии. Бледно-зеленый жоржет заскользил в моих пальцах, когда я развернула шесть ярдов ткани и начала оборачивать сари вокруг себя против часовой стрелки. Я ударялась локтями о стены и дверь, но крошечная комнатка вибрировала не из-за этого – даже опытной индийской женщине было бы трудно надеть сари в туалете самолета. Но я пыталась – ради любви.

Через несколько часов мы с Нарешем, моим мужем, приземлимся в Нью-Дели, где я впервые познакомлюсь с его семьей. Он научил меня заматывать сари, но я надевала его не больше шести раз в жизни. Мы вместе купили это сари с темно-зеленой каймой и цветочным принтом в магазине в Чикаго. Мы с мамой даже сшили подходящее к сари платье из хлопка. Я собиралась предстать перед его семьей в полном облачении, но решила переодеться в последний момент, чтобы ничего не помять и не испачкать за время долгого перелета.

Мы с Нарешем познакомились три года назад на вечеринке в моей квартире в штате Мэн, в день его приезда в США. Мы оба учились в магистратуре.

Мы сразу же подружились и стали проводить большую часть свободного времени вместе. Мне было интересно исследовать Мэн и его окрестности, поэтому я собирала иностранных студентов, которые, как и я, хотели увидеть новые места, и садилась за руль своей машины.

Нареш с энтузиазмом участвовал в этих приключениях. Он научился кататься на беговых лыжах, и мы вместе исследовали разные тропы на территории кампуса, а когда наступило лето, пробовали разбивать палаточный лагерь.