Я повернул к ней голову, однако уловив в ее глазах сочувственное выражение, сразу же отвернулся обратно. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. Чтобы как-то отвлечься, я глубоко вдохнул воздух, достал из кармана пачку сигарет и все-таки закурил.
Выдыхая дым в открытое окно, некоторое время я рассматривал тлеющий сигаретный уголек, а потом заговорил снова:
— Я уже полгода обещаю себе завязать и никак не соберусь с духом. Завидую вам, что вы не страдаете от этой пагубной привычки. — Боковым зрением я уловил, как она улыбнулась, что придало мне смелости продолжить свои покаянные излияния. — В тот день Терри подралась с одноклассницей, дочкой Миллера. Как она позже мне рассказала, вернее, я кое-как выпытал из нее через несколько месяцев, та начала задирать ее из-за меня. На тот момент я пил уже год и это видели все вокруг. Городок у нас маленький, каждая собака знает друг друга, так что скрыть такое невозможно. Да, собственно говоря, я и не пытался, а если еще точнее — мне было плевать. В общем, та девчонка называла меня пьяницей и, может, как-то похуже, а Терри дразнила дочерью пьяницы. Вот она ей и врезала.
Я докурил сигарету, но облегчения не испытал. И в обычных ситуациях я курю много, а в напряженных так и вовсе способен смолить одну за другой.
— Марта, я закурю еще? — превозмогая неловкость, спросил я.
— Курите, сколько хотите, Джон. Не спрашивайте.
— Спасибо. — Щелкнув зажигалкой, я вернулся к своей исповеди: — Когда мне позвонили из школы, я был с похмелья. Голова жутко раскалывалась и я не придумал ничего лучше, как выпить стакан виски. Поначалу собирался лишь унять боль, но думаю, это было только предлогом. На самом деле я хотел надраться. Ну а когда прикончил всю бутылку, заявился в школу. Не стоит говорить, в каком состоянии я туда пришел — это и так понятно. Что там случилось, я помню плохо, но если в общих чертах, то мое настроение вряд ли можно было назвать миролюбивым, а тут и Миллеру вздумалось меня зацепить. Пока он цеплялся ко мне, я еще держал себя в руках, но как только перешел на Терри, потерял контроль и бросился в драку. Я накинулся на него, при этом пару раз упал, затем снова полез драться, зачем-то принялся оскорблять его жену и крушить мебель. В общем, со стороны это выглядело довольно жалко. Дальше провал, потом полицейский участок и сотрудник отдела опеки, который объявляет, что меня лишают родительских прав. Тогда-то я наконец и сообразил, к чему пришел. После было много всего, но с алкоголем с того дня я завязал, однако принять все, что из-за меня пришлось вынести Терри, до сих пор не выходит. Вот, в принципе, и вся история. Черт, я еще никому так подробно этого не рассказывал…
Выбросив окурок в окно, я опять замолчал. Марта тоже молчала. Удивительно, но выложив ей все, я почувствовал вдруг облегчение. С меня словно сняли стальную петлю, которая в течении длительного времени сдавливала мою шею, а теперь я заново мог свободно дышать. Следом пришло осознание, что хотя эти два года со смерти Анны и были тяжелым периодом — он является неотъемлемой частью моей жизни. Как бы я не стремился убежать от боли, она навсегда останется со мной.
Все прошедшие месяцы я загонял эту боль глубоко внутрь себя, считая, что так будет легче, а оказывается, ее нужно было просто принять. Принять, что уже ничего невозможно изменить и жить дальше. Сейчас я впервые ощутил, что могу это сделать.
— Джон, вам не в чем себя винить, — прервала мои размышления Марта. Она говорила тихим, размеренным голосом, в котором не было ни капли жалости или осуждения. — Смерть близкого человека всегда испытание и никто не может предугадать, как он его перенесет. Вы справились. Пусть не сразу, но справились. А ошибки все совершают. Главное, что вы смогли вовремя их осознать и теперь делаете все возможное для того, чтобы Терри была счастлива. Спасибо, что рассказали. — После короткой паузы она вдруг улыбнулась своей неотразимой, чуть лукавой улыбкой и спросила: — А знаете, что самое интересное?
— Нет. Что?
— Вы и Терри! Вы друг друга стоите и хоть внешне не очень похожи, сразу ясно, что вы ее отец, а она ваша дочь. — В ответ на мой непонимающий взгляд Марта пояснила: — Ну как же! Терри отдубасила девчонку за то, что та оскорбила вас, а вы врезали ее отцу за то, что он оскорбил Терри.
— Вот уж точно, — усмехнулся я. — Это как-то совсем не приходило мне в голову.
Глава 18
Через несколько минут впереди показался блокпост, о котором ранее говорила Марта. Вокруг него столпилось не меньше десятка людей в камуфляжной форме, а дорогу преграждали бетонные заграждения и тяжелая военная техника. Машин, двигавшихся в том направлении, было немного, но некоторые из них разворачивали обратно.
— Они впускают только жителей, — насупив брови, пробормотала Марта.
— Похоже на то, — согласился я. — Значит нас тоже не пропустят. И каков же запасной план?
Марта не ответила, потому что в этот момент мы как раз подъехали к пропускному пункту. Как только она затормозила, к нам направился высокий парень в полном военном обмундировании. Представившись сержантом Эндрю Ридом, он попросил документы.
— Добрый день, сержант! — Ослепительно улыбаясь, Марта протянула ему свое водительское, а заодно и журналистское удостоверение. — Что тут случилось? Мы едем на ферму Уинстон, что в пятидесяти километрах на северо-восток. Пропустите нас?
Парень был молод, довольно хорош собой, а идеально сидящая на нем армейская форма подчеркивала его атлетическое сложение и безупречную воинскую выправку.
— Цель вашей поездки? — изучая документы, задал он вопрос.
Покончив с ними, он перевел взгляд на Марту и тут же в его лице промелькнул живой интерес. Несмотря на выполнение воинского долга, было хорошо заметно, что ему польстила ее улыбка и распахнутые в искреннем восторге глаза. А смотрела она на него именно с восторгом.
— Там живет многодетная семья фермеров, — чарующим голосом произнесла Марта. — Они выращивают виноград, делают из него вино, занимаются разведением овец и готовят домашний сыр. Все это до жути скучно, но мой редактор вбил себе в голову запустить целый цикл передач об обычных людях, занятых каким-нибудь полезным трудом. — Тут она залилась своим беззаботным смехом и, улыбнувшись еще шире, воскликнула: — Только представьте, сержант, этот старый осел считает, будто кому-то может быть интересно смотреть про жизнь фермеров! Говорит, в последнее время слишком много плохих новостей, так что не мешало бы немного развлечь наших телезрителей чем-нибудь легким и необременительным. Чушь полная, но если я не сниму этот репортаж, мне крышка!
На лице Марты отразилось бурное негодование, но при этом она продолжала с восторгом разглядывать высокого сержанта, который по-прежнему стоял с ее документами в руках. Она несла откровенный вздор, но это выходило у нее настолько невинно и просто, что парень, не сводя с нее глаз, слушал и улыбался в ответ. Не давая ему опомниться, она слегка прикусила нижнюю губу, а потом вновь широко улыбнулась.
— Откровенно говоря, я бы предпочла сделать репортаж о чем-нибудь более увлекательном. Например, о прохождении воинской службы. Это, должно быть, очень интересно и в то же время опасно, — произнесла она вкрадчиво.
— Любите опасность, мисс? — наконец нашелся сержант.
— Эй, Рид! Какого хера ты там застрял? — крикнул ему кто-то из сослуживцев. — Давай поторапливайся!
Быстро обернувшись на голос, он нетерпеливо махнул рукой и опять вернул взгляд к Марте, но, видимо, в эту секунду до него дошло, что в машине помимо нее, есть кто-то еще. Он вопросительно посмотрел в мою сторону, на что Марта обронила:
— О, это мой оператор, мистер Уилсон. — Понизив голос, она наморщила нос и заговорщицки прошептала: — Он не очень-то разговорчив.
Все это она проделала так небрежно, словно я был пустым местом, чем-то совершенно незначительным, чем-то, на что не стоит обращать внимания. Сжав челюсти, я приветственно кивнул и показал сержанту липовое удостоверение. Тот лишь мимолетно скользнул по нему взглядом и, даже не удосужившись взять в руки, вновь впился в лицо Марты.