Они стояли в большой комнате, являвшейся, по всей видимости, когда-то гостиной. Не касаясь ногами пола, Вуд висел в руках твари безвольным мешком. Она оказалась особью мужского пола и, судя по внешности, раньше была совсем еще молодым парнем. Я видел только его профиль — лицо с почерневшей, частично сгнившей кожей рассекал безобразный оскал, а угловатой формы череп был практически лишен волос и весь покрыт наслоением гнойных волдырей и уродливых язв.

Мы вошли как раз в ту секунду, когда Вуд перестал хрипеть, а ублюдок наклонился к его посиневшим губам. С ошеломлением я разглядел, как из пасти его высунулся распухший, фиолетово-черный язык. На самом его кончике виднелось нечто вроде утолщения или нароста, которым и он воткнулся в разверзнутый рот Вуда.

Позади меня Дэниелс как-то странно икнул и попятился, а я только теперь разглядел, что в глубине комнаты, покачиваясь, стоит еще одна инфицированная тварь. Она не отрываясь наблюдала за происходящим с Вудом, но едва лишь Дэниелс начал отступать, повернулась к нам. Молниеносно ее почерневшие глаза наполнились яростной ненавистью, а сама она не теряя ни секунды ринулась вперед.

В это же время я слышал, как позади меня Дэниелс натыкается на углы мебели, явно намереваясь бежать. Мозг выстрелил пугающей мыслью, что отбиваться мне придется самостоятельно. Обернуться, чтобы убедиться в этом, шанса у меня не было.

Тварь проявила невиданное проворство — она буквально неслась на меня со всех ног. Они и в самом деле стали гораздо быстрее, чем я помнил. Дальше я действовал на автомате и потом, сколько бы не старался, не смог в точности воспроизвести, как все случилось.

Выпустив заряд ей в лоб, краем глаза я успел уловить, как резко она опрокинулась на спину и тут же прицелился во вторую. Бросив Вуда на пол, она была уже совсем рядом. Заряд достал ее всего в полушаге от меня. Она рухнула мне под ноги, а клочья ее сгнившей плоти, разлетаясь в разных направлениях, заляпали мои лицо и одежду.

От подобравшегося к носу смрадного запаха меня бешено затрясло. Тошнота острой болью свела пустой желудок, подкатила к горлу, да так, что помутнело в глазах. Корчась от рвотных позывов, я стоял и смотрел на три распростертые у моих ног тела.

Двое были мертвы, но Вуд вдруг начал мелко трястись, а затем и вовсе биться в диких конвульсиях. Из его рта пошла пена, в глазницах и ушных раковинах появились мелкие капли крови. Когда он нечеловечески заорал, за моей спиной проскользнуло движение.

Я почувствовал его инстинктивно. Это было необъяснимо — будто кто-то ударил меня по затылку, вслед за чем вдоль позвоночника прошлась крупная дрожь, а колени сделались как рыхлое, студенистое желе. Полностью развернуться я не успел.

Я только слегка повернул голову, как всего в нескольких сантиметрах от лица увидел обезображенную процессом гниения рожу. Делая шаг назад, я запутался в собственных ногах и потерял равновесие. С невероятным усилием я пробовал удержаться в вертикальном положении и одновременно прицелиться, но уже в следующий миг рухнул на убитую ранее тварь.

Провалившись затылком во что-то рыхлое и омерзительно смердящее, я принялся истерично палить из карабина и одновременно вонзать пятки в залитый черной жижей пол. Таким образом я стремился отползти на безопасное расстояние, но зловонный труп, точно гигантский питон, сжал меня в душных объятиях и не желал сместиться хотя бы на миллиметр. Выпущенные заряды несколько раз прошибли туловище надвигающейся на меня твари, но в голову не угодил ни один из них, а мне тем временем все никак не удавалось сдвинуться с места.

Когда жаждущая отнять мою жизнь тварь склонилась над моим лицом, а посиневшие пальцы уже почти обхватили мою шею, я решил, что это конец. В следующее мгновение все изменилось. Сознание перестало улавливать цепочку событий, а весь я словно бы превратился в сгусток нервных окончаний, способных различать только события на поверхности.

Я чувствовал лишь, как живот и ноги придавило чем-то тяжелым, а лицо залило тягучей и скользкой, как речная тина массой. Она невыносимо воняла и все вокруг меня превратилось в этот неистребимый запах и душераздирающий крик. Крик был такой громкости, что у меня заложило в ушах. Тогда я не понимал, что издаю его сам.

Закончилось все, когда кто-то схватил меня за руку и потянул вверх. Это был Дэниелс. Не сразу я разобрал, что он как заведенный твердит одно и то же:

— Уходим, уходим, уходим! Дерьмо, уходим!

Наполовину ослепший, оглушенный я побежал за ним. Где-то впереди меня прозвучал выстрел, я натолкнулся на спину Дэниелса, споткнулся обо что-то на полу и побежал снова. Мы добрались к лестничной клетке и, перепрыгивая через три, четыре, а то и пять ступенек, меньше, чем за минуту проскочили вниз три этажа.

По пути трижды я падал, но тотчас поднимался и не чуя под собой ног бежал дальше. Все время мне казалось, будто за нами кто-то гонится, в ушах сквозь плотный ком пульсирующей крови слышалось бульканье и жуткий смех. Я не понимал — слуховые галлюцинации это или реальность, но оглянуться не решился ни разу.

И лишь когда мы вывалились на улицу, а сквозь липкую пелену на глазах показался бледный дневной свет, я смог перевести дыхание. Вслед за тем меня скрючило в позу эмбриона, я повалился на колени и исторг из себя съеденное ранее печенье. Приступ рвоты был настолько жесток, что после него я долго не мог вдохнуть и как огромная, выброшенная на берег рыбина все открывал и закрывал рот.

Вдохнул я только после того, как Дэниелс с силой саданул ладонью по моей спине. Грохнувшись на живот, я отдышался, а потом принялся нагребать полные ладони мерзлого снега и яростно тереть им лицо, голову, руки. Рот был наполнен горечью, в голове стоял невообразимый шум. Весь я был залит буро-черным, липким веществом.

— Долбаный, мать его, придурок Вуд! — согнувшись пополам, с чувством заорал Дэниелс. Лицо у него тоже было в буро-черных разводах, а глаза демонстрировали не менее безумное выражение, какое должно быть, светилось и в моих. — Давай к машине, Уилсон. Нужно уматывать отсюда.

Дважды просить меня не пришлось.

Этой же ночью оставшиеся девяносто четыре человека сидели в холле темного дома и изредка переговаривались между собой. Те из нас, кто сегодня побывал в городе и успел насмотреться на происходящее в нем безумие, поделились впечатлениями с остальными. Наш с Дэниелсом рассказ о встрече с тварями и о том, что случилось с Вудом, поверг людей в глубочайшее шоковое состояние. Теперь страх плотно пробрался в сознание всех здесь живущих.

Он давно стал нашим попутчиком, но отныне сделался еще более осязаемым и ощущался буквально каждой клеткой мозга. Погрузившись в немое оцепенение, все мы сидели притихшие, с поникшими, точно придавленными неподъемным грузом головами. Всех нас объединяла общая мысль — спасения ждать неоткуда.

Никто не придет за нами, чтобы оказать помощь, вытащить из трясины вязкого страха, защитить от ежеминутно грозящей опасности. До нас больше никому нет дела — каждый в этом обезумевшем мире предоставлен самому себе. Люди почти стали зверьми и от того, чтобы одичать окончательно, потерять остатки человеческого облика и превратиться в перепуганный жертвенный скот, нас отделяет лишь зыбкая грань.

Припасов, что сегодня набрали две поисковые группы, хватит максимум на неделю, а что будет потом — неизвестно. Либо мы передохнем с голоду, либо опять поедем в город. Но и там уже почти ничего не осталось.

После случившегося, на несколько часов мой разум будто утратил способность ясно соображать и пребывал в странном отупелом помутнении. Кроме того, у меня поднялась температура, в горле свербило и отдавало горьким привкусом железа, а глаза жгло так, будто в них насыпали горсть раскаленного песка. Проведя в глубокой апатии остаток вечера, я немного пришел в себя лишь к ночи, когда Лора настойчиво всунула мне в руки тарелку со скудной горсткой вареных макарон вперемешку с непонятного рода тончайшими волокнами, отдаленно по запаху напоминающими мясо.