А еще только ей могло прийти в голову звать этого крепкого, с широкими плечами и огромными кулаками мужчину — Робби. Никому другому он бы этого не позволил. Сейчас мне вдруг вспомнилось, как много лет назад у меня хватило дурости в шутку назвать его так, но в тот же миг я уяснил, что сделал это напрасно. За малым он тогда не съездил мне в челюсть. Больше я так не шутил.

Бросив на затравленно притихшего портье предупреждающий взгляд, я следом за Холдерами поднялся на второй этаж. Наш с Терри номер оказался маленькой темной комнатушкой с аляповатыми шторами, двумя узкими кроватями и облезлым, во многих местах прожженным окурками столом. На стене висел небольшой телевизор, справа от входа притулился узкий платяной шкаф. Это была самая настоящая крысиная дыра и я бы не удивился, если в самом деле обнаружил здесь крыс, клопов или других паразитов.

Пока Терри плескалась в душе, я осмотрелся, после чего щелкнул пультом на первый попавшийся новостной канал. К моей радости, мне подвернулся не Ти-Эн-Си. В то время как телеведущий с экрана импульсивно рассказывал об обстановке в стране, я рассеянно вслушивался в его громкие витиеватые фразы и разматывал пропитавшуюся кровью повязку.

Он говорил о том, что паника стремительно набирает обороты, люди из зоны заражения спасаются бегством, а дороги по всем направлениям охвачены транспортным коллапсом. Все развивалось настолько молниеносно, что правительства некоторых стран уже организовали чартерные рейсы для эвакуации своих граждан и для многих это стало дурным знаком — если из страны вывозят иностранцев, значит дело действительно худо.

Те, у кого имелась возможность уехать за границу, массово повалили в аэропорты, но рейсы вдруг начали отменять. Когда стало ясно, что авиасообщение постепенно перекрывают, всеобщая истерия только усилилась. В аэропортах и на вокзалах творилась немыслимая давка, повсеместно происходили конфликты и ожесточенные стычки. Имелись многочисленные пострадавшие.

Помимо того, видео с зараженными в сети распространилось так много, что скрывать что-либо уже не имело смысла. Военные и министры еще пытались призывать людей к сохранению спокойствия и порядка, но было видно, насколько они сами растерянны. Между тем почти во всех крупных городах произошли массовые столкновения, а также появились первые жертвы, пострадавшие от рук народных мстителей.

Как я и опасался, обезумев от паники, люди схватились за оружие и принялись стрелять в тех, кто казался им похожим на зараженных. Теперь к опасности быть убитым мертвой тварью примешивалась угроза получить пулю в лоб от поехавшего крышей придурка с ружьем. Единственное, что вселяло в меня надежду не попасть под эту лавину тотального помешательства — там, куда мы направлялись, было потише. Паническая волна вместе с массовыми случаями заражения катилась от центра страны к северу и западу, но пока не сильно задевала южное и восточное направления.

После Терри я тоже принял душ, а затем вместе с ней спустился в гостиничный бар. Роб и Айлин уже ждали нас за одним из столов.

— По моим расчетам ехать еще два дня, но мы бы справились за один, будь на одной машине, — проворчал Роб.

Перед отъездом он настаивал, чтобы мы вчетвером ехали в его пикапе, но я уперся и ни в какую не захотел бросать свою машину. К тому же с собой у нас была куча вещей, которые я забрал из дома и мастерской.

— Доедем за сутки, — возразил я. — Дальше не будет столько блокпостов, да и движения должно стать поменьше. Вы с Айлин будете меняться, а я продержусь. Только сегодня нужно как следует выспаться.

— Ты не сможешь ехать за рулем сутки! — прошипел Роб.

— Посмотрим. Возможно, придется делать небольшие остановки, если совсем выбьюсь из сил, но платить за отели действительно бредовая затея. Эти уроды пользуются наплывом людей и стараются побыстрее набить карманы. Если так пойдет, к концу пути мы все останемся без штанов.

На этом спор утих. Мы заказали ужин, но когда его наконец принесли, я кое-как проглотил свою порцию. Голоден я был неимоверно, однако то, что нам подали, оказалось еле теплым, а плюс ко всему ужасным на вкус.

Терри тоже была не в восторге. Она со скучающим видом накалывала на вилку черствый картофель и, прежде чем отправить его в рот, подолгу разглядывала со всех сторон, а говяжью отбивную, по вкусу больше напоминающую кусок жесткой резины, едва попробовав, отложила на край тарелки. Зато салат показался ей более-менее съедобным и с ним она расправилась в первую очередь.

— Поешь, детка, — рассеянно проронил я. — Неизвестно, когда нам удастся что-то найти в следующий раз.

В ответ Терри скорчила свою излюбленную гримасу, поэтому настаивать я не стал. Покончив с ужином, мы снова поднялись в номер, где я, не раздеваясь, рухнул в кровать. Мысли о Марте сунулись было в мою голову, но я с яростью их отогнал.

Весь сегодняшний день злость на нее помогала мне держаться и двигаться вперед.

Сидя на стертых от времени дощатых ступеньках, я рассеянно наблюдал за пожелтевшей листвой. Издавая сухой протестующий шепот, походящий на гомон встревоженных охотником птиц, она трепетала на верхушке могучего клена. Осень добралась уже и на юг. Воздух был пропитан холодом, но я его почти не замечал.

Механически поднося сигарету ко рту, я просто сидел, уставившись в одну точку, пока взгляд не сконцентрировался на оторвавшемся от ветвей увядшем листе. Он одинокого заскользил вниз и долго кружился в неистовой пляске, вертясь и переворачиваясь на ветру, пока не свалился наконец на землю. Присоединившись к сотне своих собратьев, на пару мгновений лист замер, но тотчас подхваченный резким порывом ветра вновь поднялся ввысь, исполнил лихой предсмертный танец, а затем окончательно приземлился между выпирающих на поверхность корней старого дерева.

Полгода назад оно дало ему жизнь, теперь же сбрасывало с себя, словно ненужную рухлядь. Вскоре он сгниет и послужит удобрением для следующего поколения молодых побегов. На ум пришло, что точно так же, как и этот кленовый лист, я трепыхаюсь и переворачиваюсь от малейшего дуновения ветра, а когда-нибудь кончу тем, что пойду на корм трупным червям.

Отогнав идиотские мысли о взаимосвязи всего живого, я выбросил окурок и задумался о поисках жилья. Родственник Роба разрешил нам пожить у него, однако его дом был холодным и старым. Сэмюэль Дэвис построил его лет сорок назад и с тех пор нечасто ремонтировал. Крыша местами протекала, в холода дуло из каждой щели, но самым ужасным являлось отсутствие горячей воды.

Сэм Дэвис был уже семидесятивосьмилетним стариком. Он плохо видел, еле-еле передвигался по комнатам, большую часть дня проводил сидя в кресле и лишь изредка появлялся на шатком крыльце своей обшарпанной резиденции. Замотанный по самые уши в толстый шерстяной плед, маленькими подслеповатыми глазками он оглядывал принадлежащие ему владения и в такие минуты становился похож на что-то вынюхивающую тощую капибару.

В прошлом он работал на каменноугольных шахтах и урановых месторождениях, но потом женился, обзавелся двумя сыновьями, построил этот дом и занялся фермерством. Жена его давно отправилась на тот свет, старший сын погиб, участвуя в военном конфликте в одной из стран Центральной Азии, а младший все еще жил с ним. Не в пример отцу, он был здоровенным, но недалеким умом детиной.

Возраст Тодда Дэвиса приближался к тридцати, однако по мышлению больше соответствовал семнадцатилетнему. Его интересовали только ток-шоу на автомобильную тематику, подробности женской анатомии, пиво и то, как спариваются различные виды животных. Все его мысли вертелись по кругу и рассуждениями на эти четыре предмета он мог достать кого угодно.

Я относился к нему с равнодушием, но вместе с тем испытывал настороженность. Увлечения его не внушали мне доверия, кроме того, пару раз я подмечал, как он бросает в сторону Терри липкие взгляды, а потому по приезду попросил ее держаться от него подальше. Его я тоже предупредил, чтобы и близко не совался к ней.