Вечерами он стал сильно пить и порой вел себя буйно. Накачавшись пивом, ночами напролет он смотрел телевизор на полную громкость, чему-то бурно возмущался, доставал всех разговорами и грозился расправиться со мной при первой же встрече. Наша стычка еще долго не давала ему покоя.

В один из тех скучных, дождливых дней я заехал к ним после работы, чтобы забрать оставшиеся вещи, но не застал его дома. Выпив кофе и недолго поболтав с Робом и Айлин, я довольно быстро вернулся в город. В тот же вечер Сэм Дэвис подхватил простуду, у него поднялась высокая температура, а уже на следующий день он слег в постель. Больше он не поднялся.

Старик Дэвис давно был болен. На протяжении нескольких лет он упорно, но безуспешно боролся с раком легких, а теперь эта, казалось бы, незначительная простуда окончательно доконала его расшатанное здоровье. Впоследствии он пролежал в постели десять дней и состояние его с каждым часом делалось все хуже.

После визита врача всякие надежды на то, что у него есть шанс выкарабкаться, улетучились, как в ночи улетучивается яркий проблеск падающего метеора. К началу декабря он уже не приходил в сознание, беспрерывно метался в навязчивом бреду и заходился от жуткого лающего кашля. Пребывая в беспамятстве, временами он вспоминал свое детство и молодость, временами звал усопшую жену и погибшего старшего сына, но удивительно, что ни разу за те дни не вспомнил о Тодде.

Айлин как могла ухаживала за умирающим стариком и старалась облегчить его последние мучительные часы, пока однажды утром не обнаружила того без признаков жизни. Это произошло второго декабря. Когда она вошла в его комнату, тело старшего Дэвиса уже успело остыть. Умер он глубокой ночью, находясь при этом полном одиночестве и забвении.

На похороны пришли только я, Роб с Айлин, Тодд и ближайшие соседи. Погода стояла мерзкая, по-прежнему моросил дождь и дул хлесткий, до дрожи пронизывающий ветер. За прошедшие пару недель земля напиталась влагой, дороги покрылись липкой грязью, а с деревьев облетела последняя жухлая листва.

Местное кладбище выглядело уныло, что, впрочем, было под стать всеобщему настроению. Присутствующие хранили скорбное молчание, один только Тодд заливался безутешными слезами. Он был мертвецки пьян и видеть его в таком состоянии оказалось довольно-таки жалким зрелищем.

Сжимаясь от холода, я стоял над разверстой могилой, задумчиво глядел на крышку дешевого деревянного гроба и слушал мерный перестук дождевых капель, вонзающихся во влажную землю, в черную ткань зонтов, в лица собравшихся людей. В эти минуты я мог думать только о том, чтобы поскорее покончить со всеми церемониями и отправиться наконец в тепло.

Я не знал Сэма Дэвиса. За месяц, проведенный в его доме, я перекинулся с ним всего парой фраз, а потому не испытывал по поводу его кончины абсолютно никаких эмоций. Пожалуй, я чувствовал лишь раздражение, что приходится мерзнуть, стоя по щиколотку в грязи. Плюс ко всему, после смерти Анны я не очень-то любил похороны и все, что с ними связано.

Наблюдая за тем, как гроб засыпают землей, я с удушающей болью вспоминал, как чуть больше двух лет назад точно также стоял над ее могилой и не мог поверить в реалистичность происходящего. Все-таки хорошо, что я настоял, чтобы Терри осталась дома — наверняка на нее нахлынули бы схожие воспоминания.

Роб со старшим Дэвисом тоже не был близок. Он приходился ему двоюродным дядькой, но при жизни они мало общались. И все же последние дни перед его смертью, именно он и Айлин неотлучно находились подле него.

Тодд все чаще уходил днем и возвращался на ферму лишь поздней ночью, будучи при этом вдребезги пьян. По этой причине им пришлось на время отказаться от поисков квартиры. Какими бы не были их отношения, бросить умирающего старика на произвол судьбы они не могли.

— Ты слышал последние новости? — спросил Роб, когда мы вернулись с похорон.

Сидя в кухне, я пил горячий кофе и понемногу отогревался от холода. В доме тоже было нежарко, но здесь хотя бы не лил дождь и не пронизывал до костей стылый ветер. Его доносящееся с улицы жалобное завывание невольно вызывало приступы знобкой дрожи. За окном уже начинало смеркаться.

— Ты про то, что пропало три человека?

— Не только. В ста километрах отсюда видели двоих. Они напали на парня на заправке, но, к счастью, тому удалось отбиться и сбежать.

Я с недоверием посмотрел на него, отпил глоток кофе и надолго задумался. Пару дней назад в округе пропали трое человек, но никто не был уверен, связано ли это с зараженными тварями. Пропала семья, поэтому пока считалось, что они могли куда-то уехать. Жили они всего в двухстах километрах от нас.

— Думаешь, началось?

— Практически уверен, — с самым мрачным видом проговорил Роб. — Они должны были добраться сюда рано или поздно. Думаю, в запасе у нас максимум неделя. Нужно готовиться.

— Вам нельзя здесь оставаться, — настойчиво сказал я.

— Знаю. Старик помер вовремя. Через пару дней двинемся в путь.

— Хорошо. У тебя все готово?

— Вроде да. С пикапом я закончил. Сегодня подгоню его к порогу, расчет за работу возьму завтра.

— Держи ружье под рукой, Роб. Может уже сегодня уедете в отель?

— Я бы с радостью, но Тодд совсем расклеился. Ты же видел его на похоронах. Он еле на ногах стоял и плакал, точно годовалый ребенок.

— Да плевать! Ты же не будешь с ним нянчиться? — с раздражением выпалил я.

— Нянчиться не буду, но еще пару дней поживем тут. Пусть немного придет в себя.

— Как знаешь, — пожал я плечами, допил кофе и встал. — Мне пора ехать.

Ведя машину, я раздумывал, как бы помягче сообщить Терри новость о предстоящем отъезде. Это было нелегкой задачей. Мы жили в квартире Лоры Прайс уже больше четырех недель и она успела сильно к ней привязаться.

Лора не зря выбрала профессию учителя. Она действительно любила и понимала детей и, кажется, только в их компании в полной мере раскрывала свой, в общем-то, живой и веселый характер. Она прятала его за скромностью и задумчиво-серьезным выражением лица, однако узнав ее ближе, я понял, что по натуре она очень добра и сострадательна к людям.

И вот именно теперь, когда Терри вновь начала радоваться жизни, мне предстояло сообщить ей, что с этим придется расстаться. Еще одна проблема заключалась в том, что я до сих пор до конца не решил, куда ехать.

За прошедшие недели я успел основательно подготовиться — чего только стоило раздобыть новый самозарядный карабин и целый ящик патронов к нему. Оружейные магазины давно опустели и мне пришлось долго ждать своей очереди, чтобы потом забрать его в другом округе почти за двести километров от дома. Помимо того, я до отказа забил багажник всем необходимым и, как мне представлялось, готов был к самым непредвиденным обстоятельствам.

Я предусмотрел все, оставалось лишь выбрать направление. И этот выбор был самым сложным. Уже несколько дней мы горячо спорили с Робом, но никак не могли прийти к единому мнению. Он настаивал на укрепленном лагере, что недавно построили к юго-западу от нас, я же хотел ехать далеко на восток, к побережью.

Единственное, в чем наши мнения сходились — важно убраться до того, как начнется паника. Очень хорошо мы помнили, что творилось на дорогах, когда нам довелось пробираться сюда. Повторять пройденное ни мне, ни ему не хотелось, а сегодня мы однозначно поняли, что в запасе у нас совсем мало времени. Если двоих видели в ста километрах, значит вскоре здесь их будут насчитываться сотни.

Как только я вошел в квартиру, из гостиной выбежала Терри. Выглядела она взбудораженной.

— Пап, почему ты так долго? Мы только что посмотрели новости! Там сказали, что Спинни уже близко от нас!

— Заговорился с Робом, детка, — снимая обувь и промокшую куртку, устало ответил я. — Он мне уже рассказал.

Лора стояла рядом и было заметно, что она взволнована не меньше Терри. Поприветствовав ее, я поблагодарил за то, что та побыла с ней. В ответ она, как всегда, слабо улыбнулась и смущенно опустила взгляд, но я успел разглядеть, что за тонкими стеклами очков глаза ее переполнены страхом.