Понимая, что рано или поздно придется выбираться в заполненный зараженными тварями город, мы как могли оттягивали этот момент. Тогда-то мы и съели первую собаку. Ее притащили Моррис и Эдвардс. Готовили ее тоже они, поскольку женщины отказались в этом участвовать.

Несмотря на голод, не каждый сумел переступить через себя и отведать в пищу животное, которое в прошлой жизни приходилось человеку питомцем, другом, а зачастую и членом семьи. Терри и Лора узнав о происхождении мяса, есть его наотрез отказались, я же, переборов отвращение, быстро проглотил свою порцию. Если отмахнуться от ощущения, что совершаешь нечто гнусное и постыдное, то на вкус приготовленное блюдо мало отличалось от обычной говядины.

В ночь на пятнадцатое февраля я тихо переговаривался с Митчеллом, Эдвардсом и Моррисом. Мы обсуждали дальнейший план действий. Собака к тому времени давно была съедена и мы спорили — охотиться на следующую или стоит все-таки наведаться в город.

— Вы можете убить еще одну, но сами же видели, что не все стали ее есть, — шептал Митчелл. — Черт возьми, я тоже с трудом проглотил кусок. Он у меня поперек горла застрял, что уж говорить о женщинах и детях.

— И что теперь, лезть в город к этим уродам? — отвечал Эдвардс. — Ниче, жрать захотят, сожрут и собаку, и крысу, а когда припрет и кору с деревьев грызть начнут.

— Да уж, если дальше так пойдет, то и до этого не далеко, — горько согласился Митчелл. — Но послушай, черт с ней, с собакой. У нас вообще ничего не осталось. Ни масла, ни круп, ни чая, я уж не говорю про кофе…

— Нормально ты разошелся! Кофе тебе подавай, — издал издевательский смешок Моррис, но потом мечтательно протянул: — Тут бы сигарету. Хотя бы пару затяжек…

— Да заткнись ты! — шикнул я. — Не напоминай… Сержант, ты, похоже, рехнулся. Ты на полном серьезе предлагаешь обшаривать квартиры? Ты понимаешь, что там сейчас все кишит этими тварями? А даже если повезет и не напоремся на них, нас встретят не менее безумные выжившие. Ты как хочешь, а я пока не планирую подыхать.

— Так и скажите, что трусите! — взвился Митчелл. — Бензина у нас совсем немного, но на две машины хватит. Можем разделиться на две группы по пять человек и рискнуть. Со всеми предосторожностями, конечно. Народ схлынул, многие квартиры пустуют, там наверняка можно найти, чем поживиться.

— Да иди ты к дьяволу! — не менее разгорячено ответил ему Моррис. — Ты знаешь, Митч, я всегда за тебя, но подставлять зад под такую авантюру, это уже слишком.

— Да не продержимся мы на одной собачатине, как вы не поймете? К тому же совсем скоро они, как и голуби, отсюда сбегут. Собаки поумнее будут, быстро сообразят что к чему.

Так мы проспорили до самого рассвета. Я был согласен с Митчеллом, что нам необходимы продукты, но его идея с прочесыванием квартир представлялась слишком рискованной. Твари, притаившиеся от дневного света были опасны, однако не меньшую опасность сулили столкновения с обезумевшими жителями.

С другой стороны, помимо провизии, мы остро нуждались в топливе. Последний бензин из брошенных в пригороде машин мы уже слили, так что поездка в город оставалась единственным шансом его раздобыть. Как бы то ни было, но к утру каждый из нас поддался на его уговоры.

— Итак, еще раз, — проговорил он, стоя в девять утра перед собравшимся на пороге десятком мужчин. — Делимся по пять человек. Двое сидят в машине, внутрь заходим по трое.

— И зачем двоим сидеть в машине? Что за тупость? — спросил Вуд.

— Не тупость, Вуд. Живые тоже представляют угрозу, так что двое в машине для страховки. Уилсон, повтори еще разок, как себя вести в случае встречи с ними.

— Да сколько можно? — с раздраженным вздохом взвыл я, но все же нехотя произнес: — Днем они будто в спячке и не так опасны, но ровно до того момента, пока тебя не заметят. Важно не привлекать их внимания, но если увидели ублюдка, лучше стрелять не мешкая. Главное, целиться прямиком в лоб.

— Все запомнили? — обведя каждого пристальным взглядом, спросил Митчелл. Дождавшись согласных кивков, он нервно откашлялся, вслед за чем проронил: — Ну, тогда в добрый путь.

После этого краткого напутствия все наконец вышли из дома, расселись по машинам и тронулись навстречу неизвестному. Выпавший за зиму снег немного подтаял и все равно двигаться нам приходилось медленно. На случай, если нас угораздит застрять в сугробе, в багажнике лежали две широкие лопаты, но мы рассчитывали добраться без происшествий.

Я сидел на пассажирском сиденье рядом с Моррисом. Он был первоклассным водителем, поэтому миссия по доставке нас в город досталась именно ему. В прошлом он пятнадцать лет проработал дальнобойщиком на большегрузе, за эти годы исколесил всю страну вдоль и поперек и, пожалуй, в ней не осталось закоулка, где бы он не успел побывать.

Парнем Моррис был в меру общительным, спокойным и в какой-то степени даже хладнокровным, но иногда на него что-то находило и тогда он становился чересчур назойливым. За плечами у него имелось три брака и четверо детей, отчего он считал себя умудренным жизнью и опытом человеком. Словом, Моррис любил раздавать всем советы. Он по-прежнему часто доставал Чарли, но теперь уже по поводу его отношений с Элис, однако в любом ответственном деле на него можно было без сомнений положиться.

А еще он был одним из тех, кого в декабре я чуть ли не силой обрил налысо. Он никак не хотел расставаться со своими зачесанными назад длинными волосами, а когда все-таки их лишился, сделалось понятно почему. И раньше он чем-то смахивал на большую ящерицу, а после стрижки, из-за своей привычки часто облизывать губы и коричневых, навыкате глаз, еще сильнее стал напоминать некую земноводную рептилию.

Остальными тремя, кто ехал с нами в машине, были Патрик Ричардсон, Алан Вуд и Крис Дэниелс. Вуд сам вызвался идти вместе со мной по квартирам, остальные трое не горели желанием лезть во вражеское логовище, а потому пришлось бросать жребий. Он указал на Дэниелса.

С момента прихода зараженных, в город мы не выбирались ни разу и теперь, подъезжая к окраинам, будто видели его впервые. И чем дальше мы углублялись в его нутро, тем отчетливее на наших лицах проступало изумление от масштабов произошедшей здесь катастрофы. Наиболее точным определением, приходящим на ум при взгляде на его разгромленные улицы, было: «Мир рухнул, а человеческой цивилизации пришел конец».

Эта мысль без устали вертелась в моей голове, точно ротор в винтовом блоке мощного компрессора, выдающего вместо сжатого воздуха беспомощную, опустошающую растерянность. Увиденное ошеломляло и одновременно сбивало с ног. От картины, предстающей глазам, по коже шел мороз, а в мозгах просто не складывалось, как такое могло произойти.

Кругом валялись трупы. Ночью здесь мела легкая метель и некоторые лежали припорошенными, другие же покоились сверху и были еще нетронуты снегом. Глядя на них напрашивался вывод, что убили их совсем недавно. Убийства, по всей вероятности, происходили здесь круглосуточно.

На эту ужасающую картину сверху равнодушно взирало неприветливое, белесо-серое небо. С залива дул пронизывающий ветер. Он отрывал от земли мелкий мусор, газеты, пустые сигаретные пачки и пластиковые пакеты, а затем те, словно призраки рухнувшей цивилизации, носились в воздухе, выписывая круги и замысловатые пируэты.

Пробираясь по заметенным улицам, до чистки которых больше никому не было дела, лишь изредка мы натыкались на живых людей. Они тоже походили на призраков. Одетые в лохмотья, грязные, с изможденными, землисто-серыми или изжелта-зелеными лицами, они брели по обочинам, иногда останавливались, провожали нас звериными взглядами и что-то кричали вслед, а другие апатично рылись в грудах мусора.

К центру мы ехать не решились. Добравшись до спального района на окраине, Моррис свернул во двор и заглушил двигатель. С виду двор казался безлюдным, но мы знали, что это впечатление может быть обманчивым. Из окон многоэтажных домов за нами могли наблюдать десятки враждебных глаз.