Разгромить такой укреплённый лагерь, какой соорудили эти монстры за сутки, смогут, пожалуй, только вдесятеро превосходящие силы. Или атомная бомба. Обычной артиллерии здесь явно не хватит, если учитывать глубину укрытий, которые были выкопаны ими. Тут даже кассетный боеприпас с фосфорными бомбами не поможет. Даже при прямом попадании в центр лагеря и накрытии всей его площади, как ковром, рассыпавшимися кассетами. Погибнет… хм, упокоится хорошо, если сорок процентов личного состава. Остальные переживут, спокойно откопаются и снова займут свои места, согласно штатному расписанию. И продолжат выполнять поставленную задачу.

Жутковатое зрелище и понимание.

А ещё… ещё меня пробивали «флешбэки». Да-да, мой ПТСР, растревоженный ещё в столице Империи, сейчас снова начал давать о себе знать. На их месте я снова видел себя. Себя и своих сослуживцев. Копающим такие же самые окопы, строящим такие же самые перекрытые щели и блиндажи, насыпающим песок в мешки и выкладывающим из них оборонительные стены с бойницами… слышал команды офицеров, слышал свой собственный сержантский матерок, чувствовал на своих плечах палящие лучи солнца, пот, разъедающий кожу, укусы кровососущих насекомых и пыль, осаживающуюся на мокрой от пота коже…

А в следующий момент сквозь лица друзей и знакомых, проступали угловатые черты черепов нежити. Вспышкой, резко, сразу… В ушах снова свистели летящие с неба снаряды, звенело от взрывов, перегрузивших перепонки, оглушивших…

Криков, как и раньше, было не слышно: лишь распахнутые рты кругом, мой собственный рот распахнут точно так же… и кости в обрывках брезента «горок» и камуфляжа. «Атаксовского» и «мультикам»…

Тому, кто не испытал, не понять, что значит для ПТСР-щика «флешбэк». Насколько это мучительно и просто физически больно. Невыносимо.

Я бросил винтовку, уткнулся лбом в землюсхватился за голову, словно пытался раздавить её между ладонями, как в тисках. Раздавить или оторвать. Хотелось орать, плакать и материться одновременно…

Вот только было одно, но очень существенное отличие: я понимал, что это всё не реальность. Что это именно «флешбэк». Что это — ненастоящее. Что этого уже нет, что всё кончилось. Всё прошло. И эти черепа остались там… в прошлом. Что нынешние черепа к тем черепам не имеют никакого отношения. Что, скоро это пройдёт. Что надо просто сжать покрепче виски, сдавить голову и терпеть. Просто терпеть.

Я знал, как с этим бороться. Знал. Ведь, однажды, с этим уже справился. И тогда было тяжелее. Намного тяжелее…

Легко сказать — терпи. Очень сложно терпеть.

Легко сказать — я знаю, как с этим бороться. Легко…

Вот только это ни хрена не помогает! Особенно, когда прямо напротив тебя скелеты в обрывках камуфляжа копают БСЛками окопы и насыпают блиндажи…

В какой-то момент, всё стало настолько невыносимо, что я схватил свой «Баррет», воткнул прикладом в плечо, навёл на комбата и разнёс его череп C-ранговой «пулей», что была в него заряжена. И тут же, практически без перерыва, стал разносить головы офицеров, выполняя старое своё жгучее искреннее желание: убивать, расстреливать эту мразь!..

Десять «пуль» вылетели из дула винтовки за считанные секунды. Ни одна не ушла мимо. Я в жизни так ещё никогда не стрелял. И сразу после крайнего сухого щелчка, возвестившего об окончании магазина, я подцепил следующий. Загнал «пулю» в патронник и высадил ещё и его…

Отпустило меня лишь на середине третьего магазина. Третьего и последнего. Того самого, с E-шками.

Отпустило. Мозги заработали, наконец, и я осознал, что наделал. Что поддался эмоциям и поставил себя на грань выживания. Осознал, достреливая этот магазин до конца, раз уж начал. Пока ещё остаются секунды до шквала ответного огня скелетов-магов. Огня в прямом смысле этого слова. В буквальном.

Тридцать… двадцать девять умертвий и одна мумия. Это вроде бы — много. Очень много. Но, на самом деле — ничто. Так как там, впереди, под холмом осталось ещё пятьсот скелетов. Минус тридцать, плюс тридцать — не имеет особого значения. «Обезглавить» лагерь всё равно ведь не получилось: умертвий было больше, чем тридцать. И эти, которые «сверх трёх магазинов», уже почувствовали опасность и успели залечь в подготовленные укрытия, из которых мне их не достать с моей позиции.

А достаточно остаться даже всего одному умертвию, чтобы толпа скелетов не превратилась в толпу, оставшись скоординированным и боеспособным подразделением.

Сухо щелкнул «вхолостую» «боёк», сообщая об окончании третьего магазина. Пытаться доставать ещё «пули» и дозаряжать ими пустые магазины я не стал. Не мог позволить себе терять время. Я даже собирать их не мог себе позволить. Схватил «Баррет» и перекатился с ним вбок, к заранее подмеченной ложбинке. А над головой уже противно шипели, оставляющие отвратительные дымные следы файерболы.

***

Лежать в канавке было подобно смерти — ведь, под прикрытием скученного, сосредоточенного, плотного огня магов, ко мне уже бежали, заходя с флангов, воины со своими ржавыми железками в костлявых руках. Когда добегут — я труп. Биться с ними всеми невозможно. Да ещё и под непрекращающимся обстрелом.

Что ж, экстремальные ситуации… не делают нас лучше, умнее, прозорливее, чем мы есть. Наоборот — они сбрасывают нас до «умолчания», до уровня нашей минимальной подготовленности. До следования отработанным до автоматизма действиям и алгоритмам. До уровня изначальной подготовки к этой операции, как бы тавтологично это не звучало.

У меня вариант был подготовлен простой и даже линейный: маршрут отползания и несколько оставленных на «лёжке» «мин», которые я тут же и активировал, уже вовсю извиваясь и работая локтями.

Два оглушительных взрыва меньше, чем, через минуту, возвестили о том, что до «лёжки» уже добежали скелеты-воины. О том, что времени у меня в самый-самый притык. Что меня уже загоняют…

Вот только, они же сообщили мне, что можно больше не ползти, так как поднятая ими земля и пыль перекрыли обзор магам, так и продолжавшим поливать огнём мой холм.

Я вскочил и, что есть сил, со всех ног рванул со ставшего таким негостеприимным холма с ранее подготовленной позицией. Прочь, подальше, туда, где есть какой-то шанс затеряться, оторваться в дебрях и болотах, что раскинулись в районе вытекания из долины реки…

***

«Аттракцион — почувствуй себя Чапаевым», — крутилась в голове злая мысль, когда на берег реки вышла неутомимая цепь скелетов, что вот уже два с лишним часа, гнала меня по холмам, не давая и шанса на то, чтобы оторваться или затеряться.

Они шли не быстро, но при этом не останавливались, не замедлялись и действовали столь организованно, досматривали каждый куст, каждую ложбинку так тщательно, что не возникало никакого желания, попытаться заползти под какую-нибудь корягу и переждать, пропустив их над собой. Такая попытка однозначно была бы обречена на провал.

Тут помогла бы, может быть, только заранее подготовленная позиция типа «флорентийская шляпа». Только, где ж её взять? Нет, в прошлый раз, в этих холмах, я много всего нарыл. В том числе и такие окопчики. И в не малом количестве. Уверен, что они и сейчас где-то здесь раскиданы. Но вот в чём проблема: местность-то изменилась. Долина значительно расширилась и выросла с прошлого раза. Я эти свои нычки теперь и сам не найду… быстро не найду. Не тогда, когда по пятам неотступно, не медленно и не быстро, движется цепь преследователей из неутомимой нежити, которая точно не остановится покурить, поесть или передохнуть.

Оставалось только одно: топать вперёд быстрее, чем топают они позади. И я топал. То быстрым шагом, то бегом. Постоянно придерживаясь низин и избегая открытых, хорошо просматриваемых, а значит, и простреливаемых пространств.

Вот и дотопал. До реки. Болота… в которых я до этого планировал затеряться, каким-то загадочным образом оказались правее. Да и сама мысль — соваться в них, с учётом довольно сильно изменившейся местности, когда все прежние ориентиры сменили свои положения. Болота — это не холмы. В болотах и сгинуть не долго, провалившись в какую-нибудь, ранее не существовавшую там трясину.