Драконы? Василиски? Какой чудесный серпентариум! Я не психиатр и не психолог, но такая не рассуждающая ненависть, какую сейчас читаю в чужом взгляде — это личное. Очень личное. За случайный толчок, насмешку или вылитый кофе так не злятся.

Не знаю, к чему бы привёл наш разговор, если бы ворот платья не оказался надорван. И разозлённый маг не увидел бы ожерелье.

В ту же секунду рука на моей шее разжалась. Я бы упала, если он не подхватил. Отпускать, правда не спешил. На чужом лице на мгновение проступило отвращение.

— Это ещё что за.

Энг коснулся камней, и тут отдёрнул руку. Удавка начала сжиматься.

— Вот чешуя! Откуда?

Кажется, мачеха забыла кое-что уточнить. Делать гадости можно тихо и покорно. Послушно опустить глаза и нежно пролепетать:

— Супруга моего опекуна очень заботится о сироте.

— Это была её идея — подложить тебя под краэнга?

Поморщилась. Что ж ты такой недобрый, а?

— Да, — коротко ответила.

— Хочешь освободиться? — резко подняла глаза на мужчину.

Теперь энг выглядел собранным, серьёзным, без шутовской издевательской ухмылки. Глаза смотрели холодно и колко. Он старше, чем кажется. И он также очень опасен. Парень-гуляка, прожигатель жизни — это всего лишь маска.

— Что нужно делать? — уточнила спокойно.

Кажется, удивила. Ждал всё-таки слёз?

— Сам я не сниму. но я знаю того, кто сможет это сделать. Однако, твои опекуны имеют над тобой власть. Несмотря на явно полузапрещенный артефакт, им мало что можно сейчас предъявить — выкрутятся.

— Если вы говорите со мной, значит, выход есть. В чём ваш интерес?

— Интерес прост, букашка, — чужие пальцы легонько коснулись шеи. Второй рукой энг всё ещё крепко прижимал меня к себе, — подробностей тебе знать не нужно, но мне вскоре понадобятся верные Династии глаза и уши. Ничего особенного.

— Шпионаж? — искренне изумилась. Вряд ли на такие дела посылают кого попало. Вот и собеседник покачал головой, усмехаясь.

— Нет, — он притянул ещё ближе. Вот змеище! Вивернище? Драконище?

Василисище? Кто он там по чешучайтому генотипу? — твоя задача — просто приглядывать за адептами. И сообщать мне обо всём, что покажется странным. На этих условиях я устрою тебя в Академию Айтвара. Скорее всего, ты и этого не знаешь, но опекуном учащихся выступает Академия. И никто не будет иметь права выдавать тебя замуж или пытаться увезти оттуда.

— Айтвара? — слишком хорошо звучит. Даже не получается сердиться на очередной укол.

— И этого не знаешь, — он как-то странно усмехнулся, задумчиво. Думающий мужчина — это не всегда хорошо. Особенно, когда у тебя слишком много секретов.

— Меня мало обучали. И плохо. Любезные опекуны ищут мне жениха, чтобы обеспечить безбедную жизнь в отсутствии истраченного наследства, — может, я ответила слишком резко, но…

— Характер имеется, — и вот как он сейчас дядюшку (или кем ему приходился краэнг?) напомнил! — хорошо. Значит, шанс есть. Слушай меня внимательно. Если ты хочешь другой жизни и не побоишься — у нас всё получится. Я не стану ненавидеть вас, людишек, меньше. Но, может быть, буду тебя уважать.

Разговор был не таким уж долгим, но весьма напряженным и насыщенным. Слишком хорошо я понимала — да, это тоже мышеловка. Игра в одни ворота.

Да, я смогу выйти из-под власти опекунов. Но попаду в зависимость от энга. Именно он будет диктовать условия. Бежать? Куда, например? Не зная толком мира, обычаев, рас. Нет уж. Академия, говорите? Второе высшее ещё никому не навредило.

— И ещё одно. Последнее по списку, но не по значимости, — глаза мужчины напротив холодно блеснули, — вот эту вещь, — на столик между нами легла тонкая булавка с головкой-горошиной на кончике, — ты, когда появится возможность, воткнёшь в рукав одежды краэнга Аргата. Остальное тебя не должно волновать, он не заметит и к тебе не будет никаких претензий.

И вроде бы так спокойно он это сказал… вот только от этого спокойствия веяло могильными тайнами. Тут не “полымя” из огня. Тут сразу в кратер вулкана попала. Может, ещё не поздно выйти замуж?

Я помолчала, пытаясь справиться с бурей эмоций. Шансов выжить становилось ещё меньше.

— Дела аристократии ко мне касательства не имеют, Сиятельный, — ответила коротко.

Не смотреть ему в глаза. Каким-то образом он умеет подчинять волю. И, пока не разберусь, как от этого защищаться, нужно быть вдвойне осторожнее.

— Если вы сдержите своё слово, а я в этом уверена, то и я сделаю то, что обещала. Вот только едва ли краэнг меня к себе подпустит.

— Это не твоя забота, — осторожный взгляд показал, что Шиарраш, кажется, расслабился.

Представила себе развалившуюся к кресле и довольно свесившую хвост змеюку. И погремушка в такт покачивается. стало почему-то смешно.

— Хорошо, — помолчала, но всё же рискнула спросить, — но как я буду обучаться в Академии, милорд, если сейчас конец Полуденного сезона? Да и магии во мне нет.

К сожалению. Найана была совершенно обычным человеком, без примеси крови нелюдей. Иначе её цена на местном рынке невест была бы куда выше. А Полуденным сезоном в этом мире называли лето. Закатным — осень, Полночным — короткую зиму, а Рассветным — весну.

— Это как раз легко, — энг встал, щуря глаза. Короткие волосы вспыхнули на солнце короной пламени. Золотистые лучи обрисовали гибкую, сильную фигуру и хищные черты лица. Красивый мужчина. Но от такого хочется бежать как можно дальше, — поступишь на Факультет Рун, там особенно не требуется магии. У них вечный недобор, так что тебя возьмут и без экзаменов, только с условием, что потом отработаешь пять лет свою учебу.

Вполне щадящие условия. Даже отличные. Если бы не одно но. Я ощутила, как леденеют ладони. Случайность? Не верю в такие совпадения.

Я тоже поднялась, стараясь не делать резких движений и не суетиться.

Резко обернулась — и всё-таки столкнулась взглядом с нечеловеческими, сияющими глазами энга.

“Да, я знаю, что ты не маленькая леди Сарган. И это именно я попросил призвать в подходящее тело чужую душу. Думаю, у нас есть прекрасная основа для долгого сотрудничества, не так ли?”

Эти слова прозвучали прямо в голове. А потом чужое лицо приблизилось вплотную — и губы мужчины снова накрыли мои.

Он не гипнотизировал и не принуждал. Чуть прикусил губу, обвёл её языком, стремясь проникнуть внутрь. Почти нежно. Почти страстно. Я закрыла глаза. Интересно, каково это, когда вас целует крокодил? Мокро? Холодно? Склизко? Дать бы по мор… лицу, жёстко, с оттяжкой. Но нельзя, как бы мерзко ни было. Не сейчас, пока меня не избавили от удавки. Потом я всё припомню. Память у меня, милостивый господин, просто отличная. Не шевелюсь и, наверное, почти не дышу, пока не слышу раздраженное:

— Что бы ты не думала, я не насильник. Не хочешь — не трону. У меня в этом деле другой интерес. Но — смотри не пожалей.

Приоткрыла глаз. Обидчивый какой. Неужели, надеялся на то, что иномирная дурочка растает от его внимания? Почему-то тому, что в переносе виноват именно он, я не удивилась. Как будто подсознательно ожидала чего-то подобного. Или, что вернее, шок от всего произошедшего ещё так и не прошёл.

— Уйдешь отсюда рано утром, как договаривались. Деньги тебе оставят. Наймешь извозчика до Академии. Там тебя встретят, — так и не дождавшись ответа на свои завуалированные угрозы, светлоглазый убыл.

А ведь так и не рассказал, какая он ящерка.

Впрочем, ещё узнаю. Это успеется. А сейчас стоит сесть, успокоиться и не сжимать так сильно трясущиеся руки. Ещё немного — и в этом мире я получу нервный срыв.

Хватит. Хватит, Надя.

Надо всего лишь сесть и всё обдумать. Достаточно ты уже в жизни глупостей наделала. Достаточно из-за этого пострадала.

Решительно села за стол, взяла бумагу и странную тонкую палочку без грифеля, которая, однако, легко писала по плотному листу.

Пишем, что у нас хорошего, а что плохого.

Спустя полчаса я задумчиво перечитала написанное.