А они… они отнесли.
Уложили.
Оставили.
П‑повелители! Чтоб их всех.
– Не знаю, – покачал Ричард головой. И книжицу развернул. – Но, надеюсь, отец скажет.
«Она явилась вновь. И на сей раз я понял, кого вижу перед собой. Проклятье нашего рода. И она поняла, что сильна. Она улыбнулась мне, и я почти обезумел от желания коснуться этой женщины. Меня вдруг осенило, что она – прекрасна. Что именно она – та, кого я ждал всю жизнь. Что брак мой был ошибкой, а женщина, звавшаяся моей женой, сделала единственное, на что была годна – умерла. Я был оглушен любовью, и на несколько мгновений даже утратил разум».
На несколько…
– Слушай, а если мы ей того? Голову отрубим?
– Вряд ли получится, – покачал головой Ричард. – Здесь что‑то иное.
«Но когда она потянула из меня силы, я выпустил Тьму, и заставил её отступить. Она ощерилась, и морок спал, явив мне истинное обличье душницы»
Хорошее название.
Такое вот… душевное. Душительное? Как много есть правильных однокоренных слов, оказывается.
«Она оскалилась. Я чувствовал, что она желает броситься на меня, тогда как мне нужны были ответы. И тогда я предложил ей разговор»
Плохая идея.
Очень‑очень и очень плохая идея. И я ведь права, если гордый Повелитель тьмы упокоился, бросив сына, а эта… недопокойница лежит себе и улыбается.
Голову ей оторвать надо будет.
Так, на всякий случай.
И… и костерок тут разгорится.
«Она несколько ночей являлась, скалясь, грозясь пожрать меня. И с каждым разом ярость её лишь росла, как рос и голод, ею испытываемый. Ричард, из которого она пила силы, удалился. И вчера я получил весточку от проклятого, что сын мой пришел в себя. И пусть он пока слаб, но все же жив. Иных людей в Замке не осталось. Души же Легионеров слишком изменились, в них стало чересчур много тьмы, чтобы тварь рискнула коснуться их»
– А…
– Как ни странно, но душницы питаются жизненной силой и душами именно людей. Тьма для них разрушительна. Даже для измененных, – пояснил Ричард.
Правда, сильно понятнее не стало.
«Вчера она заговорила. Сперва меня осыпали проклятьями, потом пытались очаровать, но она, утратив силы, почти лишилась и былого очарования. И тогда‑то, осознав, она смирилась и заговорила. Её звали Анна. Теперь в этом совпадении имен видится мне нечто жуткое, роковое. Она была дочерью наемника, и с малых лет помогала отцу во всем. Она была сильна и красива. И многие мужчины желали её, Анна же, привыкшая ко вниманию, принимала его как должное. Это и привело к беде. Один из тех, кто был очарован ею, обезумел. И в безумии своем, желая освободиться от брачных уз, уверенный, что тогда‑то сможет назвать Анну женой, он убил и нынешнюю свою супругу, и детей. Когда же Анна, узнав о том, рассмеялась, он убил и себя, прокляв её. Подобные проклятья, пусть бы даже сотворенные одной лишь волей, но подкрепленные кровью, весьма опасны» .
Я читала.
И… и нет, мне не жаль было. Разве что ту женщину, которая погибла. И детей её. И… и сволочи они, там.
«Её отец, который дочь весьма любил, стал искать способы избавить её от проклятия. И тогда‑то он узнал о человеке, что давно уже изучает путь тьмы. Более того, о нем говорили, как об умелом чернокнижнике. Говорили осторожно, с опаской, ибо тень Храма уже нависла над миром»
– Его звали Несиар.
Я сказала это вслух. И строку прочла.
«И он согласился. Он провел обряд, который вернул Анну к жизни, однако изменил что‑то в ней. Она и сама не поняла, что именно. По её собственному признанию, сперва это походило на весьма яркие сны, в которых Анна путешествовала по округе. Она видела людей, слышала их разговоры. Мне кажется, что именно тогда‑то душа и начала отделяться от тела. Однако ни она, ни чернокнижник не обладали знанием, чтобы понять это».
Все проблемы от недоучек.
Так говаривала моя разлюбезная начальница. И вот теперь я склонна с нею согласиться.
«Взамен чернокнижник попросил об услуге. Он собирался пройти сквозь горы, углубиться в Проклятые земли и достичь Мертвого города. Он был уверен в его существовании, как и в собственных способностях. Прочим же он обещал многие сокровища. И невиданные богатства затуманили разум людей».
– Вот же… – я добавила пару слов из тех, что от попугая услыхала.
Нет, ну не скажешь же иначе!
Только это.
И Ричард вздохнул.
«Анна рассказывала о путешествии. О том мире, что был разодран многими войнами. В нем не осталось и крох былого величия. Она говорила о днях и днях пути. И о собственной слабости, которая возвращалась, вынуждая чернокнижника повторять ритуал. А с ним и усугублять раскол меж душой и телом. Сама же Анна с каждой отданной ей душой, все больше привязывалась к этому человеку. Я не знаю, можно ли было назвать это любовью. И способны ли вовсе подобные ей любить? Несиар же отвечал взаимностью, видя в Анне творение рук своих. И он же придумал, как сделать так, чтобы избавить её от мучений. Забавно то, что средь прочих ритуалов, знания о которых упали в его руки, он выбрал именно тот, который был запрещен даже в Империи, несмотря на всю вольность царивших в ней нравов».
Все‑таки он многословен.
Хотя… он ведь… с сыном не особо ладил. Ксандра проклятым полагал. Легионеры вовсе разговорчивостью не отличаются. И вот кому душу излить? Нежити коварной? Или этой вот книжице.
«Наши разговоры внезапно увлекли меня. Я платил за них силой, благо, я мог позволить себе подобное, ибо тьма предвечная залечивала раны души».
Голову рубить надо было.
Еще тогда, сотни лет тому.
«Интересно даже не то, что человеку, мало что понимающему в запретных искусствах, попалась в руки книга с описанием ритуала «Каменного сердца». И не то, что решился он провести этот ритуал. О нет. Интересно, что у него получилось. Он сумел окончательно извлечь душу Анны и привязать её к камню».
На это у меня и слов‑то не нашлось. Ну, чтобы не матерных. Да и тех… надо снова к попугаю. Квалификацию повышать.
«Анна получила свободу. А еще научилась кормиться, не вызывая подозрений».
Ну да, когда вокруг все мрут, это ни хрена не подозрительно.
«Однако сам чернокнижник, истратив себя, ибо не умел он защититься от темной силы, заболел. И вынужден был остаться в предгорьях, в маленьком селении. Он уже испытывал некоторые сомнения, но наемники были полны сил и желания добраться до сокровищ».
Стало быть, Ксандр не ошибся.
«В деревне же, что стоит на границе, они представились охотниками, коих в те времена много приходило, ибо мир, полный опасностей, был привычен, они отыскали проводника. Тот довел наемников до реки, и там уже Анна выпила его душу. После она ослабила и души прочих. Она не убивала, хотя призналась, что испытывала огромное желание» .
Ричард тихо вздохнула. А я… я ничего не сделала. Я понятия не имею, что нужно делать в подобных случаях. А потому лишь прижалась. И крылом бы накрыла, если бы… ну, огненные крылья, они не для подобных мест.
«Они добрались до города. Вчетвером. И там уже, в мертвых развалинах, Анна столкнулась с демоницей. Правда, мне так и не удалось добиться понимания, кто это был. Анна говорила о ней крайне неохотно, через силу даже. И мне показалось, что она боится того существа. Впрочем, нежить всегда склонялась перед силой. Как бы там ни было, но Анна говорила с демоницей. И та дала Анне зеркало, сказав, что пока то будет живо, Анна тоже таковой останется. А еще, что зеркало это способно связать Анну с любым иным человеком, суть которого Анне известна. Здесь я не совсем понял. Мне кажется, она и сама не была уверена, что демоница имеет в виду. Но у неё вышло дозваться до чернокнижника» .
Вот хочется крикнуть, что я была права.
Но молчу. Даже рот ладонью прикрыла на всякий случай.
«Анна отказывается говорить о зеркалах. Даже когда голодна. Даже когда почти теряет себя от голода, на вопросы мои она лишь качает головой. И шепчет, что запрещено. Полагаю, имеет место некий договор, заключенный меж Анной и той демоницей, которая заперта в городе. Я проводил вечера в библиотеке, однако не находил ответов. Все же слишком многое было утрачено безвовзратно. Есть у меня подозрения, что сия демоница и есть Младший бог. Твари способны принимать разное обличье, а Анне проще было бы говорить с женщиной, а не с чудовищем. Впрочем, порой из женщин получаются удивительные чудовища».
