– Так ты и говори!

– Я и говорю!

– А на ком это он женится…

– Виросска. Ишь, шуба какая… а у меня и пальтецо уж старое, на дырах…

– Какое старое? Всего‑то пять годочков как купили!

– Целых пять! А ей, небось, шубу вон кажный год справляют…

– Сказала, это же ж принцесса!

– Вот… ты меня не любишь, держишь в черном теле и ничегошеньки… говорила мне матушка, не ходи за него. А я не послушала на свою‑то голову…

– Ну вот опять завелась! Купим мы тебе… ну купим шубу… честное слово!

– А наша‑то лучше всех!

– А чего в белом‑то?

– Вестимо, траур. Была вольною девицей, а тепериче все… конец девичеству. Станет мужнею женою…

– Ты‑то чего подвывать начала…

– От эмоциев. Очень уж мне жалко…

– Кого?

– Да всех… молодые такие, а уже женятся…

Что сказать. Свадьбу свою я представляла немного иначе, но… но белое платье отстояла. Точнее отыскала в гардеробной замка что‑то, пусть даже не совсем белое, скорее уж цвета топленого молока. Подшивали быстро.

Подшивали.

Ушивали.

Украшали.

И…

– Не ерзай, – тихо сказал Ричард. – А то свалишься. Что не так?

– Чешется, – пожаловалась я, замерев. С этой черной скотины, которая взяла и нашлась там, на побережье, станется меня скинуть. Исключительно из вредности. Он до сих пор фыркает и делает вид, что не знаком.

А кто, между прочим, спалил ту злобную тварюгу, похожую на пучок оживших веревок, что едва не опутала его? Ну, подумаешь, немного и гриву подожгла. Я же ж не нарочно! Да и отросла грива‑то. Отросла!

А он…

Сволочь.

– Рога растут, – сказала я тихо, стараясь все же не слишком вертеться. Падать не хотелось, тем паче тут вот люди. Много людей. Слишком много людей, чтобы я чувствовала себя спокойно. И от этого зуд усиливается.

Еще и корона.

Причем не такая, как у Светозарного, а пафосная, большая и с кучей камушков, чтоб издалека было видно, кто я. Хотя я и сама не очень знаю, кто я, а корона ко всему оказалась тяжеленной.

И натирала.

И… ожерелье не лучше. Я хотела красоты? Выдержать бы эту красоту теперь.

Но до храма мы добрались. Небольшой он, так за пару недель большой и не поставишь. Хорошо, хоть что‑то получилось. И жрец явно растерян. То ли доставили его сюда недостаточно вежливо, то ли проникся важностью миссии.

– Последний шанс передумать, – шепнул Ричард, снимая меня с лошади. Зубы драссара клацнули над самым ухом.

Погоди у меня.

Чтоб я больше к тебе приходила да со свежим хлебом…

– Не дождешься, – я поправила корону, что норовила съехать набекрень, тонко намекая, что правительница из меня получится так себе. И огляделась.

Люди…

Много людей.

Слишком много для маленького этого городка, который и без того взбудоражен новостями. Пусть им и не верят, но передают, приукрашивая. А стало быть, дело времени, когда последние запреты рухнут. И… к добру ли?

Страшно.

Мне. Ричарду тоже, хотя он и не показывает. Остальным… уже завтра Артан вернется в Мертвый город, которому надо бы человеческое и не такое мрачное название придумать. А с ним Мудрослава, дюжина Легионеров и пара сотен вироссцев, которые решили сопроводить «государыню».

Утешает, что корона у нее побольше моей.

А значит, неудобнее.

Брунгильда как‑то даже подуспокоилась. Может, оттого что её барон наговорился, наконец, да и в целом мужиком оказался неплохим. А может, потому что с энтузиазмом принял идею отправиться куда‑то там на север, но куда точно, она не знает, потому как вообще не уверена, что надо туда отправляться и кого‑то спасать. Он тогда еще выразился, что на месте разберутся, надо или нет.

Теттенике вот просто сияет, издалека видно. И… радостно от этого. А еще оттого, что уж она‑то остается, с мужем, лошадьми и братом, который, пусть и сын кагана, но далеко не единственный. И поэтому случаю решил свою жизнь слегка разнообразить.

Пускай себе. Мне от не жалко.

Ладхемцы на своих принцесс поглядывают мрачновато. Ну да, некромантки, но чего уж теперь? В Ладхеме их не ждут, а у нас, глядишь, пригодятся.

Уже пригодились.

С поднимающимся кладбищем Ариция управилась так, что даже дуэнья заткнулась со своей «проклятостью». А может, дракон так подействовал? Оказалось, что наличие дракона очень благотворно на людей влияет. Как‑то сразу становятся и спокойнее, и добрее к окружающим.

Летиции тяжко придется.

Пусть даже рыжий оказался вроде и неплохим парнем, несмотря на придурь, но… вот вироссцы… прибывшие, бородатые мрачные и самим видом в тоску вгоняющие… с другой стороны, справится.

Или поможем.

В конце концов, девочки должны держаться вместе.

Жрец затянул молитву, и я зажмурилась, до того ярким вдруг стало солнце, будто светом с неба плеснули…

– Благословение, – загудела толпа на разные голоса. – Пресветлые благословили…

Хорошо, если так.

А нет, то и… сами справимся. В первый раз, что ли.

Конец