– Госпожа, ваши вещи вон там, – прозвучал за ее спиной уважительный, но твердый голос Фрица, как бы давая понять, что остальные сосновые контейнеры не должны ее интересовать.

– Пожалуйста, следуйте за мной.

Он подвел ее к четырем кофрам с одеждой и коробкам.

– Вы уверены, что мне не нужно отнести все вещи наверх?

– Да, уверена.

Она прикоснулась к медному замку на одном из кофров от Вуитона.

– Не оставите ли меня одну?

– Разумеется, госпожа.

Она подождала, пока не захлопнулась дверь, а затем ослабила замок на ближайшем кофре. Открыла его, и наружу вырвались платья, пестрые, пышные, красивые… Она вспомнила, как носила их на балах, собраниях Совета принцепсов, званых обедах брата, и…

По коже пробежали мурашки.

Она подошла к следующему кофру. Затем к следующему. И к последнему. Потом начала заново и еще раз перебрала каждый. И снова.

Это нелепо. Разве так важно, что она наденет?

Просто выбери что-нибудь.

Она дотянулась и схватила… Нет, в этом она была при первом кормлении от Ривенджа. А как насчет этого? Нет… это платье она надевала в день рождения брата. Тогда как насчет…

Марисса почувствовала зарождающуюся, как огонь, злость. Ярость вспыхнула в ней, переполнила, заплясала по венам. Девушка выбирала платья наугад и срывала их с мягких вешалок, ища хотя бы одно, не напоминающее, как ее подчинили, заперли, превратили в хрупкую куклу в дорогих тряпках. Она двинулась к другому кофру, и новые платья полетели в воздух, руки девушки с остервенением рвали ткань.

Слезы заструились по щекам, Марисса ожесточенно их смахивала, пока не помутилось зрение; тогда пришлось остановиться. Она потерла лицо ладонями и уронила руки, стоя посреди радужного беспорядка.

Затем она заметила в дальнем углу застекленную дверь.

И за ней – лужайку на заднем дворе.

Марисса уставилась на неровный снег. Затем увидела газонокосилку, стоящую возле двери, и рядом с ней красную канистру. Ее взгляд скользнул мимо косилки и ведер, наполненных, скорее всего, удобрениями, и остановился на газовом гриле, на крышке которого лежал спичечный коробок.

Марисса посмотрела на сотни сотен тысяч долларов «от-кутюр».

Не менее двадцати минут девушка перетаскивала на задний двор свои платья. Она не оставила без внимания корсеты и шали, кидая все в одну кучу. Когда девушка закончила, ее одежда казалась призрачной в свете луны, немой тенью жизни, к которой она не вернется, жизни с привилегиями… ограничениями… и позолоченной деградацией.

Она вытащила из этой мешанины пояс – бледно-розовую атласную полоску – и снова вошла в гараж. Подняв канистру, она на ходу прихватила спичечный коробок. Вернулась к бесценному водовороту атласа и шелка, залила его чистым, сладковатым горючим и встала против ветра, доставая спичку.

Подожгла полоску. Затем бросила ее туда.

Полыхнуло сильней, нежели Марисса ожидала, – ее повалило на спину, опалив лицо, пламя поднялось огромным огненным шаром.

Когда в воздухе заплясали оранжевые языки пламени и черный дым, она закричала.

Буч лежал на спине, уставившись в потолок, когда заревел сигнал тревоги. Вскочив с кровати, он натянул трусы и столкнулся с Вишу – брат выскочил из своей спальни и выбежал в коридор. Вдвоем они кинулись к компьютерам.

– Господи Иисусе! – прокричал Ви, – На заднем дворе пожар.

Шестое чувство заставило Буча немедленно открыть дверь. Пересекая двор босиком, не чувствуя холодного воздуха и булыжников под ступнями, он обогнул главный дом и вбежал в гараж. Вот черт! Сквозь окно на дальней стене он увидел огромное оранжевое буйство.

И услышал крик.

Он пронесся сквозь заднюю дверь, ощутив жар, приторный запах бензина и горящей ткани. А ведь фигура, стоящая напротив этого адского костра, была к нему гораздо ближе Буча.

– Марисса!!!

Ее тело наклонилось к огню, рот широко открылся, вопль разрезал ночь не хуже, чем пламя. Она казалась безумной, бродя по краю… потом перешла на бег.

Нет! Плащ!!! Она же сейчас споткнется…

Буч с ужасом смотрел, как это происходит. Его длинный кроваво-красный плащ обмотался вокруг ноги Мариссы. Она споткнулась, подалась вперед и стала падать в огонь.

Когда на лице Мариссы появилось паническое выражение и ее руки схватили пустой воздух, все словно замедлилось – Буч отчаянно бежал, но ему казалось, что он не движется вовсе.

– Нет! – крикнул он.

Прежде чем она исчезла в огне, прямо за ней материализовался Рэт и удержал ее. Спас ее.

Буч застыл на месте, парализующая слабость заставила его ноги подогнуться. В легких не осталось воздуха, и он повалился на землю… рухнул.

Он стоял на коленях, глядя, как Рэт держит на руках обмякшее тело Мариссы.

– Слава богу, мой брат подоспел вовремя, – пробормотал где-то рядом Ви.

Буч заставил себя встать на ноги, его шатало, словно под ним тряслась земля.

– В порядке? – спросил Ви, дотронувшись до него.

– Да, да… Порядок.

Буч заковылял обратно в гараж и продолжал идти, открывая какие-то двери, врезаясь в стены. Где он? Ах да, на кухне. Почти ничего не видя, он оглянулся… и заметил кладовую дворецкого. Протиснувшись в маленькую комнатку, Буч прислонился к полкам и заперся там среди консервов, муки, сахара.

Все его тело затряслось, застучали зубы, а руки забились, как птичьи крылья. Боже, он мог думать лишь о том, как горит Марисса. Страдающая. Беспомощная.

Если бы к ней бежал только он, если бы Рэт откуда-то не узнал, что происходит, и не материализовался рядом с ней, она сейчас была бы мертва.

Буч не смог бы ее спасти.

Эта мысль заставила его вернуться в прошлое. С ужасной точностью (до мельчайших подробностей) он увидел свою сестру, садящуюся в машину два с половиной десятка лет назад. Черт, он оказался неспособен спасти Джени. Не смог вовремя вытащить ее из того «шевроле».

Проклятье, окажись тогда поблизости Рэт, король наверняка спас бы его сестру.

Буч потер глаза, внушая себе, что слезы – от дыма.

Полчаса спустя, опустив голову от стыда, Марисса сидела на кровати в комнате с голубой набивной тканью. Черт возьми, далеко же зашла она со своим правилом номер один.

– Я в такой растерянности.

Рэт, стоящий в дверном проеме, покачал головой.

– Это ни к чему.

– Да, но все-таки я растеряна.

Она пыталась улыбнуться, но у нее это не получилось. Боже, ее лицо онемело, кожа казалась стянутой от жара. А волосы… волосы провоняли бензином и дымом. Как и плащ.

Она перевела взгляд на Буча. Он стоял в коридоре, прислонившись спиной к стене. Не проронил ни слова с тех пор, как пришел сюда несколько минут назад, и, кажется, не собирался входить. Возможно, он считал ее сумасшедшей. Черт, она и сама так думала.

– Не знаю, почему я сделала это.

– У тебя сейчас сильный стресс, – сказал Рэт, хотя смотрела она не на него.

– Это не оправдание.

– Марисса, не пойми неправильно, но никому нет до этого дела. Мы хотим, чтобы ты была в целости и сохранности. А о лужайке забудь.

Поскольку она продолжала смотреть мимо Рэта на Буча, король обернулся.

– Что ж, оставляю вас наедине. И попробуй хоть немного вздремнуть.

Когда Рэт повернулся к выходу, Буч сказал ему что-то, чего она не расслышала. В ответ король потрепал его ладонью по загривку. И произнес еще несколько неуловимых слов.

Рэт удалился, и Буч шагнул вперед, но не переступил порога.

– С тобой будет все в порядке?

– А… да. После того, как я приму душ.

«И сделаю лоботомию».

– Хорошо. Тогда я возвращаюсь в Берлогу.

– Буч… я сожалею, что сделала это. Просто… я не смогла найти ни одного платья, не запятнанного воспоминаниями.

– Я понимаю.

Но это было явно не так. Он выглядел совершенно оцепеневшим, как если бы отключился от всего окружающего. Особенно от нее.

– Что ж… береги себя, Марисса.

Она вскочила на ноги, когда он шагнул назад.